Не беспокойтесь, - говорю, - ставайте, дамочка, вперёд, если Вам так приспичило. А она не унимается, бедняга, всё одно у окошка так и пышет: «Не могу, - говорит, - терпеть это хамство и очереди в бюро инвентаризации. Союз, - говорит, - развалился, что очереди всем не нравились. А тут оно самое опять, и даже хлеще».
И то сказать, полдня прошло, лето, жара, а народ только прибывает! Толчётся между окошек, всем страсть как надо полторушки свои тоже приватизировать. Людей разной масти, - тьма!
А дамочка в расстройство впадает, власть костерит уже не на шутку: Какой там ещё двадцать первый век?! В ГАИ очередь, и в энергосбыте на дачное подключение, на въезд - выезд, на регистрацию. Короче, обобщения старается делать, агитацию гонит, гомон всё громче.
Ей уже и место сидячее худенький дедуля уступает, чтоб не навыстойку - нет, не унимается, болезная. Но села на стул дыхание переводить, в зале-то жарища, - вроде потишело. Временно.
Потому, как взамен дядька вступил из хвоста, очередь пивным животом раздвинул.
- Точно, - говорит, - требуется срочно революция. До того надоела уже эта обжимка со всех сторон, что никакой мочи. Везде, - говорит, - обжали. Всё разрешено, что ни пожелай, но чтоб всё это поиметь, такие сплясать надо танцы, - мама не горюй! Подвиги! Правил насочиняли, что хрен вывезешь!
Горячится, всех требует долой. И народ ему как бы сопереживает тоже, особенно в хвосте. Кто в голове стоит, слушать, вроде, слушают, но без такого уж энтузиазму.
Однако, расширение идёт. Уже к дискуссии, вижу, и от других окошек стали интерес проявлять. Масса нервничает! Ощущаю, в общем, что вырывается ситуация: «Спокойно, - говорю, - граждане! Ну его нафиг! Не надо обострять, лишнее это, не к месту».
- Как не к месту? А где к месту?- пивной ещё пуще заартачился, - я, можеть, всю жись на шахте вкалывал, всё надеялся, что мы государству нашему нужны! А оно нам вон какую козу корячит, - бегай от окошка к окошку, да ещё в разных местах, торчи перед ними по два дня, суй туда половину своей пенсии! То новые штрафы изобретут, то законы отчебучат, - хоть стой, хоть падай! Долой всех, и всё!
Кипятит, в общем, массу-то... А очередь, в целом, моя подходит уже почти: одиннадцать человек только передо мной осталось.
«Всё, - думаю, - ясно. Пивной под эту бузу по головам к окошку сейчас рванёт, надо что–то делать! А то факт без справки оставят, и так вон нервную дамочку по мягкости вперёд пустил».
- Знаем мы, - говорю громко, - ваши революции, тоже не на Луне живём, видали! Опять половину прохожих в распыл пустят, кто слинять не успели, а после зачнут ихние деньги делить, на этом и всё!
Дамочка тут с лавки за меня вступилась.
- Верно, - говорит, - я этих революционных ситуаций очень против. Свекровь моя ходила всё по демонстрациям и стачкам, - думала ей как активному демократу чего отвалится. А революция против коммунистов как закончилась, её не то, что к кормушке ближе, а наоборот, - работа закрылась и на улицу. Да ещё много кого, кто кастрюлями на улице стучал. Так они с пустыми кастрюлями с этими только лишь и остались.
И замолчала. Но тише не стаёт! Пивной не унимается, агитирует! И старушка какая-то Одуванчик тоже к нему привербовалась из хвоста. Видать, в одну дудку на народ работают! Бузу дают, а потихоньку лезут ближе к окошку. Как промеждупрочим!
- Я, - вопит старушка, - двадцать два года по пенитенциарным учреждениям кантовалась за свободу, а её снова враги отобрали, чтоб им пусто было! Почему, - кричит, - я должна выкладывать свои кровные, чтоб мне быдло бумажку выдало, что признаёт мою собственную квартиру - моей?! В ней ещё мои деды жили, и лично я в ней персонально родилась!
Гомон громче, весь хвост вокруг бабульки скучковался, поддерживают: «Верно, - кричат, - совсем эта быдла достала, невмоготу уже!». И теснят, сволочи!
- Извиняюсь, - тихонько у девочки в толстых очках спрашиваю, - что это за «Быдла» такая, на которую пенитенциарная бабуля кивает? Небось, плохое чего?
- А это, - отвечает, - просто-таки означает «скотина». Старое название.
«А, - думаю, - «скотина»? Ну, это ещё ничего обидного совершенно. Меня тёща одно время так звала, как не в духе. Тем более, название традиционное, старое». И, не обиделся.
Гляжу, а пивной живот уже за угол стойки держится своей красной лапой. Раз! - и фешенебельную даму отжал. Та вопить!
- По какому праву!!! Я уже четыре часа здесь стою, а Вас видом не видывала!! Пустите! Я сейчас мужу звонить буду! И милицию позову!
Да какое там! У бунта нашего абсолютно как один мужик сказал, ни смысла нету, ни пощады.
- Смотри ты, - сзади горланят, - фифа какая!! Мужа она позовёт, - олигарха. Ишь, - цацку за сто тыщ вытащила! У вас квартир полно, дайте народу единственную зарегистрировать!
- Погодите, - говорю, - граждане! Какому народу? Я тоже народ! Мне уже пятеро впереди осталось, и если, опять же, лапы свои незнамо кто тянуть будет к означенному окошку, - к пивному пузу поворачиваюсь, - откушу, как есть! И зубами на него эдак, - клац!
И, видать, переборщил чуток с эффектом, аж народишко отшатнулся. Заменжевался даже, но, однако, всё ж-таки в себя пришёл, особенно пивнушник:
- Смотрите, - орёт, - граждане, как трудовой народ опять сатрапы жмут! Мало их, подлецов, наши деды к стенке ставили! Ничего! Раз вам одного разу мало, мы и повторить можем!
И рукава давай закатывать. А лапищи-то - во!
Думаю: «Всё! Не иначе, плакала моя полуторка. Надолго, пока из больницы не выпишут». Да, спасибо, - фешенебельная дамочка вовремя завизжала и толстопузому прямо в самое что ни на есть мясо на руке зубами впилась.
Вижу, - дело налаживается, надо только инициативу не упущать.
- Так его, - кричу, - катай провокатора! Используют вас, граждане, не поддавайтесь!
А сам гляжу, уже одна женщина только передо мной, - та, которой на лавке уступали посидеть. Я её одной рукой в окошко плотней трамбую и пытаюсь полу пиджака от напирающих вырвать!
- Не в Африке живём, - кричу, - повидали мы уже таких революционеров! Всё бы на чужое! А если я сам рабочий класс!! Если я сам слесарь-инструментальщик!!! Мне что, всякую шваль вперёд себя пущать?!
Зазевались они, тут я бумажки свои в окошко и кинул. Да в подоконник вцепился как следует.
- Поздно, - говорю, - умойтесь. И голову в проём засунул.
А за спиной – то настоящий бунт!! Чего только ни орут! И «долой» и «быдло», и «даёшь революцию» даже!
Выдали, наконец, справочку мне, что не возражают, мол… Что именно я и есть по ихнему мнению теперь собственник той самой моей сызмальства квартиры. Матушки-и-ии! Теперь всё! Ещё всего лишь в четыре инстанции, и моя квартира, - уже точно МОЯ!
Повернулся я к толпе, а внутри-то радостно! Засовываю бумажки свои исключительно в карман, говорю им:
- Ну, раз вам так нужна революция, - делайте революцию. Хрен с вами!
И пошёл дальше, счастливый.
-- 2011 --
Оценили 20 человек
32 кармы