Как Россия будет реагировать на американо-китайскую холодную войну?

 Выступление госсекретаря Майка Помпео 23 июля в Президентской библиотеке Ричарда Никсона подтвердило, что администрация Трампа делает поворот к политике открытой конфронтации с Китаем. Описывая борьбу за свободу с правящей Коммунистической партией Китая как «миссию нашего времени», Помпео призвал Соединённые Штаты и страны-единомышленники противостоять китайскому влиянию в международных институтах, сдерживать китайский экономический рост и «побуждать Китай к переменам более избирательными и настойчивыми методами», что, по мнению некоторых наблюдателей, подразумевает необходимость смены режима в Пекине.

Отчасти речь шла о том, что администрация Трампа сосредоточила внимание на соперничестве великих держав как на всеобъемлющей структуре внешней политики США. Однако в одном важном аспекте призыв Помпео вооружаться против Китая представлял собой отход от концепции конкуренции великих держав, изложенной в стратегии национальной безопасности администрации Трампа на 2017 год (NSS): он почти ничего не говорил о другой великой державе сопернике Соединённых Штатов - России.

Поворот к противостоянию Китаю, по-видимому, основывается на предположении, что Россия будет если не партнёром в противодействии китайскому влиянию, то, по крайней мере, безучастным наблюдателем. Действительно, Помпео и сам Трамп указали, что они предусматривают возможности работать с Россией против Китая, отчасти потому, что, по их мнению, России также угрожает намерение Китая наращивать свой военный потенциал, расширять своё экономическое влияние в постсоветском пространстве России и навязывать односторонние торговые и инвестиционные соглашения. Однако, предположение о том, что Россия будет благожелательно нейтральна в американо-китайской конфронтации, вероятно, слишком оптимистично, несмотря на растущий список разочарований в китайско-российских отношениях.

Возвращение Киссинджера?

В то время как NSS идентифицирует Россию и Китай как великие державы соперники, администрация Трампа практически с самого начала вела себя по-разному с этими двумя странами. Отчасти это различие связано с глубокой поляризацией вокруг вопроса о российском вмешательстве, которую администрация отказывается признавать.

Это также проистекает из-за убеждения во многих кругах, что нынешнее китайско-российское согласование является аномальным. Некоторые официальные лица и советники, близкие к Белому дому, предложили Соединённым Штатам работать над тем, чтобы отделить Москву от Пекина, по образцу Ричарда Никсона и Генри Киссинджера в разгар Холодной войны (среди тех, кто осуществляет это кейс, есть сам Киссинджер). Как отметил Помпео, «есть места, где мы должны работать с Россией», в частности, в области контроля над вооружениями и нераспространения, в рамках стратегии сдерживания против Китая.

В качестве примера такого подхода можно привести то, что во время подготовки к российско-американским переговорам по контролю над вооружениями в Вене в июле американские официальные лица призвали своих российских коллег склонить Пекин к участию. Москва, тем не менее, придерживалась своей позиции, что выбор участвовать (или не участвовать) в венских переговорах по контролю над вооружениями принадлежит только Пекину. Точно так же официальный представитель МИД России Мария Захарова отвергла заявление Помпео как «очередную наивную попытку осложнить российско-китайское партнёрство», которое остаётся «важнейшим фактором стабильности в мире».

Выбирайте друзей с умом

По многим показателям китайско-российские отношения носят односторонний характер. Китай является ведущим торговым партнёром России и источником иностранных инвестиций, при этом российская сырьевая экономика испытывает значительный торговый дефицит. С начала украинского кризиса китайские фирмы приобрели доли в некоторых крупнейших российских компаниях и разработках в области природных ресурсов. Россия - всего лишь одно звено в китайской инициативе «Один пояс, один путь», и даже не самое значимое. Даже когда Соединённые Штаты призывают союзников отказаться от китайских телекоммуникационных технологий, китайские компании строят российскую сеть 5G. Во всяком случае, шок спроса, вызванный пандемией COVID-19, усугубляет эту зависимость, поскольку Россия рассчитывает на то, что Китай даст толчок её экономике.

Между тем, Китай обогнал Россию, став вторым по величине экспортёром оружия в мире, и продвинулся на традиционные российские рынки, иногда путём реверс-инжиниринга российских технологий. Опасения по поводу промышленного шпионажа могут быть причиной недавнего решения России отложить поставку в Китай систем ПВО С-400.

Тем не менее, российские официальные лица и аналитики подчёркивают, что не видят в Китае угрозы. Как бы ни были односторонни эти отношения, Москва ценит, что Пекин - в отличие от Вашингтона и его европейских союзников - рассматривает Владимира Путина как законного партнёра и не представляет угрозы безопасности режима. У Москвы и Пекина есть совместимые, хотя и не идентичные, взгляды на мировой порядок. Обе стороны хотели бы видеть более «демократическую» международную систему, в которой они имеют более широкое право голоса и где такие концепции, как верховенство права и права человека, не имеют универсальной применимости.

Несмотря на заявления Вашингтона о том, что Россию должно беспокоить наращивание военной мощи Китая, Москва признаёт, что растущие ядерные, военно-морские и военно-воздушные силы Пекина представляют собой гораздо больший вызов гегемонии США в западной части Тихого океана, чем российским интересам в Евразии. Независимо от целей, стоящих за политическим вмешательством России и Китая в демократические государства (включая Соединённые Штаты), оба заинтересованы в создании мира, безопасного для авторитаризма и имперской геополитики, что, в свою очередь, требует оспаривания доминирования США в международной системе.

Закон непредвиденных последствий

Санкционная политика США только усиливает в Москве и Пекине представление о том, что конечной целью Вашингтона является смена режима. В то время как первоначальные санкции против России были целенаправленным ответом на аннексию Крыма и вторжение на восток Украины, от которого Москва теоретически могла бы уйти, выполнив условия соглашения о прекращении огня Минск-2, последующие раунды стали более масштабными.

Такие санкции, разработанные не столько для изменения поведения России (например, вывода её войск из Украины), сколько для наложения издержек за прошлые нарушения, такие как вмешательство в выборы, такие санкции будет трудно объяснять - особенно те, которые санкционированы конгрессом. Распространение санкций вкупе с официальными заявлениями о создании раскола внутри российской элиты усиливает понимание Кремлём того, что Соединённые Штаты стремятся свергнуть режим.

Вашингтон сейчас придерживается аналогичного курса в отношении Китая. В дополнение к новым тарифам, введённым в попытке решить то, что он считает несправедливой китайской торговой практикой, администрация Трампа объявила о санкциях, направленных против бесчеловечных репрессий Пекина в Синьцзяне и введения нового закона «О национальной безопасности в Гонконге». Каким бы ни было моральное обоснование этих шагов, на практике санкции, связанные с Синьцзяном и Гонконгом, скорее всего, будут восприниматься в Пекине как посягательство на территориальную целостность Китая, усиливая поддержку давнего утверждения России о том, что санкции представляют угрозу национальной безопасности.

Будьте осторожны в своих желаниях

Для России перспектива эскалации американо-китайской конфронтации - палка о двух концах. С одной стороны, это делает дружбу с Москвой более ценным товаром, расширяя возможности России в двусторонних отношениях с Китаем. Это также повышает вероятность того, что Пекин приблизится к более откровенно ревизионистской позиции Москвы по отношению к международному порядку вместо того, чтобы отдавать давнее предпочтение достижению большего влияния в рамках этого порядка. Пекин, возможно, также готов предложить Москве некоторую морковку, например, по поводу тарифов на энергоносители или защиты интеллектуальной собственности.

Тем не менее, Россия тоже заплатит свою цену, если китайская экономика понесёт дальнейший ущерб в результате американских санкций и других карательных мер, или если американо-китайская конфронтация углубит глобальную рецессию, вызванную коронавирусом. Российские аналитики отмечают также, что, будучи самой слабой из трёх крупных держав, для формирования американо-китайских отношений Россия не сможет сделать многое в одиночку и может оказаться втянутой в споры а, возможно, даже конфликты, которых она предпочла бы избежать.

Тем не менее, трудно представить себе сценарий, при котором Россия поддержит усилия США против Китая или даже займёт позицию благожелательного нейтралитета. Даже если, как недавно заключило американское разведывательное сообщество, Россия хотела бы, чтобы Трамп был переизбран в ноябре, Москва за последние три с лишним года поняла, что основополагающее содержание американской политики в отношении России вряд ли изменится независимо от того, кто сидит в Белом доме. В сложившихся обстоятельствах Соединённые Штаты не в состоянии предложить ничего существенного, чтобы заставить Россию пересмотреть своё стратегическое соглашение с Китаем.

Москва, несомненно, попытается использовать любую конфронтацию между США и Китаем для продвижения своих интересов. Она будет пытаться добиться уступок с обеих сторон, одновременно усиливая попытки по налаживанию связей с третьими сторонами, включая китайских конкурентов, таких как Индия и Япония, и европейские страны, отторгнутые администрацией Трампа (прежде всего, Германия после Ангелы Меркель), чтобы застраховаться от последствий, причём даже оставаясь открытой для действий с Соединёнными Штатами в конкретных областях, представляющих общий интерес, таких как переговоры о продление истекающего нового соглашения о СНВ.

Однако на самом базовом уровне интересы путинской России в большей степени совпадают с интересами Китая, нежели с интересами Соединённых Штатов, и перспектива более глубокой и продолжительной конфронтации между США и Китаем повысит значимость этой Антанты, как в Пекине, так и в Москве.

Джеффри Манкофф - выдающийся научный сотрудник Института национальных стратегических исследований Университета национальной обороны США и внештатный старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (CSIS). Он является автором книги «Внешняя политика России: возвращение политики великих держав и грядущие империи Евразии: как имперское наследие формирует международную безопасность». Он имеет докторскую степень по истории дипломатии Йельского университета.

Источник: dostoinstvo2017.ru