ОСТОРОЖНЕЙ С МОДЕРНИЗАЦИЕЙ

Модернизацию, надо? Новшества? Вот было, знались мы с барышней одной, хорошей походки. Всё у ней было при себе, включая фигуру и чесучовые гетры! И характер еёный, по общему задору, мне очень даже ндравился.

Особенно сказать, завсегда в ей присутствовала большая тяга к новизне и к неожиданным штукам, - к ощущениям всяким и разное прочее... Так что чудачили мы просто даже держись! И на ипподром, бывало, за рупь вдвоём ходили, и на крыше ездили у трамвая на одиннадцатом маршруте. Да много чего современного, сразу не перечислишь…

И вот как-то осенью, в субботу, ещё до подачи вечернего электрического освещения, она ко мне обращается этак лукаво:

- А знаете, - говорит, - миленький, давно мы с Вами состоим в отношениях, а всё ж таки, очень мало у нас новизны. Весь мир уже вперёд шагнул, модернизация! А мы всё топчемся во вчерашнем дне, как самые отстающие мещане. В общем, есть идея, чтобы Вы мне помогли устроить современную довольно короткую причёску! - и так, значит, хитренько на меня ресницами моргает.

- Какую же, - отвечаю, - пардон, я причёску могу поспособствовать? Да и, вроде, полностью вид ещё хороший. Как раз к Вашей давеча купленной польской шляпке!

И левою ладонью позади её маленько приглаживаю. Аккуратно, чтоб, вроде, удостовериться. По причёске, и пониже иду... Уж больно, понимаешь, инерция! И фигура. А она, что характерно, - не отводит, и даже наоборот.

- Ах, - улыбается, - какой же, Вы, в общем-то, недогадливый! Хочу, - говорит, - везде современно себя чувствовать, в полном соответствии с нынешним прогрессом! И шляпка, - подмигивает, - тут искренне не при чём... А ближе к этой причёске вовсе другое неглиже! Короче, - говорит, - Вы мне тут очень даже понадобитесь, как мужчина…

Веришь?! Берёт мою ту же самую ниже талии ладошку, и с тыльной своей стороны, на фронтовую передвигает.

У меня аж руки от мысленного коловороту затряслись: «Ага, - думаю, - вот фартит, когда не ждёшь!» Молодой… И, понятно, предвкушение тут же внутреннее нахлынуло. Задорный, как ни крути, был у ней характер, - это уж точно! Но виду никакого не подаю, как вроде, так и надо.

- Извольте, - ей говорю, - с очень даже большим удовольствием! Только я, не обижайтесь, - в парикмахерском деле художник малоопытный. Очень уж крайне изредка в такой модернизации приходилось участвовать!

Занимательно… Отвесил я свой пинджак на крючочек, вижу, - тоже включилась девка. Лишние свои предметы медленно расстёгивает и на стул старается размещать. Гетры на очереди.

- Ничего, ничего, - говорит, - разве б Вас устроило, чтоб мне чужие профессионалы конкретно по данному адресу современные формы придавали? И содержание.

- Нет уж, - говорю, - профессионалы тогда пущай за уголком покурят, на крылечке. Сами справимся. Особенно, с близкими нашему сердцу людями.

Замахнул, конечно, для храбрости из шкапчика мимоходом… Подготовку веду, а внутри аж переворачивается всё… День белый, как есть, хоть и вечереет. Раньше-то, надо сказать, наша дружба в темноте осуществлялась, а тут впервые такие зрительные эффекты!

Ну, приступили, значить… Расположились к окошку поближе, шторки прозрачные. Меня мандраш-то от счастья берёт, - не каждый день, надо сказать, такую живопись наблюдать приходится, но марку не теряю, - дело ответственное. Модернизация!

А барышня глазами зажмурилась, не двинется! И, ко всему, бродит у ей по лицу мечтательная улыбка. Ощущает, видать, тоже…

Приценился к эстетике, вижу, - всё очень даже. Мечта. А до короткой причёски, по современному, надо сказать, - далековато. Как ни крути, а выходит ближе к укладке… И руки трясутся к тому же от малоопытности, хоть что ты с ними!

- Что же, - между дрожью думаю, - ножницы, что ли, применить? Или, допустим, станок для ровности? Сам-то я по подбородку обычно станком пользуюсь. Безопасной бритвой. А как щетина-то подлиннее станет, - тогда уж опасную достаю, немецкую. С кованным лезвием. И, по всему, надо бы здесь тоже кардинально подходить, иначе модернизации ни в жисть не добьёмся… Крутанулся мигом, взял, значить, опасную, примерился…

Вот тут-то оно, самое страшное, и встрепенулось. Вжик! То ли рука от душевного волнения дрогнула, то ли у барышни экспериментальное положение затекло, а как-то вышло, что, видать, резко этим иностранным лезвием побеспокоилось…

И опосля уже мало помню, потому, - непроизвольно отключился. Врачи потом сказали, что всем это свойство присутствует, кому правой ногой смаху в лоб сосредоточили.

Кстати, по итогам подведу, - очень плохо ещё наши отечественные мастера оконные рамы на вторые этажи научились закреплять… Ненадёжно! Очнулся я в кустах, что под окнами растут. Полрамы снизу, остальное наоборот, а сам валяюсь практически в чём на свет произвёлся, только в ободранном состоянии. И граждане, по тротуару ходют… Кто с работы, кто куда.

Они-то, по всему, неотложку и вызвали… Как везли да размещали, - тоже целая история, а только про неё не буду, поскольку чистая установка медицинского диагноза. Как у всех – «Расскажите, больной, с чего всё началось…» и тому подобное…

Конечно, пока я излагал как тяга к новому моё здоровье сгубила, врачебного консилиума полбольницы собралось. Всех полов… Слушают, сердобольные, переглядываются… Некоторые впечатлительные от сочувствия по полу даже стали кататься. Известно, - доктора! Гиппократы.

И до выписки ещё некоторые бригадами подходили, вместе с практикантами, просили, чтоб эпикриз свой заново изложил. Для обучения, значить… Всем же надо представлять, как граждане переломы правых рёбер, рук и ног получают! Чтоб опыт перенимали.

В палате у нас люди оказались довольно душевные. Все мужики отнеслись заинтересованно, и даже под конец почти что сроднились.

Что характерно, тоже мою историю пересказать иногда просют… Конечно, народ доброжелательный, стараются кто как свой совет бы высказать в процессе. В основном, что аккуратнее с близкими людями-то надо, половчее. Ну, и, ясно, по поводу плотников тоже, которые окна плохо ставят. Нелицеприятно.

Один только молчал, на койке возле стеклянного шкапа. Может и рад бы, да замотан, бедный, весь в бинтах, даже лица не видать… Мужики говорят, - при исполнении геройски пострадал … При совершении подвига за наше государство, значить!

Так он, этот выдающийся личностью герой все полтора месяца, и лежал. Слушал, что да как, только перед моей выпиской с лица бинты-то сняли. Оказалось, - совсем не старый.

И, кстати, стал я выписываться, вижу, - к себе подзывает. «Ты, - говорит, - страну-то родимую любишь?».

- А как же, - отвечаю, - ясное дело, люблю…

- Небось, - говорит, - тоже хочешь ей как лучше? Модернизацию какую-никакую?

- Очень даже, - отвечаю. А сам уже одетый, только на выходе документы забрать.

Помолчал он чуток, потом глянул на меня так внимательно, улыбнулся: «Осторожней, - говорит, - с модернизациями».

Пожал я ему руку, попрощался со всеми нашими в палате, с докторами тоже, и домой двинулся.

И точно, граждане, люди зря не скажут. Неизвестно, как там что, а всё ж таки, аккуратней с всякой новизной надо. Особенно если, на отрицательном опыте, - неумеючи… Убыток один!