Пока и в городе жили, Сашка уже рос очень даже самостоятельным. Шестой ребёнок в семье, время послевоенное. Отец, Яков Сидорыч, бригадиром в строй.тресте, семья при нём, старшие дети тоже по работам кто где.
Ну и шкет, глядя на своих, сызмальства шустрил, чего подмогнуть, куда сигануть - бегучий. Как подошло время старшим братьям одному за другим в армию, Сашка старался семье быть опорой. А так-то – улица! Общежития, пустыри, стройплощадки батины, вот и воспитание, друзья такая же малышня. Пацанята…
Страна встаёт из руин, стройка, кипение. Зоя, сестра двоюродная, ездит от хлебокомбината экспедитором, вечером бежит домой, несёт хлебца из печи. Дух хлебный тёплый, вкуснота. Можно полбулки, наверное, в одиночку смять, да мама не позволяет. А какие ещё лакомства? Город сибирский, не курорт. Когда-никогда сахару кусок или конфетку, а то ломоть хлеба и такое за спасибо.
В пятьдесят четвёртом засобиралась семья из города на село, откуда мать с отцом родом. Зоя уехала первой, переучилась там в наборщицу, стала работать в типографии, а через год отцу тоже предложили в райцентр, мастером КоммунХоза. Перспектива! Дело рабочее, знакомое, поехали. Там Зоя,бабушка Анна Васильевна, тётя Надя.
И простор! Поля, речка, лес… Обосновались. Старшая сестра Клава на узле связи телеграфистом, батя в КоммунХозе. Люба родилась, младшая сестрёнка. Всё! – Сашок, считай, уже взрослый! Не младшенький, как раньше. Ответственность! В школу пошёл, год закончил, второй, растёт.
Дети... Прибежит, бывало, к бабушке Анне, усадьба неподалёку:
- Бабушка, бабушка!
- Что, батюшка, что милый? – всех мужчин она «батюшками» величала;
- Дай хлебчика.
- А вот, возьми, родной.
Отрежет ему краюшечку, он в карман. Ходит-ходит, кусочек отломит и в рот, и в рот - так и съест, пока бегает, да ещё попросит: «Дай, бабушка, хлебчика». Ну, а что? Хлебчик, да хлебчик… Так и привязалось к нему это «Хлебчик».
А тут случай.
К осени дело, скоро в школу, народ за ягодами выбираться стал. По близкой округе, конечно, уже обобрано всё: село-то большое, районное. Куда пешком ходят, - голяк. А комунхозовским, трудовому коллективу, начальство выделило ГАЗик грузовой. Кто едет - пожалуйте в кузов! Бабы, ясное дело, в основном…
Отец на работе, у матери Люба маленькая, никуда сильно не отойдёшь, а Сашка шустрый – почему ж ягод не набрать? Пиджак отцовский мать дала старенький, чтоб не ободраться, как вместо штормовки. К нему кепка, боты, парень самостоятельный, прыгает со всеми в машину. С собой Жулика, дворняжку, чтоб веселей по лесу ходить.
Народу много, поехали, в общем, коммунхозовские, а с ними и Хлебчик.
По ягоду толпами не ходют, - не наберёшь ничего. А зачем тогда ехать? Так что прибыли, выгрузились, разошлись пошире. В Сибири ягода понятная: черника, голубика, смородина, малина лесная, та пораньше. Ещё есть брусника и клюква. Она ближе к мокроте.
Берут, переаукиваются, дело не быстрое, час, два, три. Кто с корзинкой, кто и с ведром, у Сашки туесок. Жулик бегает туда-сюда, то пропадёт, то появится, собаке лес в самую радость: столько нового, незнакомого, нюхай – не хочу!
Ходом, ходом, и сам не заметил Хлебчик, как заблудил. Пробует вернуться, - место не то. Через болотце перебрался, так идёт, навстречу ли, обратно - не может на машину выйти, плутает! Кричал, звал. Ау, ау – а никакого ответа, и солнце к низу уже. Страшно! Одно облегчение, что Жулик, дворняжка деревенская, бегает возле, не кидает.
А все у машины уж собрались давно! Обратно надо ехать, ждут, а пацана нету. Зашли в лес, так поискали, сяк покричали – нет ответа, и непонятно где. Вот же, вроде тут, рядом был, а как не было! Что делать?! Мальчонка, вроде, и свой (деревня, все всех знают), а вроде и сам по себе, кто б за ним особо приглядывал?
Народу много, темнеет, машина ждёт. А у всех тоже семьи, ехали-то ненадолго. Решили оставить человека на месте стоянки, да остальным ехать обратно. Сообщить о пропаже, подсобрать кто по лесу ходить умеет, раз нашармачка не прошло. Искательство таёжное - дело не простое, надо понимать.
Вернулись, сразу к отцу: «Яков Сидорович, мальчонка твой потерялся!»
А уже к полуночи, темень.
- Как «потерялся»?! Где?
- В лесу…
Так, мол и так. Отец тут же в контору, в милицию, к начальству. Давай людей собирать. Однако, за полночь какой поиск?
А на душе что делается?! Ночь! Днём-то в сибирском бору не знаешь на кого наткнёшься, а в потьмах?! И, ладно б взрослый, а мальчонка?!
Пока милиция, пока люди, техника… Собрались, чуть свет поехали.
Вот и место то самое. Дед, который на стоянке остался на ночь, костёр развёл для обогреву и чтоб видно было по темени. Выходит.
- Ну что, Макарыч?
- Никого! И ночью ходил, кричал: «Саша, Саша! Ау!» - Ничего.
А пацан заночевал в лесу. Умом своим мальчишеским понял он, что выйти к людям до темна не сможет, а в лесу ночью никто-никто из взрослых его найдёт. Страшно? Ещё как. И даже не то, что ночь под открытым небом, хоть тоже и не сахар, ночи-то под конец лета холодные. Ладно холод с голодом, - а зверьё кругом!
Лес сибирский полон и волком и медведем. Батя рассказывал какие в тайге дела бывали, и на охоту даже как-то брал. Зверь – не шутка. А с собою, вон, корзинка, больше ничего. Хоть спичек бы взял! Да ехали-то на час-другой, разве ж знаешь…
Одно спасибо – пёс рядом. Хвостом виляет, не понимает, глупый, что в беде. Нашли ручеёк, воду нестоячую, попили водички. Солнце зашло, мальчик и собака улеглись под ёлку, где ветви пониже, укрылись пиджаком, ночь пережидать.
Лежит пацанёнок, прислушивается, что где хрястнет, как птица закричит потревоженная, мало ли что? Не до снов, ночным холодом пробирает. Пёс к мальчишке жмётся, от него и теплей, и всё не один…А в кармане пиджака хлебчика кусок. Отломит малёк – себе щепотку, да собаке.
Так ночь и прошла. И день в плутаниях и отчаянии, и ещё ночь, и новый день. Мальчонка старался выйти на людей, а шёл совсем в сторону, под конец силы совсем потерял.
Искали, искали. Лес плотный, найти не могут. Мужики, несколько женщин, отец, милиция. Цепью туда пройдут, сюда, - нету следов. Взрослый догадался б где идёт, метку какую оставлять, а с ребятёнка что с вымотанного?
Третьи сутки после полудня услышали собачий лай.
- Жулик! Жулик, Жулик!
Через бурелом выскочила дворняжка, лает, виляет радостно хвостом. Отец, мужики! Повела, оглядывается. Прошли недалёко через поросль – вот он, Сашка-то, вот! Лежит под кустом, калачиком свернулся уставший, дремлет пока день. Нашли!
- Живой?
- Живой…
В слёзы! И достаёт остаток сухаря из кармана, собаке протягивает: «На, Жулик, хлебчика».
Собаке спасибо. Пустяшная - бросовая, а не она б, - говорят мужики - неизвестно чем бы кончилось. А так и зверь собачий дух чует, не лезет лишний раз, и замёрзнуть пацану не дал, и людей на него вывел.
Вот оно бывает-то как! И смех и грех...
-- 2024 --
Оценили 37 человек
48 кармы