ОППОЗИЦИОННЫЙ ОРГАН

        Ах, лето, лето!.. Свежие перестроечные ветры напоены цветочным ароматом, а вечерний, и потому весёлый общественный транспорт под завязку заполнен едущими с работы улыбчивыми людьми.

Все наслаждаются летом, новизной, свободой, а наш дружный сектор известной на всю страну «Молодёжной Правды» всё сидит и ждёт своего Главного, который сразу после обеда был вызван не куда-нибудь, а «на самый верх».

Вообще, наверх вызывают частенько, но не «на самый». «На самом верху» Главный бывал считанные разы. И каждый раз из этих считанных за такими визитами следовало чего-то срочное, важное и непростое.

Ясно, что, при таких делах, до возврата Главного, нашему дружному коллективу не стоило даже и думать о том, чтобы присоединиться к гомонящей летней массе. Все ждали и ждали.

Ждали-ждали и дождались. Вернувшись «сверху», Главный редактор «Молодёжной правды» первым делом провёл с командным составом боевое совещание, которое, судя по финальным гримасам зав.секторов на выходе, было очень непростым.

Что задача нестандартная, мы поняли сразу, как только в дверном проёме нашего кабинета появилось сосредоточенное лицо нашего завсектором ЮрьЮрича. Он с усилием дозапахнул за собою многослойно окрашенную желтовато-белую дверь, после чего приглушил и без того тихо гундевший телевизор «Горизонт».

Затем ЮрьЮрич потребовал, чтобы шторы были задёрнуты, а весь коллектив обязательно занял сидячее положение. Внушительно оглядев окрестности, он без вступлений начал:

- Все вы, товарищи, осознаёте важность нынешнего момента! И должен сразу сказать, что на самом высшем уровне есть политическая воля, - ЮрьЮрич тягостно помолчал, - реорганизовать нашу «Молодёжную правду» в печатный орган, оппозиционный действующей власти!

Сектор, конечно, ожидал сюрпризов, но такого разворота не ожидал никто. Нависшая тишина стала где-то даже пугающей… Первой не выдержала Мариночка Габриэлян.

- Что это значит «в оппозиционный»? - пискнула она.

- А значит это, что мы должны, выполняя это важнейшее поручение нашей Партии и Правительства, использовать весь свой талант и все свои силы, чтобы показать, так сказать, цивилизованному миру, что и у нас прессе не чужда критика власти, - не моргнув, веско сказал ЮрьЮрич,.

- Речь идёт, Юрий Юрьевич, о здоровой конструктивной критике? – интеллигентно поправил черепаховые очки Геся Гиндельмайер, выражая догадливость и готовность сходу вникнуть. ЮрьЮрич вздохнул, выказав всё же тщательно скрываемое волнение.

- Расширение здоровой и конструктивной критики решено возложить на трудовой коллектив «Большой Правды». Нам, Геннадий, поставлена задача организовать критику, так сказать, «огульную». Иными словами, - оппозицию. Непримиримую оппозицию нашей родной действующей Власти.

Высказавши эту нелёгкую для понимания фразу, наш завсектором вскочил и в поисках папирос нервно захлопал интеллектуальными ладонями по замшевым карманам своей куртки.

- До-о-ожили, - сказал старожил собкор Михеев, протягивая ЮрьЮричу начатую пачку «Союз-Апполона», - о, куда лысый завёл… Полный бардак! А кто ж нам платить за это будет? Неужели Партия и Правительство? За то, что на них же будем помои лить?

- Да, понимаю, товарищи, - в голове не укладывается, но раз Родина требует, чтобы её мазали грязью, - делать нечего. Надо, так надо! А по финансированию так: иностранные партнёры на высшем уровне выразили готовность нашу оппозицию сами оплачивать. Но сейчас есть объективные сложности. У них рублей нету, а за валюту у нас пока садят. Да и обменивать её здесь негде… Поэтому пока не разрулимся, будем на том же государственном окладе. Дело-то государственное!

- А что значит «разрулимся»? – снова дрожащим голосом выразила своё непонимание Мариночка Габриэлян.

- Что что.. Пока платить будут, но старшие товарищи опасаются, как бы не истолковали это дело наши зарубежные коллеги неправильно с течением времени. - ЮрьЮрич вытянул из Михеевской пачки вторую сигарету и прикурил её от первой, - У них то власть постоянно меняется, - четыре года одни, потом другие. Вдруг следующие придут, которые не в теме, и скажут, что у нас государство само свою же оппозицию финансирует! Это ж скандал международный!!

- То есть что, скоро платить перестанут?, - вскинул брови Михеев, - а как же мой стаж? Пенсия? Я так не согласен! Ухожу в «Большую» или на худой конец в «Детскую Правду»!

- Не горячитесь, товарищ Михеев! Пенсию обеспечим. Наша «Молодёжная Правда» это устоявшийся, крепкий коллектив, и Вы мне тут плохих примеров не подавайте! Вы песню знаете? «Партия сказала, - надо, мы ответили, - есть!» Есть задача Партии, - надо её выполнять. И уже со следующего номера. А теперь обсудим направления работы.

ЮрьЮрич смёл со стола случайно упавший пепел и подвинул поближе свою планировочную тетрадку в коричневом кожзаме.

- Так… Вы, Марина Осиповна… Ваш материал об ударном ткацком труде из краснознамённого города Иваново, на нынешнем этапе, к сожалению, не пойдёт. Подумайте, надо бы как-то сменить полярность…

ЮрьЮрич строго посмотрел на побледневшую Марину Габриэлян, и не обращая внимания на её испуганное выражение лица, неумолимо продолжил:

- Подумайте, подумайте! Возможно, материал должен быть о повальной проституции в среде советских ткачих. А может быть даже и об изнасиловании бедной сотрудницы текстильной отрасли членом Политбюро.

- Каким?, - пролепетала поражённая Габриэлян, - «членом»!?

- Перестаньте бредить! Обычным, - ЮрьЮрич сделал внушительную паузу, - с конкретной фамилией определимся. Согласуем с ЦК, - пусть выберут наиболее достойного..., - ЮрьЮрич повернулся к Михееву.

- На Вашу долю, Никита Алексеевич, как наиболее опытного здесь сотрудника, планирую возложить самую сложную задачу. Серию материалов об исторических фактах, которые, как бы наша Власть, вроде, хотела бы скрыть от прогрессивной, так сказать, общественности.

- За доверие спасибо, - с недоверием проворчал Михеев, - только как же я об этих самых фактах узнаю?

- Я этот вопрос тоже задал. На Высшем Уровне всё продумано: на первом этапе сходите в КГБ. Там специалисты подскажут и обеспечат материалами. А пообвыкнетесь, поймёте направление, - будете сочинять сами. Я в Вашем таланте уверен!

В форточки проникал пьянящий воздух летнего безмятежного вечера, малая стрелка на настенных батареечных часах «Янтарь» уже давно завалила за одиннадцать, а совещание всё продолжалось.

Разложили направления и о стыдном уровне качества всех без исключения отечественных товаров, и о ненужности космоса вообще и Бурана в частности, и о вредности натуральных продуктов, и ещё много о чём. Гесе Гиндельмайеру досталось раскручивание блока о многовековом еврейском злобном закулисье, от которого-то и все беды.

        Ночной перестроечный воздух бодрил. В окнах редакции горел свет. Страна видела летние сны, а впереди было столько нужной работы.