ВОЙНА РАЗВЯЗАНА

Газа, Украина и нарушение международного права

Нападение ХАМАС на Израиль и реакция Израиля на него, стали катастрофой для гражданского населения. Во время резни 7 октября ХАМАС преследовал безоружных израильских граждан, включая женщин, детей и стариков, убив около 1200 человек и захватив около 240 заложников. В результате последующей воздушной и наземной кампании Израиля в Газе, по состоянию на март 2024 года, погибло более 30 тыс. человек, примерно две трети, из которых, составляли женщины и дети. В результате израильского наступления около двух миллионов человек (более 85% населения Газы) были вынуждены покинуть свои дома, более миллиона человек оказались под угрозой голодной смерти, а также было повреждено или разрушено около 150 тыс. гражданских зданий. На сегодняшний день [23.04.2024] в северной части Газы не осталось ни одной действующей больницы. Израиль утверждает, что ХАМАС использует гражданские сооружения в качестве щитов, действуя из них или из туннелей под ними - возможно, именно потому, что, в соответствии с международным правом, такие здания считаются недоступными для военных операций.

Международное гуманитарное право, также известное как «право войны» или «право вооружённых конфликтов», призвано избавлять гражданское население от наихудших бедствий, связанных с конфликтами. Цель этого свода законов всегда была ясна: гражданские лица, не участвующие в боевых действиях, заслуживают защиты от вреда и беспрепятственного доступа к гуманитарной помощи. Но в войне между Израилем и ХАМАС закон не сработал. ХАМАС продолжает удерживать заложников и использует школы, больницы и другие гражданские здания для защиты своей инфраструктуры, в то время как Израиль ведёт тотальную войну в густонаселённых районах и сокращает поступление крайне необходимой помощи до минимума. Результатом этого стало полное опустошение гражданского населения Газы.

Конфликт в Газе является радикальным примером нарушения законов войны, но он не является единичным. Это последняя, из длинной череды войн, начавшихся после 11 сентября, - от «войны с терроризмом» под руководством США, до гражданской войны в Сирии и войны России на Украине, - которые подорвали защиту гражданского населения. Исходя из этого мрачного протокола, может возникнуть соблазн сделать вывод, что гуманитарные меры защиты, которые после Второй мировой войны правительства с таким трудом закрепили в законодательстве, сегодня имеют мало смысла. Однако даже слабая система международного гуманитарного права сделала конфликты более гуманными. Действительно, несмотря на все частые нарушения, наличие этих мер правовой защиты оказывает постоянное давление на воюющие стороны, с целью ограничить жертвы среди гражданского населения, обеспечить безопасные зоны для мирного населения и обеспечить гуманитарный доступ - зная, что в противном случае они столкнутся с международными последствиями.

После ужасов Второй мировой войны Соединённые Штаты и их союзники приняли Женевские конвенции - четыре международных договора 1949 года, которые устанавливают сложные правила ведения войны. В момент, когда законы ведения войны вновь подвергаются суровому испытанию, Соединённые Штаты, которые, особенно в годы после 11 сентября, помогли ослабить их, должны действовать немедленно, для их обновления и укрепления.

ЛИЦЕНЗИЯ НА УБИЙСТВО

«Закон войны» предлагает компромисс. Солдаты суверенного государства могут быть законно убиты в вооружённом конфликте. В обмен на это им предоставляется иммунитет, который позволяет им совершать действия, которые в любом другом контексте, вероятно, считались бы преступлениями, - не только убивать, но и вторгаться на чужую территорию, взламывать и проникать внутрь, красть, наносить телесные повреждения, похищать людей, уничтожать имущество и совершать поджоги. Этот иммунитет действует независимо от того, является ли их дело справедливым или несправедливым.

Есть пределы, которые на протяжении большей части истории были скромными. Гуго Гроций, голландский дипломат начала XVII века, которого называют «отцом международного права», писал, что солдатам следует запретить использовать яд, убивать обманом (например, симулируя капитуляцию) и насиловать. В соответствии с концепцией Гроция, эти три преступления составляли единственные исключения из лицензии на убийство для солдата. Порабощение, пытки, мародёрство и казнь заключённых были разрешены, как и преднамеренное убийство безоружных гражданских лиц, включая женщин и детей. Хотя в то время ведение войны регулировалось несколькими международными договорами, страны Западной Европы широко признавали эти нормы в качестве международного обычного права.

Согласно Гроцию, солдатам не разрешалось убивать мирных жителей, когда им заблагорассудится. По закону им разрешалось предпринимать шаги, необходимые для защиты прав, на которые посягал враг, - и не более того. Если бы убийство женщин и детей не способствовало продвижению военных усилий, этому не было бы оправдания. Тем не менее, даже если бессмысленная резня ни в чём не повинных гражданских лиц была технически незаконной по международному праву того времени, те, кто её совершил, не могли быть привлечены к ответственности; подобные действия, как заметил Гроций, могут быть «совершены безнаказанно». Проблема отсутствия средств правовой защиты в случае нападений на гражданских лиц начала решаться только в середине XVIII века, когда страны постепенно приняли принцип различия, который требует от солдат проводить различие между комбатантами и гражданскими лицами.

Правила ведения войны продолжали развиваться на протяжении XIX века. Первая Женевская конвенция, подписанная в 1864 году, запрещала нападения на больницы, медицинский персонал и их пациентов. Санкт-Петербургская декларация 1868 года запрещала использование осколочных, взрывчатых или зажигательных боеприпасов для стрелкового оружия. Гаагские конвенции 1899 и 1907 годов, ратифицированные в то время большинством мировых держав, запрещали нападения на города и здания, которые не защищались вооружёнными силами. Они также запретили мародёрство, казни военнопленных и принуждение гражданских лиц к присяге на верность иностранной державе.

Но страны, вовлечённые в войну, изо всех сил пытались понять, как обеспечить соблюдение этих правил. Их решением, как правило, были репрессии: если противник нарушал законы войны в ходе военной операции, страна отвечала таким же нарушением со своей стороны. Часто репрессиям подвергались военнопленные, которые находились поблизости и могли быть легко убиты. Но гражданские лица не были защищены от нападений. Когда в 1808 году, во время наполеоновских войн, испанские партизаны напали на французскую колонну в испанской долине Сил, французский командующий генерал Луи-Анри Луазон приказал своим солдатам поджечь сельскую местность.

ПОСЛЕВОЕННЫЙ ЧАС РАСПЛАТЫ

Во время Второй мировой войны погибло более 30 миллионов мирных жителей. После такого катастрофического насилия стало ясно, что для регулирования войны необходимы новые и более строгие правила. В 1949 году на серии международных конференций, созванных Международным комитетом Красного Креста, в попытке предотвратить самое жестокое насилие войны были приняты четыре Женевские конвенции. Хотя Гроций предложил всего три запрета, которыми государства должны руководствоваться во время войны, Женевские конвенции, а позднее и три дополнительных протокола к ним, заполнили сотни страниц конкретными правилами практически для любого сценария. Новые правила регулировали обращение с ранеными и больными военнослужащими на поле боя и в море, военнопленными и гражданскими лицами.

В отличие от ранних законов ведения войны, Женевские конвенции запрещали не только бессмысленное насилие, но и некоторые формы насилия, направленные на достижение военных целей. Чтобы придерживаться этих конвенций, стороны конфликта должны проводить различие между гражданскими лицами и комбатантами, а также между гражданскими и военными объектами. Прежде всего, они никогда не должны намеренно нападать на гражданских лиц или «гражданские объекты», такие как школы, частные дома, строительное оборудование, предприятия, места отправления культа и больницы, которые непосредственно не участвуют в военных действиях. И гражданские лица никогда не должны становиться объектом репрессалий. Принцип пропорциональности, закреплённый в 1977 году в Дополнительном протоколе I, признаёт, что иногда армии наносят ущерб гражданским лицам и гражданским объектам, преследуя военные цели. Но правило требует, чтобы ущерб не был «чрезмерным по сравнению с ожидаемым конкретным и прямым военным преимуществом». Кроме того, принцип предосторожности требует, чтобы армии постоянно заботились о защите гражданского населения и гражданских объектов, даже если это может замедлить военные операции.

Женевские конвенции, протоколы к ним и международное обычное право, которое сформировалось на их основе, делают важный шаг вперёд по сравнению с нормами, существовавшими ранее. Они направлены на защиту гражданского населения от ущерба, даже если это причинение вреда может служить стратегической цели. Таким образом, нападение на военный объект, которое могло бы помочь воюющей стороне в её военных усилиях, запрещено, если от него пострадает слишком много гражданских лиц.

Во многих отношениях Женевские конвенции были чрезвычайно успешными. Все четыре конвенции были ратифицированы всеми государствами - членами ООН. Большинство стран приняли военные инструкции, которые переводят конвенции в конкретные правила, предназначенные для руководства действиями их армий. Многие из них применяют эти правила в отношении своих собственных военнослужащих. Однако эти сложные и амбициозные правила были сформированы войнами, которые сильно отличались от большинства конфликтов сегодняшнего дня.

После окончания Второй мировой войны количество войн между государствами резко сократилось, но количество конфликтов с участием негосударственных вооружённых группировок увеличилось. В Женевских конвенциях мало говорится относительно последних. Только одна статья, «Общая статья 3», конкретно применяется к войнам с участием негосударственных группировок. Оказывается, защищать гражданское население на войне гораздо сложнее, когда одна из воюющих сторон не является государственным субъектом. Комбатанты, принадлежащие к негосударственным группам, как правило, не носят форму. Хотя их члены могут собираться, тренироваться в лагерях и подчиняться иерархическому руководству, они, как правило, действуют в местах, где присутствуют также гражданские лица. В результате отличить их от обычных гражданских лиц может быть крайне сложно.

КАТЕГОРИЯ САМООБОРОНЫ

Теракты 11 сентября и реакция США на них положили начало новой эре войны, которая довела международное гуманитарное право до критической точки. До 2001 года законная самооборона в соответствии с международным правом, как правило, применялась только в том случае, когда одна страна защищалась от нападения другой. До этого лишь немногие страны ссылались на негосударственные субъекты в качестве основной причины для применения силы в целях самообороны. (Израиль был заметным исключением; среди его противников были иррегулярные силы, дислоцированные в Египте, Иордании, Ливане и Сирии.)

После 11 сентября заявления о самообороне изменились. Соединённые Штаты оправдывали своё вторжение в Афганистан тем, что, как администрация Буша проинформировала Совет Безопасности ООН, они реагировали на «сохраняющуюся угрозу Соединённым Штатам и их гражданам, исходящую от организации Аль-Каида». В течение года Австралия, Канада, Франция, Германия, Новая Зеландия, Польша и Великобритания также подали иски о самообороне против Аль-Каиды. И вскоре другие страны начали предъявлять иски против других негосударственных группировок. Например, в 2002 году Руанда ссылалась на право, на самооборону против группировки ополченцев «Interahamwe». А в 2003 году Кот-д'Ивуар ссылался на то же право в отношении «Повстанческих сил».

Для противостояния таким группировкам, как «Аль-Каида» и «Исламское государство» (также известное как ИГИЛ), Соединённые Штаты и их союзники стали полагаться на то, что они назвали «доктриной нежелания или неспособности» - теорию, согласно которой действия против негосударственной угрозы оправданы до тех пор, пока страна, в которой находится негосударственный субъект, не желает или не может подавить угрозу. В большинстве случаев Соединённые Штаты добивались согласия правительств на нанесение ударов по негосударственным субъектам на их территориях. Ирак, Сомали, Йемен и Афганистан, в то время как движение «Талибан» было отстранено от власти, согласились на американское вмешательство. Когда государства не давали согласия - например, Сирия, - Соединённые Штаты использовали теорию о невозможности или нежелании, которую, для оправдания применения военной силы, открыто поддержали менее десятка стран.

Когда Вашингтон вступал в войну с негосударственными субъектами, он изо всех сил старался отличить гражданских лиц, которых ему разрешалось убивать в соответствии с Женевскими конвенциями - тех, «кто принимает непосредственное участие в боевых действиях», - от тех, кого убивать не разрешалось. Если гражданское лицо, не являющееся членом ИГИЛ, выполнит задание группировки - скажем, установит самодельное взрывное устройство на дороге, - а затем вернётся к работе в качестве обычного рабочего, может ли этот человек по-прежнему являться мишенью?

В 2009 году Международный комитет Красного Креста выпустил руководство для правительств о том, как защитить гражданское население при ведении боевых действий с негосударственными субъектами. В документе МККК подтверждается правило, согласно которому гражданское население должно быть защищено от прямого нападения, «за исключением случаев и на то время, когда они принимают непосредственное участие в боевых действиях». В нём закреплён принцип, согласно которому гражданские лица, которые не принимают непосредственного участия в боевых действиях, должны быть отделены не только от вооружённых сил, но и от тех, кто участвует в боевых действиях «только на индивидуальной, спорадической или неорганизованной основе». Дьявол кроется в деталях.

МККК пришёл к выводу, что непосредственное участие в боевых действиях «относится к конкретным действиям, совершаемым отдельными лицами в рамках ведения боевых действий между сторонами вооружённого конфликта». Лицо, интегрированное в организованную вооружённую группу, выполняет «постоянную боевую функцию» и может являться мишенью на протяжении всей войны. Следовательно, боевики ИГИЛ считаются законными военными целями до тех пор, пока продолжается конфликт с ИГИЛ. Но члены ИГИЛ, которые оказывают небоевую поддержку, включая вербовщиков, инструкторов и финансистов, таковыми не являются. Гражданское лицо, устанавливающее самодельное взрывное устройство для ИГИЛ, принимает непосредственное участие в войне, устанавливая оружие и отправляясь на задание. Но как только это задание выполнено, то же самое происходит и с непосредственным участием в войне, и человек больше не может быть мишенью. Многие страны отвергли рекомендации МККК, включая Соединённые Штаты и Великобританию, которые разработали свои собственные правила для проведения антитеррористических кампаний на Ближнем Востоке.

РАСПЛЫВЧАТЫЕ ЛИНИИ?

Чтобы приспособиться к меняющимся условиям ведения боевых действий в городах, Соединённые Штаты и другие страны приняли новую стратегию, которая вновь ставит гражданское население под удар. В центре этого изменения оказалась концепция так называемых предметов двойного назначения. Согласно международному гуманитарному праву, все объекты являются либо военными, либо гражданскими; их ничто не объединяет. Объекты, обычно предназначенные для гражданских целей, такие как места отправления культа, жилые дома или школы, считаются гражданскими. Но они могут потерять свой гражданский статус, если будут использованы в военных целях.

Чёткое разделение между гражданскими и военными, на местах часто не соответствует реальности. Существует множество объектов и сооружений, которые служат важным гражданским целям, но в силу того, что они могут использоваться в военных целях, могут считаться военными объектами - например, поезда, мосты, электростанции и инфраструктура связи. Даже многоквартирный дом, если его часть служит для хранения оружия, можно считать объектом двойного назначения.

Ещё более спорным является тот факт, что Соединённые Штаты теперь рассматривают сектора экономики противника, которые могут помочь в ведении войны, в качестве законных целей. Например, в ходе своих операций против ИГИЛ Соединённые Штаты наносили удары по нефтяным скважинам, нефтеперерабатывающим заводам и автоцистернам. Государства в целом согласны с тем, что мишенями могут быть отрасли, непосредственно связанные с вооружёнными силами или обороной, например, те, которые производят оружие или поставляют топливо для военной техники. Но они расходятся во мнениях о том, может ли воюющая сторона нападать на отрасль, которая лишь косвенно способствует военной деятельности, например, оказывая финансовую поддержку. В Руководстве Министерства обороны по вопросам военного права утверждается, что «эффективный вклад данной отрасли или сектора в обеспечение боеспособности или поддержания военного потенциала противостоящих сил является достаточным». Это означает, что банки, предприятия и, по сути, любой источник экономической активности, который способствует способности противника к самообеспечению, может быть честной игрой. А поскольку члены негосударственных группировок часто пользуются теми же источниками продовольствия, топлива и денег, что и обычные гражданские лица, эти сферы экономики, имеющие большое значение для жизни гражданского населения, регулярно оказываются на линии огня.

В результате концепция двойного назначения, всё чаще широкий спектр гражданских видов деятельности становится объектом потенциальных военных действий. Предприятие, которое в основном используется в гражданских целях, такое как нефтеперерабатывающий завод или даже пекарня, может стать мишенью во время войны, если оно каким-либо образом способствует военным действиям. По-прежнему считается, что ущерб гражданскому населению и гражданской инфраструктуре должен быть пропорционален достигнутому потенциальному военному преимуществу. Но Соединённые Штаты и Израиль придерживаются позиции, что любой объект, который может быть квалифицирован как объект двойного назначения, является законной военной целью. Таким образом, ущерб, наносимый такой цели, не является частью расчёта пропорциональности. Если ожидается, что пострадают гражданские лица, не участвующие в боевых действиях, это необходимо взвесить, прежде чем наносить удар, но долгосрочная потеря жизненно важных гражданских услуг, таких как услуги, предоставляемые водоочистными сооружениями, электросетями, банком или больницей, нет.

Военная логика, стоящая за воздушной и наземной кампанией Израиля в секторе Газа, отчасти является результатом этих постепенных изменений, которым Соединённые Штаты и Израиль способствовали на протяжении десятилетий. ХАМАС одновременно является негосударственным субъектом и де-факто руководящей властью в секторе Газа. Определить, кто является боевиком ХАМАС, а кто нет, особенно с воздуха, сложно. Даже на земле израильским силам часто не удаётся провести различие между гражданскими лицами и комбатантами, как, например, в декабре 2023 года, когда израильские войска застрелили трёх израильских заложников, размахивавших белым флагом. И даже когда израильские вооружённые силы прилагают все возможные усилия, чтобы провести различие между комбатантами и гражданскими лицами, нанести удар по одним из них, не убив при этом других, оказалось практически невозможным. Учитывая чрезвычайную плотность населения Газы, практически любая военная цель находится внутри, вблизи, над или под зданиями, в которых живёт или работает большое количество гражданских лиц.

В Газе есть немного объектов или сооружений, которые Израиль не рассматривает как объекты двойного назначения. Израиль усугубил гуманитарный кризис в Газе, удерживая на границе такие предметы, как кислородные баллоны и палаточные столбы. Между тем, он рассматривает больницы, школы, жилые дома и даже места отправления культа как законные военные объекты, если ХАМАС использовал их в военных целях. Израиль утверждает, что ХАМАС знает законы войны и стремится защитить свою военную инфраструктуру, скрывая свою деятельность в туннелях под гражданскими сооружениями, такими как больницы, которые закон защищает от нападений. Израиль подчеркнул этот момент в своей защите в Международном суде против заявлений Южной Африки о том, что Израиль совершает геноцид в Газе.

Решение Израиля рассматривать места, традиционно защищённые от нападений, как законные цели, означает разруху для гражданского населения Газы. Больницы и школы, где в результате войны перемещённые лица искали убежища, стали объектами крупномасштабных нападений, в результате которых погибли тысячи людей. Проблема усугубляется расширительным толкованием Израилем принципа пропорциональности. Как заявил Би-би-си представитель израильского правительства Эйлон Леви, пропорциональность, по мнению Израиля, означает, что сопутствующий ущерб от данного удара должен быть пропорционален ожидаемому военному преимуществу. «А ожидаемое военное преимущество здесь, - пояснил он, - заключается в уничтожении террористической организации, которая совершила самую смертоносную резню евреев со времён Холокоста».

Израиль превратил принцип, который был призван защитить гражданское население, в инструмент оправдания насилия. Его подход к оценке пропорциональности - не нанесение удара за ударом, а в свете общей цели войны - не соответствует тому, как военные должны проводить свои оценки. Скорее, согласно международному праву, кодифицированному в Дополнительном протоколе I, принцип пропорциональности запрещает конкретное нападение, когда ожидаемый ущерб гражданскому населению и населённым пунктам является «чрезмерным» по сравнению с «прямым военным преимуществом», которое предполагается получить в результате нападения. Сопоставляя любой единичный случай причинения вреда гражданскому населению с предполагаемой угрозой существованию, Израиль может оправдать практически любой удар как отвечающий требованиям пропорциональности; предполагаемые выгоды всегда перевешивают любые издержки. Неудивительно, что такой подход привёл к войне без каких-либо ограничений.

ПОД ПЕРЕКРЁСТНЫМ ОГНЁМ

Несмотря на то, что в ходе войны в Газе погибло огромное количество мирных жителей, они также сильно пострадали в других недавних конфликтах. Во время гражданской войны в Сирии сирийское правительство неоднократно применяло газ против собственного населения, уничтожая целые кварталы в попытке подавить оппозицию. В докладе ООН 2018 года, говорилось, что сирийские войска при поддержке российских военных атаковали больницы, школы и рынки.

Саудовскую Аравию также обвиняют в нарушении правовых мер защиты гражданского населения в ходе её операций против, поддерживаемых Ираном, повстанцев-хуситов в Йемене. В 2015 году Саудовская Аравия возглавила коалицию государств, и захватили столицу Йемена Сану, в кампании по разгрому хуситов, которые предприняли против неё трансграничные нападения. Группа следователей ООН установила, что авиаудары коалиции, которые Соединённые Штаты поддерживали дозаправкой в воздухе, разведданными и продажей оружия, были нанесены по жилым районам, рынкам, похоронным процессиям, свадьбам, местам заключения, гражданским судам и медицинским учреждениям, в результате чего погибло более 6 тыс. гражданских лиц, а более 10 тыс. получили ранения. Удары по важнейшей инфраструктуре, включая водоочистные сооружения, вызвали эпидемию холеры, в результате которой погибли тысячи людей, в основном дети.

Украина также стала местом варварских нападений на мирных жителей. Российские военные проводили внесудебные казни, исчезновения и пытки в Буче и за её пределами. Они без разбора бомбили Мариуполь, повредив при этом 77% медицинских учреждений города. На протяжении всей войны нападения России на энергосистему Украины оставляли миллионы мирных жителей без электричества, воды и тепла.

Между тем, технологические инновации угрожают ещё больше размыть грань между гражданскими лицами и комбатантами. Например, на Украине то же приложение, которое украинцы используют для уплаты налогов, может быть использовано и для отслеживания российских войск. Используя функцию «электронный враг», украинцы могут отправлять отчёты, фотографии и видеозаписи о передвижениях российских войск. Тем не менее, это делает тех же гражданских лиц уязвимыми для нападений, поскольку любое гражданское лицо, использующее приложение для оповещения украинских сил о российской военной активности, может рассматриваться как «непосредственно участвующее в боевых действиях» а, следовательно, как законная цель. На украинских серверах хранится как военная, так и гражданская информация, что, вероятно, делает компьютерные сети и хранящуюся в них информацию объектами двойного назначения. Украина создала «ИТ-армию» более чем из 400 тыс. добровольцев, которые совместно с Министерством обороны Украины проводят кибератаки на российскую инфраструктуру. Эти украинцы, возможно, не осознают, что, добровольно предлагая свои услуги, они, согласно международному праву, становятся участниками вооружённого конфликта.

ПРИЧИНА ОГРАНИЧЕНИЯ

Одним из пессимистичных выводов из войн в Газе и на Украине может быть то, что с таким трудом извлечённые уроки Второй мировой войны были забыты, а попытки использовать законы для защиты гражданского населения от войны бессмысленны. Но какими бы жестокими ни были нынешние конфликты, без этих правил они, вероятно, были бы ещё более ужасающими. Внимательное изучение нынешней эпохи показало бы, что вместо того, чтобы полностью отказаться от защиты гражданских лиц, закреплённой в Женевских конвенциях, воюющие стороны в недавних войнах, снижали эффективность этой защиты, жёстко ограничивая то, что считается гражданским. И Соединённые Штаты сыграли ключевую роль в этом сдвиге.

После 11 сентября Вашингтон использовал свою власть, для ослабления ограничений на применение силы, агрессивной интерпретации права на самооборону и допустимости более масштабных нападений на объекты и сооружения двойного назначения. Эти позиции обеспечили большую гибкость вооружённым силам США, но также они подвергли опасности большее число гражданских лиц. Следуя примеру Соединённых Штатов, другие страны, включая Францию, Израиль, Саудовскую Аравию, Турцию и Великобританию, также ослабили ограничения для своих вооружённых сил.

Чтобы обратить вспять эту тенденцию и укрепить законодательство о вооружённых конфликтах, Вашингтон должен решить, что принятие ограничений и принуждение других делать то же самое имеет большое значение для соблюдения фундаментальных принципов человеческого достоинства, которые Соединённые Штаты отстаивают в своих лучших проявлениях. К чести администрации Байдена, следует отметить, что она уже предприняла несколько скромных шагов в этом направлении. В 2022 году Министерство обороны объявило о подробном плане того, как американские военные будут лучше защищать гражданское население, а в феврале этого года администрация Байдена заявила, что потребует от иностранных правительств обещания, что любое американское оружие, полученное ими в качестве помощи, не будет использовано для нарушения международного права. Но предстоит ещё многое сделать.

Для начала Соединённым Штатам следует расширить сотрудничество с Международным уголовным судом, наиболее эффективным международным механизмом обеспечения соблюдения норм международного гуманитарного права. Действительно, члены Конгресса США приветствовали осуществление МУС юрисдикции в отношении России в связи с преступлениями, совершенными во время войны на Украине, и приняли закон, позволяющий Соединённым Штатам делиться доказательствами российских военных преступлений на Украине с его прокурорами. Однако в 2020 году администрация Трампа ввела санкции против судей и юристов МУС в отместку за то, что они расследовали, возможность совершения американскими солдатами военных преступлений в Афганистане. Для остального мира лицемерие является вопиющим и поучительным. Одним из способов для Соединённых Штатов улучшить свои отношения с судом могла бы стать отмена Закона о защите американских военнослужащих от 2002 года, известного в просторечии как «Закон о вторжении в Гаагу», который позволяет президенту отдавать приказы о военных действиях для защиты американцев от судебного преследования МУС. Закон также запрещает государственным учреждениям оказывать содействие суду без специального разрешения, как в случае с расследованием по Украине.

Соединённым Штатам также следует пересмотреть некоторые из широких правовых позиций, которые они заняли после 11 сентября. Например, им следует утвердить более строгие ограничения на то, когда объекты двойного назначения могут стать мишенью. Им следует пересмотреть трактовку принципов пропорциональности и возможных мер предосторожности в Руководстве Министерства обороны по вопросам военного права, чтобы лучше отразить международное гуманитарное право. И им следует полностью реализовать свой новый план по уменьшению ущерба гражданскому населению во время военных операций США.

Соединённые Штаты также должны ограничить свою военную помощь теми странами, которые соблюдают международное гуманитарное право, - не только при поставках оружия, но и при предоставлении финансовой поддержки, разведывательных данных и обучении. Соединённые Штаты осуществляют антитеррористические программы примерно в 80 странах на шести континентах. Если бы Вашингтон обусловил свою поддержку более строгим соблюдением закона и отозвал её из стран, которые его не соблюдают, эффект был бы мощным и немедленным. Причём, Израиль не должен быть исключением из этих стандартов; Соединённые Штаты должны настаивать на том, чтобы страна чётко обозначила конкретные шаги, которые она намерена предпринять для обеспечения соответствия ведения войны в Газе нормам международного права.

Эти изменения должны быть внесены не только в рамках политики, но и в рамках закона. Когда исполнительная власть предлагает юридические объяснения поведения США, она почти всегда делает это, чтобы оправдать военные действия, часто таким образом, что это выходят за рамки существующих правовых норм. В отличие от этого, когда оно одобряет ограничения, которые лучше защищают гражданское население на войне, оно, как правило, подчёркивает, что делает это только в рамках стратегии - не потому, что это необходимо, а по собственному выбору. Это означает, что от ограничений можно легко отказаться, когда они станут неудобными. Между тем юридические основания для действий служат прецедентами для оправдания будущих военных операций Соединённых Штатов и других стран по всему миру.

Если мы хотим, чтобы «закон войны» выдержал сегодняшние экзистенциальные вызовы, Соединённые Штаты и их союзники должны относиться к нему не как к необязательному ограничению, которое можно корректировать или сбрасывать со счетов по мере необходимости, а как к непоколебимой опоре глобального правового порядка. Действительно, во время войны будут находиться лица, нарушающие закон, и в результате этого гражданские лица будут продолжать страдать. Но прежде чем Соединённые Штаты смогут привлечь этих нарушителей к ответственности, они должны показать, что готовы поддерживать те же стандарты в отношении своих собственных сил - и сил своих союзников.

Уна А. Хэтэуэй является профессором международного права Йельской школы права имени Джерарда К. и Берниса Латроб Смита и внештатным научным сотрудником Фонда Карнеги за международный мир.

Источник: dostoinstvo2017.ru

P/S

В целом, работу можно рассматривать как чисто исследовательскую в области военного права, если бы не идеологические предпочтения автора. Автор определяется в политических предпочтениях с первого абзаца, говоря о 7 ноября он, даёт политическую оценку действиям ХАМАС, в ярко окрашенном эмоциональном заявлении: «Во время резни 7 октября ХАМАС преследовал безоружных израильских граждан, включая женщин, детей и стариков, убив около 1200 человек и захватив около 240 заложников». Бесспорно, действия ХАМАС были жестоки, но западные источники, со ссылкой на израильских очевидцев, говорят, что часть из 1200 погибли от огня армии Израиля. А вот говоря о действиях Израиля, автор рисует картинку совсем другими красками: «В результате последующей воздушной и наземной кампании Израиля в Газе, по состоянию на март 2024 года, погибло более 30 тыс. человек, примерно две трети, из которых, составляли женщины и дети. В результате израильского наступления около двух миллионов человек (более 85% населения Газы) были вынуждены покинуть свои дома, более миллиона человек оказались под угрозой голодной смерти». Т.е. уже «погибло более 30 тыс. человек, примерно две трети, из которых, составляли женщины и дети», это ни разу не жестокость, а всего лишь побочные жертвы «воздушной и наземной кампании Израиля в Газе» и не беда что «более миллиона человек оказались под угрозой голодной смерти». Ну да Израиль и Штаты заявляют, что ведётся расследование по возможным нарушениям законов ведения войны, но вот проблема, ВВС Израиля наносит авиаудар по лагерю беженцев, и это под аккорды заявлений о расследовании.

Дальше, сравнение ещё интересней: «Но в войне между Израилем и ХАМАС закон не сработал. ХАМАС продолжает удерживать заложников и использует школы, больницы и другие гражданские здания для защиты своей инфраструктуры, в то время как Израиль ведёт тотальную войну в густонаселённых районах и сокращает поступление крайне необходимой помощи до минимума». То, что ХАМАС использует мирное население и гражданские объекты «для защиты своей инфраструктуры», это вопрос возможного расследования, а вот то что «Израиль ведёт тотальную войну», это уже заметно, хотя и здесь нельзя сказать ничего, вполне, однозначно. Но вот то, что Израиль «сокращает поступление крайне необходимой помощи до минимума», это уже установлено, и это то, что подпадает под определение геноцида, именно этот факт использовало правительство Бразилии, поднимая вопрос о «геноциде в Газе», именно из-за этого МУС запросил ордер на арест Нетаньяху и министра обороны Йоава Галанта.

Рассуждая об отличиях законов ведения войны до Женевских конвенций, автор отмечает: «Прежде всего, они никогда не должны намеренно нападать на гражданских лиц или «гражданские объекты», такие как школы, частные дома, строительное оборудование, предприятия, места отправления культа и больницы, которые непосредственно не участвуют в военных действиях». Тут следует отметить, что киевский режим, под руководством своих спонсоров, целенаправленно стрелял и стреляет по гражданским объектам, и даже по АЭС, но это не ставилось ему в вину.

Основным механизмом, который подрывает Женевские конвенции, похоже, является, принцип пропорциональности: «Принцип пропорциональности, закреплённый в 1977 году в Дополнительном протоколе I, признаёт, что иногда армии наносят ущерб гражданским лицам и гражданским объектам, преследуя военные цели». Признавая возможность отхода от конвенций, в протокол внесены некоторые оговорки: «Но правило требует, чтобы ущерб не был «чрезмерным по сравнению с ожидаемым конкретным и прямым военным преимуществом». Кроме того, принцип предосторожности требует, чтобы армии постоянно заботились о защите гражданского населения и гражданских объектов, даже если это может замедлить военные операции». Если всё это взять за основу, то все военные операции США, и не только после, 11 сентября, нарушали принципы ведения войны, закреплённые в Женеве.

Констатируя общий положительный эффект конвенций, автор указывает на новую проблему последнего времени: «После окончания Второй мировой войны количество войн между государствами резко сократилось, но количество конфликтов с участием негосударственных вооружённых группировок увеличилось». При этом он оставляет за скобками, тот факт, что у истоков большинства, если не всех, «вооружённых группировок» стояли и стоят спецслужбы англосаксов, а с учётом этого возникает подозрение, что они пытаются уйти от ответственность, и при этом навязать противнику разбираться с «пропорциональностью» и «предосторожностью» в ходе военных операций против их прокси. Похоже, то, что Иран использует против Запада их тактику - прокси, и раздражает Израиль и Штаты. Причё, автор сообщает, в чём эффективность такой стратегии: «Оказывается, защищать гражданское население на войне гораздо сложнее, когда одна из воюющих сторон не является государственным субъектом. Комбатанты, принадлежащие к негосударственным группам, как правило, не носят форму».

Находясь в плену идеологических штампов, автор делает ложный вывод: «Теракты 11 сентября и реакция США на них положили начало новой эре войны, которая довела международное гуманитарное право до критической точки. До 2001 года законная самооборона в соответствии с международным правом, как правило, применялась только в том случае, когда одна страна защищалась от нападения другой». Штаты ещё в Корейской войне использовали право на самооборону под лозунгом «советской угрозы», а потом появилась формула – «защита жизненно важных интересов США» в любой точке земного шара, в Сербии появилось ещё одно оправдание – «предотвращение гуманитарной катастрофы». В общем, Гегемон, сразу нашёл формулы для оправдания своих агрессивных действий, ну а как только начинались боевые действия, то можно говорить о «прицепе пропорциональности», и автор, вполне логично говорит, как с его помощью обходятся конвенции: «Сопоставляя любой единичный случай причинения вреда гражданскому населению с предполагаемой угрозой существованию, Израиль может оправдать практически любой удар как отвечающий требованиям пропорциональности; предполагаемые выгоды всегда перевешивают любые издержки». Хотя речь об Израиле, но это же может сказать любое государство, в ходе боевых действий.

Ещё один механизм разрушения конвенций: «Чтобы приспособиться к меняющимся условиям ведения боевых действий в городах, Соединённые Штаты и другие страны приняли новую стратегию, которая вновь ставит гражданское население под удар. В центре этого изменения оказалась концепция так называемых предметов двойного назначения». Возвращаясь к СВО, можно сказать, что Россия просто использует тактику США, хотя в значительно облегчённом варианте, и это, так же как и в случае Ирана, раздражает Гегемона, до них доходит, что мир меняется и использует их же тактики, против них и их прокси. При этом Россия не использует «стратегию предметов двойного назначения», в полном объёме, так как это делает Гегемон: «Соединённые Штаты и Израиль придерживаются позиции, что любой объект, который может быть квалифицирован как объект двойного назначения, является законной военной целью». Более того у России есть ещё куда расти, если использовать концепцию ведения войны от Гегемона: «Соединённые Штаты теперь рассматривают сектора экономики противника, которые могут помочь в ведении войны, в качестве законных целей». Т.е., по стратегии Штатов, можно разрушать целые отрасли экономики противника, а т.к. «предполагаемые выгоды всегда перевешивают любые издержки», то и пропорциональность не учитывается.

Понимая, что последовательность действий Гегемона, по разрушению военного законодательства, приводит к оправданию действий России, автор использует, давно опровергнутый фэйк: «Украина также стала местом варварских нападений на мирных жителей. Российские военные проводили внесудебные казни, исчезновения и пытки в Буче и за её пределами. Они без разбора бомбили Мариуполь, повредив при этом 77% медицинских учреждений города. На протяжении всей войны нападения России на энергосистему Украины оставляли миллионы мирных жителей без электричества, воды и тепла». Рассказывая об оправдании отхода от Женевы, в случае операций Штатов и Израиля, автор ставит в вину России, то, что она использовала именно те тактики, что и Гегемон, и всё это на основе фэйка о Буче, за что российское правительство должно быть благодарно любителю английского футбола и больших яхт. А в остальном, автор, скромно умолчал, практически о полном уничтожении мариупольского металлургического комбината, вот уж где было «непропорциональное» применение силы, но там же находились и элитные боевики «Азов». Т.е. как всегда, даже если Россия действует в рамках законодательства, или немного его расширяет, не выходя за рамки, определённые самим Гегемоном, она всё равно осуществляет «варварские нападения на мирных жителей», и если бы ни эти идеологические штампы, то текст можно было бы назвать чистым, а впрочем, чего ещё ожидать от The Foreign Affairs.