МАЯТНИК: КАК РОССИЯ МЕНЯЕТ СВОИ МЕТОДЫ ДЛЯ БОЛЬШЕГО ВЛИЯНИЯ В ЛИВИИ

   Россия преуспевает в Ливии - и ей нравится, что мало кто это замечает. Статьи в прессе, описывающие отношений между базирующимся в восточной Ливии командующим Халифой Хафтаром и Кремлем были усеяны такими фразами, как «поддерживаемый Россией ливийский генерал», «человек Москвы» и другим словоблудием, создающим впечатление прямолинейной динамики, при которой российское государство делает ставку и полагается на Хафтара и поэтому фокусируется на его поддержке, а не на его подрыве. Однако более детальная хронология событий показывает иную реальность. С 2014 года Объединённые Арабские Эмираты являются непоколебимым, щедрым и последовательным иностранным благодетелем для сильного человека из Бенгази. Напротив, отношение России к нему было сложным и неоднозначным. Старая концепция прокси-войны, когда иностранный субъект выбирает местных агентов в качестве канала для своего боевого средства, обучение и финансирование, мало уместно для случая российской политики в Ливии. Чтобы постепенно усилить своё влияние на ливийские центры принятия решений, Москва придерживается менее интуитивной, более инновационной методологии. И до сих пор она делала это успешно.

Во-первых, важно изучить движущие силы трёх главных лиц вмешивающихся в дела Ливии - Турции, Эмиратов и России. Тогда мы сможем лучше понять многогранные действия Москвы и пролить свет на то, как российскому государству удаётся завоёвывать политическое влияние - часто независимо от перипетий, поворотов и разворотов конфликта.

Большая тройка третьих лиц

Ливия обладает населением всего в 6,5 миллионов человек, огромными природными ресурсами, завидным местоположением и прибрежной зоной с огромным потенциалом. Это помогает объяснить, почему от шести до десяти стран вмешиваются в это, как заметил бывший специальный посланник ООН Гассан Саламе. Каждый из этих иностранных вмешивающихся лиц руководствуется уникальным сочетанием побудительных моментов. Гражданская война в Ливии, которая продолжается с 2014 года, в последние годы пережила два переломных момента. Один из таких определяющих моментов произошёл в апреле 2019 года, когда самозваная Ливийская Национальная армия Хафтара, побуждаемая Объединёнными Арабскими Эмиратами, атаковала столицу страны Триполи в попытке свергнуть признанное ООН правительство Национального согласия. Вторым переломным событием стало начало, в январе 2020 года, открытой военной интервенции Турции против операций Хафтара в Триполитании, северо-западном квадранте страны.

Россия не способствовала ускорению ни одного из двух разрывов, в отличие от Объединённых Арабских Эмиратов и Турции. В то же время нельзя игнорировать всепроникающие действия России. По этой причине необходимо рассматривать международное измерение ливийской войны, включая, по меньшей мере, три полюса. Соблазнительная идея «турецко-российского кондоминиума» или «Сириизации» преждевременна и ложна, поскольку она замалчивает важное и непрерывное вмешательство Эмиратов.

Хотя Ливия не представляет для России жизненно важных интересов, она привлекает её по экономическим и геостратегическим причинам. В 2011 году Москва увидела, как в результате возглавляемой США, санкционированной ООН интервенции против режима Муаммара Каддафи подписанные или устно обещанные контракты на сумму около $ 6,5 млрд. оказались в подвешенном состоянии. Заметив недавнюю апатию западных государств, теперь Москва полна решимости, возродить этот кусок бизнеса в виде инфраструктурных проектов, сделок с оружием и продаж сельскохозяйственных товаров. Она также стремится усилить контроль над потоками углеводородов в Южную Европу. На геостратегическом уровне закрепление в Ливии помогает России обеспечить выход к странам Африки к югу от Сахары. Наконец, стратеги в Москве помнят то, что в 1957 году сказал вице-президент США Ричард Никсон: Ливия занимает «ключевую стратегическую позицию» на южном фланге НАТО. Кремль воспринимает главную организацию западной безопасности как враждебную основным интересам России, особенно после украинского кризиса февраля 2014 года. По этой причине Москва стремится её ослабить и позиционирует себя соответственно.

Некоторые аспекты повестки дня Турции в Ливии имеют определённое сходство с российскими. Анкара заинтересована в том, чтобы возместить все или часть $ 20 миллиардов, из сделок заключённых до 2011 года с режимом Каддафи в области энергетики, строительства и машиностроения. Она также рассматривает своё растущее военное присутствие в стране Магриба как этап для расширения турецкого влияния в странах Африки к югу от Сахары. Что ещё более важно, морские амбиции Анкары в восточной части Средиземного моря требуют, чтобы она обеспечила, главным образом военными средствами, выживание признанного ООН протурецкого правительства в Триполи. Анкара считает, что не ратифицированный пока ещё меморандум о взаимопонимании, подписанный в 2019 году с правительством национального согласия, может помочь оправдать её экспансионизм и незаконную деятельность на море до тех пор, пока Греция не уступит и не согласится на изменение зон морской юрисдикции между двумя соседями. Например, в 2020 году турецкие корабли сейсморазведки в сопровождении военно-морских фрегатов более устойчивыми темпами исследовали природный газ в водах, близких к территориальным водам Греции. Анкара считает, что эти воды должны быть частью собственной исключительной экономической зоны Турции. В этих рамках Анкара использует свой меморандум с Триполи как аргумент легитимизации.

В отличие от европейцев, Россия проявила терпеливую готовность принять и понять стремление Турции стать полномасштабной региональной державой. Анкара и Москва часто находятся на противоположных сторонах, например, в Сирии, Ливии, Украине, армяно-азербайджанском и других конфликтах. Несмотря на это, Москва пытается оставаться прагматичной и готовой к переговорам, потому что Турция - для России удобный партнёр. Хотя резкий развод может произойти в любой момент, Москва до сих пор ценила возможность заключения временных договорённостей с Анкарой. Они очень полезны, поскольку помогают России избежать ситуаций, когда ей приходится вести интенсивный, дорогостоящий военный конфликт в течение длительного периода. Ещё одно преимущество, которое Москва извлекает из сохранения своего партнёрства с Анкарой, заключается в том, что это способствует подрыву сплочённости НАТО.

На взгляд Объединённых Арабских Эмиратов экономические и геостратегические соображения имеют значение, но их главной тревогой в Ливии - превалирующей над всеми остальными - была идеология. Действительно, богатство и структурные преимущества этой североафриканской страны придают ей демонстрационное качество: за её судьбой пристально следят политические круги, и фракции в остальной части региона. Абу-Даби опасается, если форма правления, предоставляющая определённую степень влияния политическому исламу, удержит власть в Триполи в мирном контексте, тогда соседние страны с суннитским большинством могут быть вдохновлены ливийским прецедентом. Государство Эмиратов опасается эффекта домино в Северной Африке, который может распространиться на Аравийский полуостров и в конечном итоге поставить под угрозу его собственное выживание. Поскольку Объединённые Арабские Эмираты стремятся в первую очередь предотвратить возникновение этой идеологической инфекции, они стремятся искоренить любой способ управления, который может принять или защитить «Братьев-мусульман» или аналогичную фракцию в качестве законного политического течения в Триполи. Бесповоротным следствием этих представлений об угрозе является то, что Абу-Даби не прекратит своих попыток сделать присутствие Турции в Ливии дорогостоящим, болезненным и неустойчивым. И всё же, хотя Абу-Даби прекрасно знает, что в некоторых обстоятельствах Москва рассматривает Анкару как партнёра, он стремится к «стратегическим связям» с Россией. Абу-Даби считает желательным российское влияние в арабском мире, особенно в свете поддержки Москвой правительства Башара Асада в Сирии. Эта эмиратская загадка имеет значительные последствия для Ливии, где Абу-Даби всегда испытывает соблазн нанести ущерб, интересам Турции, надеясь, что Москва займёт менее примирительную позицию по отношению к Анкаре. В отсутствие подобной активности Эмиратов против Турции, Москва и Анкара могут выработать соглашение, согласно которому две евразийские державы будут сосуществовать в Ливии и разделят добычу - результат, который Абу-Даби считает неприемлемым. Проще говоря, политика Эмиратов в Ливии абсолютистская, в то время как Москва и Анкара несколько прагматичны.

В дополнение к этим трём государствам, которые являются единственными, кто стремится играть военную роль и действовать в качестве радикальных преобразователей в Ливии, вовлечены и другие страны, такие как Египет, Катар, Италия, Франция, Саудовская Аравия и Иордания. На театре военных действий, настолько переполненном, причём чужеземными незваными гостями, вмешательство трудно проводить, согласовывая стратегию в своём собственном предпочтительном темпе и не отвлекаться на контрпродуктивные обходные пути. Почти каждый значимый политик или вооружённое действующее лицо в Ливии обхаживались более чем одним иностранным спонсором. Это делает ливийских лидеров печально известными своенравными и трудными в качестве основных доверенных лиц. Чтобы максимизировать свой контроль над местными организациями и минимизировать свою зависимость от них, Москва годами создавала средства достижения цели влияния, используя сложную смесь инструментов, начиная с дезинформации и дипломатии, финансового вмешательства и тайного военного вмешательства. Поставки летального оборудования Ливийской национальной армии с конца 2014 года были связаны с российскими структурами. Частично это инспирировано Египтом, который попросил Россию поддержать военную кампанию Хафтара. Но помимо военной сферы, другой начальный импульс, который Хафтар получил от Москвы, был связан с банковской сферой.

Финансовое вмешательство

С мая 2016 года российская полиграфическая компания «Гознак» изготовила банкноты на сумму более 14 миллиардов динаров (тогда это эквивалентно более 10 миллиардов долларов) для Ливийской Национальной армии без консультаций с международно признанным центральным банком страны. Полтора года назад Центральный банк в Триполи отключил своё отделение в восточной Ливии от национальной клиринговой системы. Но мошеннические вливания российских банкнот, позволившие Хафтару утроить зарплату личного состава Ливийской Национальной армии, укрепили независимость вооружённой коалиции от правительства Национального согласия и в течение ключевого 2016 года, помогли ей удержаться на плаву. Такая российская деятельность не является чисто коммерческой: Гознак - государственное предприятие, что делает его одним из рычагов влияния Кремля на восточную Ливию.

Во второй половине 2020 года в восточной Ливии или Киренаике наблюдается более значительный, чем обычно, дефицит банкнот в динарах, причём индикаторы указывают на возможное дальнейшее обострение кризиса ликвидности в ближайшие месяцы. Нельзя приписывать такое развитие событий исключительно тому, что в последнее время Соединённые Штаты всё более решительно выступают против российских поставок динаров. Это также отражает сознательную сдержанность Москвы в момент, когда российское государство заинтересовано в том, чтобы Организация Объединённых Наций преуспела в восстановлении разрушенной финансовой системы Ливии. С мая 2020 года и в Анкаре, и в Москве существует общее желание дать возможность дипломатии перезагрузить ливийскую экономику. Москва сократила приток российских динаров, не смотря на то, что Хафтар на несколько месяцев оказался в финансовом затруднении. Для Москвы более важно дать возможность Организации Объединённых Наций продвинуться вперёд в процессе объединения банковской системы, поскольку в конечном итоге это позволит ей вести бизнес в Ливии. Это лишь один из многих намёков того, насколько косвенной является поддержка Россией ливийского командующего. После перестройки финансовой системы страны, Москва может возобновить использование этого и других инструментов для влияния и формирования руководства на востоке Ливии.

(Отрывок)

Источник: dostoinstvo2017.ru (Весь текст)