К вопросу о сущности денег… II. Логика дальнейшего изложения

Итак, мы установили https://cont.ws/@basil-vi/7520..., что

денежная единица = доля (процент) от суммарных людских благ.

Почему такая простая общая идея до сих пор не осмыслена широкими массами?

Я уверен, что озвученная выше суть денег узким кругом лиц давно осмыслена, − в том числе теми, для которых отсутствует понятие банковской тайны. 

 О них я скажу несколько слов в главе XI «Теория заговоров» Именно «заговоров», а не «заговора». 

Второе. Было бы неправильным объяснять всё лишь заговорщицкими мотивами. От упорных, тщательных поисков истины людей отвлекает мельтешение денежных символов перед глазами и бьющие через край эмоции от жажды обладания ими. Из-за эмоций и любви к построению счастливых планов на будущее, то есть неотъемлемых от человеческого существа мечтаний, люди на мощном бессознательном уровне не хотят знать про законы сохранения. А ведь давно сказано, что если в одном месте присовокупится (например, прибыль), то в другом месте непременно убудет.

Об этом в главе Х («Закон, подрезающий мечты»).  

Заговоры заговорами, эмоции эмоциями, но основную роль в построении теорий играет наука. Я попытался выделить те особенности современного научного процесса, которые, объединившись с коммерческой тайной и эмоциями, создали этот замечательный защитный туман, много десятилетий окутывающий сущность денежного номинала и скрывающий эту сущность от вечно суетящегося обывателя.

На первую особенность я уже обращал внимание в первой главе как на размытость, неопределённость данных. В ходе дальнейшего изложения я иногда буду называть это фундаментальное свойство мироздания «двуединством» параметров объектов и явлений. Двуединство, как всеобщее свойство материи, часто скрывает суть процессов.

 Оно побуждает закладывать в основу научной дисциплины вместо фундаментальных положений случайные явления, что и произошло с экономикой и политологией.

О свойстве двуединства подробнее будет сказано в главе IV («Фокусировка внимания на некоторых фрагментах научных дисциплин»). Там же затронуты и ещё некоторые аспекты научного поиска, играющие значительную роль при оценке значимости научной теории.

 К примеру, «точка бифуркации». Красиво и точно звучит «бифуркация русла», то есть раздвоение русла реки. Есть ещё примеры удачного применение термина. Нормально работает точка бифуркации в своём первоначальном смысле, при формализации математических моделей сложных систем, но к чему усложнять этим термином историю, политологию, экономические дисциплины? Чтобы показать свой ум? Эрудицию? Дружа коллективами, а то и просто договорившись с кем-то симпатичным, сослаться на его фамилию, увеличивая ему и себе рейтинг? Это дело для жизни нужное, но для научной истины лишнее.

 Кроме того, бифуркация как бы разрывает ход истории, что неверно по смыслу: история непрерывна и логична.

Берём цитату: «Я убеждён, что мы приближаемся сейчас к такой же точке бифуркации, после которой человечество окажется на одной из нескольких вероятных траекторий». Ещё цитата: «Мы неоднократно подчёркивали, что источником инноваций и диверсификации является бифуркация, поскольку именно благодаря ей в системе появляются новые решения». Как с этими подходами изучать исторические и экономические научные дисциплины?

 Раньше революции или мировые войны рассматривались как процессы, пусть и переходные. А теперь это что: бифуркация, то есть точка на чём-то раздвоившемся? Что такой подход может дать? Зачем выхолащивать суть процесса усложнением терминов? И так каждому понятно, что после войны или революции возникнет что-то новое. Об этом даже Павел Кашин поёт: «И каждая точка – дыра в иной мир».

Хотя, не буду уж слишком настаивать. В конце концов, если смотреть совсем уж сверху, математически, из кабинета, то события превращаются в точки. Так почему бы им не давать им точечных названий? Вопрос в другом: «Ну, прозвенели, затуманили восприятие наукообразным выражением, а дальше-то что делать будем»?

Максим Калашников и Сергей Кугушев в своей программной книге «Третий проект. Том I. Погружение» пишут: «… исторический процесс состоит из «русел» и точек бифуркации. В «руслах» он течёт мощно и устойчиво, и нет в мире силы, которая могла бы изменить его направление. Но в конце концов все приходит к точке бифуркации – к моменту выбора будущего. В этой точке всё становится неустойчивым, из неё можно проложить несколько «русел» в разных направлениях. И именно в этой точке можно определить судьбу народа, страны, а то и всего человечества на поколения вперёд – лишь подтолкнув ход событий в то или иное «русло».

С прискорбием соглашаюсь с этим синергетическим определением исторического процесса. С «прискорбием», потому что «нет в мире силы, которая могла бы изменить …».

Замечу только, что если у людей нет сил для изменения хода исторического процесса в его эволюции (при движении в заданном русле), то где же взять силы на точку бифуркации?

 Ведь в этот момент придётся бегать в полутьме по всей точке и, толкаясь с собратьями по разуму, запихивать массу обжигающих деталей развалившегося общества в нужное русло, не зная при этом, что это за русло и где оно.

 Такая работа сродни поиску конфуцианской чёрной кошки в тёмной комнате. Большие и малые революции раз за разом это доказывают.

Но события в нашей жизни действительно совершаются. Некоторые из них со временем будут иметь историческое значение.

В главе VII («Источник энергии, или живые силы») я попытался выделить энергию рождения таких событий, энергию, толкающую исторический процесс по заданному руслу.

 Параметрические маркёры этой энергии, этого энергетического потока – денежные номиналы.

Чем больше скорость потока, тем быстрее мы доплывём до точки бифуркации. Русские же и едут, и плывут быстро: не дай нам бог стать тут мировыми чемпионами. Замедлить бег очень просто: высокоранговые товарищи должны умерить свою корысть и уменьшить карманы своих ретивых подчинённых, включая «олигархов» и мелких бизнесменов.

 Как в сердцах вырвалось однажды у крупного чиновника Российского правительства Александра Лифшица в адрес богатых соотечественников: «Не надо вредничать, надо делиться!».

Можно  подумать, что Лифшиц в вольном стиле излагает мысль Шарикова из повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»: «Взять всё, да и поделить… <…> – дело нехитрое». Нет, дело это настолько «хитрое», настолько безнадёжное, что именно эта безнадёжность и заставила меня дать третье название данной книге – «Книга скорби». 

Думаю, что к концу книги неотвратимость этой безнадёжности совсем прояснится.

По излагаемой мной теории причина этих будущих катастроф – поведение людей в рамках системы:

Денежный номинал = доля людских благ.
Каждая инвестиция должна окупаться и приносить прибыль.

В малых коллективах справедливое деление прибавочного продукта возможно довольно продолжительное время, но не вечно. Это я знаю по своему личному опыту, когда после выполненной «халтуры» наш бригадир доставал пачку денег и спрашивал: «Ну, как делить будем: поровну или по справедливости?». Делили всегда по справедливости, но были и недовольные.

Из-за недовольных состав бригады менялся, но бригада как функционирующее целое оставалась. Оставалась, пока недовольство бригадиром не начали выражать два матёрых специалиста. Бригада распалась, то есть перестала существовать.

Бригада – это подобие «минигосударства».

Так «валятся» действительные государства, если там влиятельные люди на самых верхних этажах начинают считать существующее распределение благ несправедливым и у них появляется возможность, пусть даже воображаемая, менять систему распределения.

Как может думать о системе распределения хорошо обученная и честная кухарка, по воле случая получившая власть и успешно одолевшая ускоренные курсы по управлению государством?

– Почему же нам, господам, надо делиться? – думает она. – Потому что общество – это система, некоторое целое, состоящее из единиц, из людей. И каждый из нас обладает своими способностями, дополняя в сообществе других. Иными словами, король не может без свиты, свита и король нуждаются в генералах, генералы – в солдатах, и все – в учителях, сапожниках, ткачах, врачах, учёных, инженерах, пекарях, дворниках … и все – в крестьянах, выращивающих хлеб, овощи и фрукты и все – в защите! Но на армию, на ликвидацию аварий, на полёты к Луне нужны дополнительные ресурсы, значит, нужна определённая производительность труда. Всё это у нас есть, значит, если все будут жить без крайних излишеств, но в достатке, по справедливости, всё будет хорошо: общество здорово, государство крепко.

И она тысячу раз права! И все грамотные высокопоставленные экономисты это хорошо знают. Почему же в своих докладах на конференциях и форумах, а также на следующих за ними пресс-конференциях эти «тяжеловесы» так мямлят, «смотрят в сторону», как не выучившие урок школьники?

 Потому что они не могут без ущерба для себя сказать своим начальникам, и даже своим знакомым и самим себе простые слова: «Делиться надо!». 

Эти простые слова произнёс высокопоставленный чиновник. И всех среднеранговых как прорвало. Все начали цитировать эту фразу, мимикой и вербальными жестами будто иронизируя над ней и одновременно подтверждая её правильность.

 Да, некоторое время, пока в воздухе ещё дрожит эхо сказанного, они могут без опаски цитировать А.Я. Лифшица.

Идею «всё разделить по справедливости» я считаю безнадёжной, потому что случаев массового справедливого «дележа» я в истории земных цивилизаций не нашёл. Остаётся пожелать нашим высокоранговым и не очень товарищам хотя бы менее энергично тянуть на себя одеяло, которое для всех нас одно. Есть, конечно, мнение, что XXI век уникален и у нас много «одеял»: всем хватит. Но лучше всё же вспомнить, что и раньше были не менее уникальные времена, поэтому не надо обольщаться.

В те легендарные времена тоже жили люди, и надо думать, суть денег и железная основа законов экономики с тех времён не изменились.

 В главе ХII («Исторические параллели») мы посмотрим, как вертит колёса человеческих судеб криво – косо сколоченный кривошипно–шатунный механизм цивилизационного развития. Для этого в упомянутой главе мы приведём несколько примеров из истории человечества.

В общем, чувствуя приближение мощной точки бифуркации (всякие мелкие точки бифуркаций гудят вокруг постоянно, как мошкá в тайге), я выкладываю в печать ещё одну, может инновационную, а может и уже известную гипотезу про деньги. При этом, уважая великий язык математики, при молитве на математические методы лоб себе постараюсь не разбивать.

Оставим пока математику в покое и возвратимся к объективной реальности как к «вещи в себе», как к источнику и причине наших ощущений. Рассудок упорядочивает наши ощущения, то есть строит свою модель необъятной и навек загадочной объективной реальности. Выберем и мы свою модель экономического процесса.

Современная наука сопрягает экономическую модель с неким домохозяйством, что, на наш взгляд, слишком широко и, хуже того, расплывчато.

 В данной работе мы ограничимся центральной частью домохозяйства – очагом.

В «очаговой» модели экономики находят себе место два значения этого понятия. Первое - очаг как место для огня, или, в более современном понимании, как система для приготовления пищи (пища в этой модели есть людские блага). Второе значение – очаг как источник распространения благ – идей и вещей (история знает множество таких очагов – центров цивилизации).

Об этом в главе VIII «Рабочие схемы экономической системы», где попробуем показать, что вид очага и количество очагов – дело случайное, а вот природа и поведение огня – это модель, отражающая не только суть денежного движения, но и источник цикличного развития истории: огонь-то не только разгорается и горит, но и гаснет.

А рассуждения мы начнём (или продолжим со следующей статьи) с человека как с единственного известного нам живого существа, придумавшего деньги.

Первоисточник: Виногоров Б.Г. К вопросу о сущности денег, или Грустно, господа, или Книга скорби. М.: [б.н.], 2017. – 159 с. ISBN 978-5-600-01953-9.