В Сербии неспокойно, волны протестов поднимаются с прошлой осени, когда случилась трагедия на вокзале в городе Нови-Сад. Властям пока не удаётся утихомирить активность недовольных, и чем дольше это продолжается, тем это сложнее. О причинах событий Фёдор Лукьянов побеседовал для программы «Международное обозрение» с Екатериной Энтиной, профессором, руководителем Центра средиземноморских исследований НИУ ВШЭ.
Фёдор Лукьянов: Какова природа данного кризиса? Насколько это можно считать «цветной революцией»?
Екатерина Энтина: Внимание всех обращено к картинке. Это действительно самые массовые протесты в современной истории Сербии. И они нам отчётливо напоминают картинку «майдана». Однако делать выводы только по картинке не стоит, реальность намного сложнее.
У любого народа есть своя гражданская политическая культура, жители Балкан и конкретно сербы – не исключение. Это подразумевает и свой способ приподнять крышку на чайнике. Сербы любят выйти на улицу. Вучич об этой особенности гражданского волеизъявления прекрасно знал. Все годы его правления сопровождались протестами разного масштаба. Он всегда с готовностью давал площадку под протесты (как под санкционированные, так и под несогласованные), всё было нормально. И считал одним из своих политических козырей возможность в любой момент провести внеочередные выборы на любом уровне. Что и происходило.
Что же изменилось сейчас? Обстоятельства внутренней политической жизни в Сербии: внутри правящей Сербской прогрессивной партии глубокий кризис. Он сложился не сегодня и даже не в последние три года. Впервые сам Вучич заговорил об этом в 2021 году. Тогда же он заявил о необходимости реформы партии, но по разным причинам не сложилось. Попытка переструктурировать партию пока так и не удалась.
Для Сербии это гигантская по масштабу партия. В ней состоит порядка 750 тысяч человек, а граждан Сербии, включая всех несовершеннолетних, меньше 7 миллионов. Соответственно, карьерная реализация (особенно в секторе управления любого уровня) идёт по партийному принципу. При таком масштабе партии неизбежно падение кадрового профессионализма и кумовство, что в Сербии и происходило. Следовательно, и общее падение качества кадров.
Для любого человека, живущего не только в мегаполисах, но и в маленьких сёлах, это является одной из мотиваций к протестам.
Обратная сторона того же: как только Вучич пробует провести реформу, ему мешают либо глубокие противоречия между кланами внутри партии, либо её размеры. Он просто не может в своём электоральном поле вычистить и заменить такое количество людей.
Все попытки объявить новый «Народный фронт», движение «За народ и державу» пока ничего не дают. Последняя такая попытка совершена в марте после предыдущих самых больших по масштабу протестов, но и она ни во что не вылилась. Это его основная слабость. Попытки использовать силовой фактор (который сейчас он активно привлекает), подавляя протесты на улице, скорее всего, выльются в ещё большее неприятие его самого и его действий. Здесь эффект «зова джунглей», народ бежит на кровь, поняв, что впервые за очень много лет есть возможность добиться перемен.
Не стоит употреблять в отношении сербских событий такие понятия, как «цветная революция» или «вялотекущий “майдан”». Это может создать для нас искажённую картину. Для российского человека «майдан» связан с вполне определёнными политическими взглядами на Украине. Там были откровенные русофобы, люди, которые активно стояли за европейскую интеграцию, и группы радикальных нацистов. Сербские протесты принципиально отличаются. Протестная среда довольно гомогенна. Там нет русофобов и там нет большого количества активных сторонников проевропейской интеграции. Сегодняшняя внутренняя ситуация в Сербии способствует росту евроскептицизма, и это действительно объективный тренд внутри общества.
Протесты там не про внешнеполитические устремления граждан как таковые. Это неудовлетворение внутренним положением и внешней политикой Вучича. Но не в том смысле, что он не идёт в Евросоюз или, наоборот, на резкое сближение с Россией.
Просто его политику сидения на нескольких стульях одновременно уже не понимает почти никто в Сербии. Никто не понимает, чего он хочет.
Фёдор Лукьянов: Это и вовне, кажется, уже не вполне понимают…
Екатерина Энтина: Но это и создаёт питательную среду для проникновения внешнего фактора. Есть он в сегодняшних протестах? Конечно, есть. Его не может не быть в стране, где вся прослойка НКО последние три десятилетия создавалась и существовала исключительно на деньги западных фондов. Ни у России, ни у каких-либо других региональных и не региональных акторов не было интересов создавать свои НКО, рабочие места для гуманитариев и сербской молодёжи. Конечно, эти западные НКО и западные спецслужбы присутствуют.
У сегодняшних протестующих нет ярко выраженных лидеров. Но это скорее не шаблон «цветных революций», который характерен для европейской среды, а просто отражение реальной ситуации. В Сербии сейчас нет лидеров общественного мнения, которые могли бы повести за собой тот или иной слой населения. Их нет в силу того, что, во-первых, мы, Россия, аморфно работали с сербской гражданской политической средой, во-вторых, до самого последнего времени европейцев, американцев, британцев, китайцев, Вучич абсолютно устраивал. Они не были заинтересованы в появлении сильных фигур.
Такие фигуры в ближайшие месяцы появятся. Это будут консенсусные, компромиссные персоны: условные эксперты, люди, которые никогда до этого в политической жизни не участвовали. Но в условиях пассивности нашей политики эти фигуры в первую очередь будут представлять глубинные западные интересы.
Западу не столько нужно свергнуть или сместить Вучича – ему нужно как можно больше расширить пространство в среднем слое политических и партийных деятелей в Сербии и в чём-то поменять технократический слой. Как раз под шумок протестов это сделать достаточно просто. Для этого не нужны яркие политические фигуры, достаточно вывести как можно больше людей на низовые и средние уровни.
И британцы, и немцы, и американцы очень плотно работают в том числе в этой молодёжной среде, которая сейчас вышла на улицы. Она, кстати, не только студенческая – широкий возрастной разброс, в основном люди трудоспособного и активного возраста. Среди них ищут фигуры, на которых можно сделать ставку и которых можно внедрить в государственный и управленческий аппарат Сербии. Безусловно, это будет сделано. Назовём ли мы потом в Москве это классической «цветной революцией»? Да, назовём. Но является ли она такой на самом деле – большой вопрос.
Фёдор Лукьянов: Довольно беспрецедентный публичный скандал с обвинениями СВР по поводу поставок сербского вооружения на Украину имеет какое-то воздействие на настроения внутри Сербии?
Екатерина Энтина: Это, конечно, имело большой резонанс. Один из довольно серьёзных факторов и среди протестующих, и вообще для настроений в Сербии, подтверждение той самой неопределённости внешней политики Вучича. К этому ещё можно добавить полную неопределённость с будущим нефтяной индустрии (а это главный налогоплательщик в бюджет Сербии), где Россия имеет контрольный пакет акций. Была очень тёмная история с объявлением в январе об американских санкциях в отношении «Нефтяной индустрии Сербии» (NIS), но пока санкции не введены. Вучич активно использовал эту тему, и вкупе с заявлениями СВР это имело очень большой резонанс.
Сербская среда всё более явно задаётся вопросом, как Россия относится к происходящему в Сербии и к самому Александру Вучичу. Растёт непонимание определённой последовательности: «утром появляется заявление СВР, которое фактически показывает, что Вучич является для вас, мягко говоря, сложным партнёром, а после обеда вы заявляете, что его поддерживаете». Такого рода удивление растёт. И какая бы взвешенная политика и позиция за российскими заявлениями ни стояли, в Сербии есть эмоциональное непонимание.
Участники протестов – это в основном национально-патриотическая общественность, большинство там пророссийское. Этого никто не скрывает. Мы и сами на официальном уровне говорим, что понимаем, что там много людей пророссийских настроений. Фактор того, что они не понимают последовательность заявлений и шагов с нашей стороны, будет использован нашими недругами – это совершенно определённо.
Фёдор Лукьянов: Вучич на политической сцене давно. Можно ли сказать, что Сербия проводила и проводит независимую внешнюю политику?
Екатерина Энтина: В первый период – да. Сейчас с осторожностью можно сказать, что скорее нет. Он, вначале, быстро сообразил, что, используя конкуренцию великих держав, Сербия может добиться экономического роста, и это произошло – мы не можем отрицать внешнеполитические успехи Вучича. Сейчас свобода манёвра сильно сузилась. Китайцы подписали все возможные стратегические соглашения с Белградом, они свои интересы обезопасили. Им теперь в значительной степени всё равно, кто будет у руля в Белграде. В отношении России и Соединённых Штатов – и Белград, и Россия прекрасно понимают, что в конечном итоге всё зависит от российско-американских договорённостей. Сербия здесь второй, если не третий, эшелон.
Ключевую роль здесь играют позиции по Республике Сербской в Боснии и Герцеговине. Мы справедливо не просто делаем ставку на эту тему, но и всячески показываем, что для нас крайне важна позиция, которую заняла Баня-Лука, и мы готовы её поддерживать. От решения этих вопросов будет зависеть контекст и многих отношений с Белградом.
Что касается Европейского союза, – там тоже понимают, что в конечном итоге всё на Балканах зависит сейчас от российско-американских отношений. И они со своей стороны реально усиливают давление на Вучича. Он – как многолетний контрагент как минимум немцев – находится в усложняющейся ситуации. Сейчас Вучич почти полностью зависим от более широких раскладов. Такие риски были не исключены с самого начала, но никто (вероятно, и он) не ожидал такого резкого развития мировой политики в целом. Если это наложить на сложную внутреннюю ситуацию, которую я описала, получается, что его курс крайне зависим от внутренних и внешних обстоятельств.
Екатерина Энтина: Доктор политических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель отдела Черноморско-Средиземноморских исследований Института Европы РАН.
Источник: globalaffairs.ru
Оценили 11 человек
21 кармы