Тенденции, связанные с внутренней политикой в нашей стране

 Сегодняшний обзорный пост посвящен тенденциям, связанным с внутренней политикой в нашей стране. Последний раз делал большой обзор по этой теме, кажется, в мае. Но особенность сегодняшнего положения в ускоренном поиске Западом новых форм и методов противостояния с Россией, даже в условиях формального перемирия или «мира» де-факто. Последнее гораздо сложнее, и предполагает возвращение к моделям «холодной войны», о чем я писал неоднократно. Насчет «холодной войны» и того, кто в ней может сыграть на стороне американцев, будет следующий обзорный пост.

Сейчас ясно, что Запад, включая и США, не выдерживает темпа противостояния на уровне практической политики. И, тем более не выдержит в случае выхода ситуации на уровень прямой конфронтации. Даже Трамп, играющий в «пиар-эскалацию», это понимает. Но Запад и США считают, что способны переиграть Россию в долгом противостоянии при условии последовательной и небыстрой ее изоляции и развития неблагоприятных внутренних тенденций. Многие значимые процессы в рамках продолжения противостояния Запада с Москвой будут происходить на внутреннем контуре. Выделю несколько политических в основном тенденций, которые могут быть использованы Западом в контексте второй волны «гибридной войны» против России.

- Кризис вертикали власти. Решил поставить этот аспект на первое место. Последствия «дела Старовойта» обозначили глубокий разлом между региональными и федеральными частями лоббистско-клановых групп, связанных с решением о неприкосновенности федеральных групп . Этот разлом будет в дальнейшем увеличиваться. Почему, расскажу в максимально деликатной форме в частном канале.

см. ниже

- Кризис управления политическим пространством. Одним из его проявлений стала информационная волна вокруг «Русской общины», начавшаяся как бы «на ровном месте». На самом деле нет. «На ровном месте» в современном информационно-политическом пространстве ничего не бывает. Полноценного ответа на то, «что это было» у меня нет. Гипотезу предложу в частном канале, а то публика у нас стала уж больно ранимая.

Здесь отмечу кратко: дело не в отдельной организации. Мы рискуем не увидеть очень специфическую, но объективную тенденцию, у которой есть социально-политическая база. Кризис управления политическим пространством, где доминируют, если разобраться, организации, сконструированные под конкретные политические цели, является организационным проявлением роста запроса на политический радикализм. Что полностью противоречит господствовавшей многие годы установке на «стабильность».

- Кризис пространства «цифрового уюта». В действительности это очень важный аспект – начинает нарушаться комфорт «мира обывателя», важнейшей из составляющих устойчивости социально-политической системы. Именно «цифровой уют» создавал эффект поведенческой нейтральности обывателя и возможности «тихой фронды» без рисков. Теперь он разрушается с двух сторон: киберударными действиями «хакеров» и новыми законодательными решениями. Последствия пока не ясны, но, кмк, значение этого явления недооценивается.

- Окончательный раскол поля «государственнического патриотизма». Если прошедшая несколько волн борьба с «военкорами» и «военблогерами» откалывала от патриотического поля отдельные части и несистемные элементы, то полноценная война «красных» и «белых», дополненная обострением дискуссии о национальностях, создала эффект раскола прямо в центре политического поля. Даже самый наивный человек вряд ли думает, что это случайность, за которой не стоят интересы внешних сил. Последствия скажутся не сейчас, а в среднесрочной перспективе.

Я сознательно не трогаю сейчас тему «двух Россий». Не только потому, что она очень болезненна, но и потому, что она является для нашей страны долгосрочной. Про «Две России» - разговор впереди, равно как и про тенденции в сфере образования, несущие на мой взгляд серьезные непросчитанные риски.

Профессор открывает глаза

Начну с кризиса вертикали власти. Его обострению будет способствовать экономическая стагнация и попытки федералов переложить ответственность на региональные власти, что является «визитной карточкой» сегодняшней федеральной элиты, уже начавшей зачем-то готовиться к политическому трансферу и находящейся в состоянии «окукливания», вернее - «оеживания». «Оеживание» - от слова «ежик» - означает замкнутость системы, нарастающее неприятие критики и неспособность к внутренним изменениям. Это отражает логику политического трансфера, которую пытаются реализовать и меритократия, и высшая бюрократия, и часть элитных кланов: круг элитных «игроков в трансфер» расширяться не будет, и решение о преемнике будут принимать они, а не постаревшая политическая аристократия. Отмечу любопытные попытки политического оживления Турчака. Едва ли эта модель обеспечит сохранение целостности вертикали власти, неизбежно будут возникать намеки на управленческий сепаратизм. Региональные элиты тоже понимают, что им нужно «спасаться».

Общая проблема внутриполитической ситуации в России заключается в том, что в обществе очевидно растет запрос на политический радикализм. И правого, и левого толка. Просто условно «правые» (среди них можно легко найти и людей, которые еще 3-4 года назад были условно «левыми») «на старте» получили некий импульс. Связанный с тем, что наша элита боялась (напрасно) - что «левые» смогут оседлать лозунг социальной справедливости и борьбы с коррупцией верхов. Чего по понятным причинам не произошло, и произойти не могло. Сегодняшние «левые» вообще представляют собой довольно аморфную массу, что, к слову, таит для себя очень серьезный риск для власти: любой харизматик, даже формально находящийся вне имеющихся организованных структур, может относительно легко в условиях многократно описанного «сбоя» системы управления политическими процессами подмять под себя «левый» «актив».

Но вернемся к «правым». К концу июня первоначальный «импульс» интереса к раскрутке «правых националистов», как и все верхушечные импульсы последнего времени (меритократия явно устала, хочет покоя, монетизации и институционализации своего статуса), быстро иссяк.Очень похоже на то, чего хотели «верховники», приглашая на царствование Анну Иоанновну; чем кончилось, помним? Теперь начинается попытка управляемого «сдувания» правых проектов, что вызывает у «правых» нервозную реакцию. И да, фееричная по своей бездарности и неумной оголтелости история с фильмом «Мумия» стала неким катализатором процессов, ранее откладывавшихся по понятному принципу: «может еще получится?». Но пока решения откладывались, возник некий эффект саморазвития.

«Правые» (а в особенности - «Русская община» и сателлитные ей организации вроде «Северного человек») успели обрасти реально дееспособным «активом» на местах. И этот «актив» уже вполне осознает свою силу. «Русская община», вернее, ее региональная часть перестала быть чисто политтехнологическим проектом. Свернуть РО только за счет медийного давления и административных мер невозможно. Особенно, учитывая, что провоцированием межнациональной напряженности занимаются на системном уровне из-за рубежа. Поводов будет появляться только больше. Но важно другое: «пугалка» для «левых» и этно-криминальных сообществ, в качестве чего РО была изначально задумана, превратилась в силу не просто так, а на фоне нарастающей невнятности системы информационно-политического управления.

Не так важно, что будет твориться с РО на общероссийском уровне. «Федеральную» часть тусовки, три десятка медийных персонажей средней руки из числа «правых аутсайдеров», которых вдруг «обласкали», угомонить легко. Но регионалы почувствовали, что они могут получить уже не влияние «на местах», но войти непосредственно во власть, учитывая объективное ослабевание региональных элит. Теперь вернемся к началу поста: региональные элиты, ощущая свою уязвимость, тоже начинают осознавать значимость РО как политического инструмента. На данном этапе более ценного, чем «региональные» батальоны в зоне СВО.