краткая концепция к Программе создания Консервативного Интернационала.
1. Оформить лидерство
То, что Россия во главе с президентом стали лидером консервативного течения в мире, сейчас уже очевидно, как из международной, так и из отечественной аналитики. Однако быть лидером течения, зачастую спорного и неоформившегося, не всегда интересно. Пора поставить задачу оформить течение в международную силу, чтобы Россия и её Президент стали её не номинальными, а вполне официальными лидерами.
2. Международная потребность оформления консервативного тренда
Международный язык, международное законодательство, международные приоритеты давно заполонены либеральными конструктами, которые не только устаревают, но и становятся опасными для мирового сообщества. Достаточно отметить, что либеральная идея права человека без консервативного компонента ответственности тяготеет к одностороннему разрушительному произволу. Это значит необходимо введение консервативного начала в международные отношения, чтобы конкурентная среда уравновесила крайности существующих интернациональных политических учений.
3. НЕОБХОДИМОСТЬ КОНСЕРВАТИВНОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
Одно из самых мощных, распространенных и авторитетных политический учений не имеет своего международного оформления. Существует социалистический интернационал, коммунистический интернационал, либеральный интернационал, но нет консервативного.
Это говорит, в первую очередь, о непризнании мирового масштаба консерватизма, полагая, что это учение не универсально и тяготеет к национально-территориальной локализации.
Чтобы доказать несостоятельность этой ошибки есть необходимость оформления Консервативного Интернационала.
Во-вторых, это говорит о слабости самого консервативного учения, уступившего многие свои доктринальные и содержательные приоритеты конкурирующим учениям, к примеру, учение о государстве.
Чтобы вернуть свои концептуальные приоритеты, есть необходимость оформления Консервативного Интернационала.
В-третьих, конкуренты представляют консервативное учение в ложном свете как непрогрессивное и отсталое, попирающегося на изжитые ценности.
Чтобы доказать авангардность консерватизма, есть необходимость оформления Консервативного Интернационала.
В-четвертых, локально-региональные версии консерватизма часто конфликтуют между собой, дискредитируя Консерватизм как мировое учение.
Чтобы доказать мировой формат Консерватизма и способность к преодолению местных особенностей в пользу мирового формата, есть необходимость в создании и оформлении Консервативного Интернационала.
В-пятых, считается, что создание Консервативного Интернационала мало что даст для международных отношений, поскольку оно не инновационно и боится конкуренции, что делает его изначально неэффективным, а значит не особо нужным, а значит нерентабельным и затратным.
Чтобы доказать инновационность Консерватизма и показать новые доктринально-организационные технологии, к примеру, традиционного доктринального поединка, известного практически у всех народов древности, в новом формате, что покажет новый формат эффективной, очень рентабельной, конкурентности, где побеждает только Вечно-Новое, есть необходимость в оформлении Консервативного Интернационала.
4. Учреждение Консервативного Интернационала в режиме
Помимо утверждения лидерства России в Консервативном направлении, необходимо еще произвести важную работу выведению Консервативного учения из узконационального состояния для превращения его в мировое учение.
Для этого:
1. создаётся Доктринальный Портфель Консерватизма инициирующей страны.
2. на базе Доктринального Портфеля формируется консервативный организация: партия, клуб, союз и проч.
3. организация выступает с инициативной учредить Международный Консервативный Интернационал к странам с консервативной традицией и одноимёнными организационными структурами.
4. в случае неприсоединения к инициативе Консервативный Интернационал создаёт свои подразделения в разных странах, вытесняя рудиментарные псевдоконсервативные образования, которые лишаются своих титулов в силу неприятия Процесса Международного Апгрейда Консервативного Учения.
КОНСЕРВАТИВНЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ
манифест
1. Консерватизм между Прошлым и Будущим
Наступающая эпоха отмечена не только кризисом либерализма, но и футурологии - надежды на фантомные иллюзии о Будущем. И поскольку одна из грандиозных иллюзий футурологии прошлого века, что путём фантомного монтажа можно построить цивилизацию, пришла к банкротству, - открывается возможности заявить о себе Традиции как альтернативы Футурологии.
Действительно, проект Будущего может иметь две версии происхождения: непроверенное, иллюзорное будущее, или проверенное, осмысленное, изученное, стратифицированное Прошлое, переданное нам по наследству и растущее в Будущее. И чем дальше, тем более становится ясно, что огромное количество людей в мире готовы опереться не на иллюзии и соблазны футурологов, а свои традиции, которые составляют основу прочности любого общества сегодня и гарантии на завтра. А так как иллюзорное Будущее всегда требует вчистую уничтожить конкурентное Прошлое, то строить Будущее с нуля – сегодня гарантированная катастрофа.
Это приводит к повороту от революционных решений вопросов, поскольку революция не только переворот, но и нулевой старт – из ничего. И дело даже не в нулевом старте, а в том, что в конечном итоге, все революции после победы обращаются опять-таки к опыту, мастерству, традиционным формам общежития. Сколько ни провозглашали большевики полный отказ от летоисчисления, семьи, государства, денег, церемоний – буквально через несколько лет всё было восстановлено.
Поэтому консервативная мысль сейчас актуальна, поскольку революционное решение социальных проблем ни к чему не привели. Однако проблема традиций в том, что они часто противоречат консервативному принципу. Консерватизм, следуя традиции, значительную часть прошлого не принимает, беря из прошлого, опыта предков не всё без исключения, а именно лучшее, жизнеспособное, в этом суть консервативного подхода.
Это логично: брать в будущее нежизнеспособное просто не получится. Оно не выживет. Более того, консервативная доктрина осознает, что если революции возникают, то причиной тому может оказаться именно валовый подход к Прошлому – передать, сохранить и нести на себе всё до ржавой иголки. Поэтому в борьбе с революционизмом нужно вывести Консерватизм как доктрину и сумму социальных технологий на мировой уровень, чтобы нейтрализовывать все революционные возбуждения.
2. Мировая потребность Консерватизма
Нарастающая социальная потребность введения консервативного начала в мировой процесс, конечно, ответ на широкоформатные разрушительные тенденции современного мира. В разных уголках мира люди приходят к отрицанию социальных экспериментов и отказу от либеральных соблазнов в духе прав человека, который без ответственности становится просто криминальным существом, который вполне себе разрешает быть террористом. В «Декларации прав человека» нет ничего об обязанностях человека, а значит международные организации, включая ООН, обслуживают хаос, создаваемый необоснованными правами человека. Так право на миграцию превращается в право захвата и ограбления чужих территорий, право на непризнание чужих культур и насильственную ассимиляцию, право на свободу совести оборачивается правом уничтожения чужой совести. Человеческая природа от таких «прав» портится, поскольку произвольные права не только порождают хаос, но и криминализируют все поры мирового сообщества.
Способствует хаосу представление, что одно государство сможет манипулировать другими государствами при взаимном статус кво. Эта иллюзия уже дорого стоит, а будет стоить еще дороже, если не сменится идеологическое оснащение мирового процесса.
Причина неостановимости хаоса - полное отсутствие консервативного идеологического и практического содержания в международной политике. Его необходимо вводить, чтобы как минимум, нейтрализовать произвольный распад современной цивилизации и её институтов. Даже если согласиться с общим мнением, что сейчас идет смена цивилизаций, многое из наработанного сегодня останется в силе в будущем. А значит консервативная доктрина выходит на первый план борьбы именно за цивилизационный контент, а значит консерватизм заинтересован не только в самоутверждении, но и спасении части эффективных цивилизационных институтов, которые он, тем не менее, подвергает ревизии. Вряд ли кто будет спорить сегодня, что есть смысл оставлять в текущем виде гаагский институт, ОБСЕ, премии Нобеля и «Оскар» и другие дискредитировавшие себя международные институты, которых испортили неуравновешенные либеральные установки и нервный политический заказ.
3. Личная потребность человека
Консервативное начало требуют не только мировое сообщество и массы, но и каждый простой человек. В конце концов, мир состоит из людей, и навязать миру ничего нельзя, пока не проникнется идеями простой человек. Но тогда есть вопрос: а нужно ли маленькому простому человеку то, что нужно всему миру? Это не всегда сходится. «Медный всадник» Пушкина давно поставил вопрос: приемлемо ли великое за счёт малого, всегда ли огромное должно подавлять малое? То есть не будет ли консерватизм подавлять интересы малого человека, выдвигая по отношению к нему требования? Нужен ли человеку требовательный мировоззренческий и жизненный кодекс на фоне всеразрешающей «Декларации прав»? Нужно ли человеку брать на себя такое обременение, ведь, по сути, консервативное начало отнимает у него право на личный произвол?
Когда распад человека и его души происходит у нас на глазах, всегда есть вопрос: кто виноват: человек или внешняя среда. Либеральная мысль помогала человеку и защищала его, консервативная ставила и ставит вопрос об ответственности самого человека: ты – сам творец себя. Этот принцип считается либеральным, но это не так. В твоих руках твоя судьба и не надо ссылаться на обстоятельства – они всегда будут суровы, потому что простой человек не подомнёт мировые законы под свои интересы, они всегда будут неудобны, а значит его личное возвышение должно пойти не по произволу, а по мировым законам. Это значит человеку нужна идеология консервативного личного самоутверждения в понятных условиях - не столько взаимных прав, сколько взаимной ответственности, не только свободы Слова, но и ответственности за Него.
Наступающий хаос и деформации общественных институтов говорят о том, что страх перед распадом значительнее страха пред консервативным порядком. Ведь понятные правила ответственности и самоутверждения привлекательнее хаоса прав, применить которые становится уже невозможно – права часто остаются на уровне иллюзий. Видя, как личное право превращается в массовый криминальный произвол, пускающий кровь, человек готов принять на себя консервативные ограничения, чтобы эти ограничения легли и на самих творцов хаоса.
4. Доктринальное противостояние
Часто доктрина определяется по оппозиции. Считается, что консерватизм противостоит либеральной доктрине. Однако это не совсем точно. Консервативная доктрина конкурирует с либеральной, но не собирается её уничтожать, поскольку принцип свободы в превращенном виде есть и в консервативной доктрине. Но чему консерватизм противостоит совершенно определенно, так это криминализму – криминальному сознанию и криминальной практике. Просто либеральная доктрина часто провоцирует именно криминализм, а не свободу, поэтому и становится объектом разоблачения. Но это провоцирует любое ограниченное учение, пытающееся стать абсолютным. В этом случае любое учение приходит к своей противоположности.
Отдавая себе отчет в несовершенстве криминологии как технической дисциплине, Консерватизм ставит задачу, чтобы ни одно из его проявлений не провоцировало криминализм, приводя учение к его убийственной противоположности. Это значит доктринальные ограничения должны пестоваться одновременно с глобальностью этих ограничений.
5. Эмунд Бёрк как источник и выразительно политического консерватизма
До сих пор наиболее ясную версию консерватизма, пусть при политическом её ограничении, не называя его по «имени» выразил Эдмунд Бёрк в бессмертных «Размышлениях о Французской революции» сразу после её свершения – в 1790 году. Еще до казни короля он детально и тонко во всех нюансах выразил все пороки и обманы коварного насильственного, а главное авантюрного, слома страны. До сих пор этот шедевр остаётся непревзойдённым, а потому мало известным. Либеральная школа настолько боялась этого шедевра, что тиражная история «Размышлений» вызывает изумление – тиражи были и остаются ничтожными.
Удивляет отношение к Бёрку консервативно настроенной власти. Даже в самые тяжелые для монархии времена, к примеру, после освобождения крестьян или пожара на Апраксином дворе, Бёрк фактически не публиковался. Выдающиеся деятели русской консервативной мысли, те же Катков и Леонтьев, по непонятным причинам очень мало пропагандировали Бёрка, издатели, вроде Суворина, его не замечали. Между тем для прививки против самых дурных переворотных мыслей лучшего ничего не было.
И совсем не удивляет отсутствие Бёрка сегодня. Несмотря на объявленные идейные приоритеты, Бёрк и сегодня в книжном обороте отсутствует. В отличие, например, от отвратительного текста проходимца Макиавелли, переиздания которого на полке наших магазинов всегда представлены не менее чем в пяти вариантах.
А необходимость Берка сегодня также в том, что консервативная мысль в мире потеряла многие содержательные ориентиры, а в американской версии так называемых неоконсерваторов вообще перестала на себя походить. Актуальность Бёрка сегодня – это актуальность консерватизма. Что может доказать необходимость доктрины, нежели удивительная современность его источника? При этом ясны ограничения Бёрка: он в первую очередь выразил антиреволюционную сторону учения, не создавая самого Учения. Вопрос о создании универсального Консервативного Учения с тех пор и до сих пор открыт.
6. Русская консервативная мысль до 1917 года
В силу того что дореволюционные русские авторы не увязывали себя открыто с консервативным направлением, их вовлечение в консервативный пул усложняется. Внутри современных отечественных консервативных течений нет общего суждения о том, кто из русских мыслителей является выразителем консервативной позиции. Зачастую консерваторы отождествляются со славянофилами, что не совсем верно. Например, Леонтьев славянофилом не был, скептически относясь к славянству. Также называть в качестве консерватора Бердяева с его мистическим либерализмом я бы тоже не торопился.
Предложение повнимательнее отнестись к таким фигурам, как Катков и Сергий Булгаков исходит из того, что их мысль тематически и стилистически была наиболее близка к источнику в лице Бёрка. Убедительная защита монархического принципа упорядочивания власти, церковного союза с властью притом не исключала концептуальные новации. А их антиреволюционные разоблачения сделали ненавидимыми в стане переворотчиков, что говорило о том, что они были во многом правы до сих пор. Разоблачение Катковым нечаевщины в лице ткачевых до сих пор обладают силой, несмотря на то их идеи давно легли в основу книги Достоевского «Бесы» и, казалось, исчерпали тему.
Увы, приходится констатировать, что консервативная мысль не оказалась выраженной во внятной, чёткой форме, что и стало причиной её поражения от революционеров, которые сумели на уровне пяти чеканных тезисов придти к власти.
7. От текущего момента к доктринальному рывку
Текущая отечественная консервативная мысль, к сожалению, не идет дальше манифестов. Интересные манифесты Михалкова, Никонова, проекты Бадовского, материалы Леонтьева, книги Старикова не породили научных школ, оставшись эмоциональным заделом. Да, они нужны, они уже сыграли роль флага на башне, но процесс нужно продолжить именно в научном развороте, потому что в будущей внутридоктринальной конкуренции эмоции учитываться будут мало: в битве с английскими и американскими консерваторами наши чаяния будут только смешны. Там, где применяются доктринальные танки, эмоции победы не дадут, а нам нужна победа.
Наиболее внятную консервативную позицию формирует и поддерживает г. Аверьянов, демонстрируя важные открытия. В частности динамическую основу консервативного учения. Нет возможности доктрину выбрать, как камень, и возложить на пьедестал – консерватизм сложнейшее подвижное конкурентное явление, которое не позволит собой спекулировать почиванием на лаврах, оно будет требовать динамичности и от последователей. Это не крохотная умилительная табакерка в несессерчике – это шаровая молния, работа с которой потребует квалификации и прочности натуры. А сегодня ситуация настолько обострилась, что востребование консервативного учения заставляет нас не только быть динамичными, но и мобилизованными.
Не надо забывать о мерности затрат идеологическое оружие (если оно оружие) тысячекратно дешевле, а эффективность от него сегодня очевидна всем. В конце концов, если конкурент применяет это оружие, а мы нет, то говорить о перспективах конкуренции бессмысленно. Без идеологического оснащения, как показало крушение СССР, любое оружие мертво и бессмысленно.
Отечественным консерваторам нужно доказать, что они способны на прорывы и создание учения мирового масштаба, способного конкурировать на самом высоком уровне. Это вызов, который невозможно не принять.
8. Конкуренты не дремлют
Полагать, что популярность консерватизма будет залогом его мягкого самоутверждения – значит недооценивать внутренние противоречия и деструктивные силы внутреннего конкурента. Сила консервативной мысли в её массовой потребности. Но именно массовость и является проблемой: свести массовые представления в строгое учение почти нереально. А без него доктринальной силы не обрести. Этим и пользуются конкуренты, играя на противоречиях масс: вам нужны традиции, замечательно – берите родные традиционные «вышиванки» - они заменят вам чуждые, ненужные и нетрадиционные заводы!
Также не секрет, что и противники понимают силу консервативной школы, что заставляет их диффамировать наиболее любые конкурентные версии, чтобы сохранить контроль над своей, которая объявляется истинной. Способов низложения конкурентов множество - главный из них - дискредитация: 1. путем смешения с ложными концептами, вроде фашизма, 2. путем подмены ложными концептами, вроде реакционности, 3. путём дискредитации вменением и приписыванием того, что в консерватизме нет, к примеру, двойного стандарта Штрауса. 4. путем отъема консервативных элементов, вроде прогресса, 5. путем замалчивания и проч.
Это говорит о том, что самый заинтересованный в недоразвитии мирового консерватизма даже не либеральная школа, а некоторые национальные версии консервативной.
9. Поставить огромную задачу для возбуждения огромных сил
Как огромная задача делает огромным человека, так и мировая амбициозная задача сформирует мировое учение.
Чтобы выжить национальной версии консерватизма, нужно вывести её на мировой уровень. Задача нереальная по сложности. Если мы будем придумывать свой местный вариант консерватизма, он сразу будет затушевываться конкурентами: мол, кто вы такие, мы над этим работаем сотни лет, поэтому вы никто – принимайте то, что есть у нас.
Угроза вторичности преодолевается только наведениям высшей планки, что сразу минимизирует труды современных английских и американских авторов, открывая нам право на маневр. Но очевидно: чтобы не стать с нашей претензией посмешищем, необходимы стартовые наработки, чтобы понимать, насколько мы конкурентоспособны. Но даже если наработки уже есть, нужно объявить Задачу – и её ринется решать наш отечественный мозг.
Часто русского человека нужно поставить в безвыходное положение, чтобы он не стал искать выход, а прокопал его из последних и никому немыслимых сил. А разве мы не в безвыходном положении сейчас? Значит – не надо искать выход - надо его копать.
10. Принять вызов или проиграть
Мировая планка заявки сразу поставит нас в ситуацию формирования поначалу невыгодных для себя правил. Одно из них - принятие принципа конкуренции. Это заставит нас многое поменять в собственных подходах и изначально держать удар еще перед наступлением.
В отечественном сознании конкуренции явление либеральное и многих консервативных мыслителей отталкивает: мол, не наш стиль. Это ошибка. Конкуренция, в первую очередь – борьба за качества путём иерархического упорядочивания проигравших, то есть меньшего качества. Даже слово по происхождению церковное, пришедшее из недр конклавов: (кон-кур-и-я – единое церковное собрание) вынести лучшее, упорядочивая хорошее. Ведь на конклаве выбирается не только глава церкви, но и переупорядочивается остальная церковная власть. Это значит конкуренция однозначно консервативное понятие. Это значит, мы не просто должны вынести собственное знамя мирового консерватизма, а выиграть мировую доктринальную конкуренцию.
Отечественные евроцентристы с минимальным интеллектом, но максимальной властью, парализованные магией западного влияния заставляют нас оглянуться: как же отнесутся к нашей инициативе Там?
Русский народ давно выработал методику, ещё со времён волхвов, воплотивших свою мудрость в волшебных сказках: не надо оглядываться, когда идёшь сквозь Ужас, оглянулся – погиб, потому что за тобой идёт твой Страх, он сильнее тебя, подчинишься ему – ты погиб. Значит, возьми свое мужество, иди вперёд и не оглядывайся.
А если Страх впереди? Мой отец рассказывал, как ему на батарею в три 75-миллимитровые пушки перед самым боем прислали семерых казахов, которые при виде огнедыщащих танков рухнули на дно окопов, закрылись руками и стали зарываться в землю, крича от ужаса. Мой отец, командир батареи, вынул пистолет, приставил к виску одного из них и холодно, но слышно для всех, прокричал: «К орудиям, или расстреляю всех». Ужас перед танками он победил ужасом перед пулей. Танки тогда отбили, двое казахов погибло, но другие уже смотрели на поле боя, где черными червями дымились бронированные туши противника, - как сытый, заматеревший зверь, которому уже ничего не страшно.
Этот рассказ отца по молодости я внутренне не принял, считая эти методы жестокими. Но сейчас все иначе: назвался державой – примеривай к руке державный меч. Перочинными ножами тут не обойдётся. Вызов мобилизует. И нам не привыкать к вызовам. Победили танковые армады Манштейна – победим и Шмиттов.
11. Необходимость начать строить КОНСИНТЕРН самим
Очень много скверных вещей сегодня в мире исполняется под флагом консерватизма и от т.н. консерваторов. Это и воинственные заявления радикалов, и немыслимые трюки лжеинтеллектуалов. Консерватизму нужно защититься от ложных версий, чтобы стать конструктивной доктриной, каков он по природе есть.
Недавно умерший Дэвид Рокфеллер был назван неоконсерватором, но относительно принципов Бёрка это даже нелиберал, а, скорее декадент: его установка на растление миллиардов, которая началась с продвижения фрейдизма его отцом, затем Хефнера и подобных на мировую арену, вызывает не только сомнение.
Поскольку ошибочные версии неоконсерватизма заявляются на самом высоком уровне, то и верные версии должны утверждаться на таком же. Нет смысла рубить шашкой солому в огороде, если противник берёт Ржев. Это значит есть смысл перейти от соломы к мировому выдвижению Консерватизма без чуждых сносок и вменённых цитат. Но придется сделать первые шаги самим. И только тогда, когда станет понятно, что «русские берут» идеологический Олимп, потянутся другие для тихого саботажа. Но это уже будет при нашем приоритете.
12. Как объединить разные традиции разные национальные консерватизмы?
Пока нет общего упорядоченного и управляемого Прошлого, не будет упорядоченного и управляемого Будущего. Неуправляемое вмешательство Прошлого даже в Настоящее вызывает самые серьезные протесты, не говоря уже о том, что превращение Прошлого в хаос оборачивается сожжением мостов в Будущее.
Действительно, если можно объединить народы на чистой идее Будущего, как это сделали в своё коммунисты, начав с чистого листа, то как можно объединить различные традиции, которые часто антагонистичны и несвязуемы?
Но увы, пока нет общего Будущего, у нас есть общее Прошлое, которое является основой текущего существования для каждого человека и народа. Упорядочить его, привести в порядок свою мемориальную ренту необходимо, иначе оснований для исторической субъектности не будет. Но именно это и является проблемой: как соединить традиций разных стран и народов с переводом их в консервативное качество. Даже в идее перевод традиций в консервативное качество становится конфликтным.
Возникает вопрос: зачем национальной традиции мировой консерватизм, если её и так все должны уважать?
Ответ на это противоречие таков: в силу того, что консерватизм, по сути, сохранение лучшего, а не все народы сохраняют именно лучшее, зачастую их традиция либо беспомощна, либо произвольна, либо чужая. Ещё более спорной может быть форма её сохранения. А еще более спорной форма реализации на текущий момент.
Но сама инициатива перевода отечественной традиции в консервативное состояние принудит каждого потрудиться над своей. И если национальной традиции удастся перевести свою традицию в мировое консервативное качество, он получает право включиться в создание нового мира.
13. Необходимость мирового консерватизма для обуздания стихии локальных традиций
Если традиция не войдет в мировой процесс, то что с ней делать?
Не все национальные традиции принимаются как основание для будущего цивилизационного участия. Брать все традиции, оптом уважая их, несмотря на то, что в каждой традиции был свой дурак, свой палач, свой предатель и постыдные моменты, нет никакого смысла. Уважать нечто, объявленное традицией, явлением изначальное уважаемым, рискованно: низкое качество традиции будет снижать профессиональное качество – эгалитарность в этом случае неуместна.
Конфликтность традиций, спор об их особенности, собственности, мемориальная спекуляция мемориальной рентой, их взаимные расчеты востребуют именно мировую версию консерватизма для разрешения этих коллизий. То есть Консерватизм ставит задачу каждому народу выявить своё бессмертное для мирового сообщества, то уникальное, которое необходимо всем. Иначе говоря, консерватизм необходим как раз для того, чтобы дать возможность лучшее у каждой традиции утвердить для будущего, а изъяны, тления, брак – изъять из оборота.
И в этом процессе лидером станет тот, кто сделает шаг к Мировой Консервативной Доктрине путём жесткого перевода своей традиции в консервативное качество, сопряжённого с признанием родного, но затухшего, умершего или локализованного, с признанием ошибок, отступлений – только в этом случае возникнет глобальный приоритет национальной версии перед конкурентами, которые замкнулись в своей традиции, пытаясь весь свой исторический хлам представить как уникальную национальную традицию и этим гордиться.
14. У нас нет выбора
У нас нет выбора – нам придется выдвинуться в мировые идеологические лидеры.
Лейтмотив обращения к России со стороны конкурентов давно определился: кто вы такие, чтобы иметь такую территорию и ресурсы, вы межконтинентальные эгоисты, которых никто не будет уважать за эгоизм. У вас целый букет вторичностей: нет своей цивилизации, чужая религия, кровь монархов, немецкая наука, медицина, грамматика - вы одна сплошная «норманнская» производная. А значит производное должно встать на своё место. У вас даже собственной идеологии нет – всё привнесено и все чужое. На каком основании вы вообще существуете?
Нам нельзя представлять дело так, что эти заявления - сплошные происки конкурентов: в значительной части это правда, с которой в 90-е годы мы честно согласились. И скрывать это будет себе дороже. Но время идет, и Россия начинает осознавать свою миссию – потому что эту миссию не принимает на себя никто – формирование нового цивилизационного проекта. Спор Пушкина с Чаадаевым может завершить только наша Цивилизационная Инициатива. У нас единственный шанс – выдвинуться на мировой полигон идеологической, а значит цивилизационной борьбы, где мы можем не только отдать долги спасением своих учителей, но и сформируем механизм Новой Цивилизации, которая зреет на глазах, тем самым сняв вопрос об эгоизме и своем геополитической статус кво: для Большого Проекта нужна Большая Страна.
Так что КОНСИНТЕРН начинать строить нам.
15. Традиция и реставрация
Реставрация – по сути, восстановление традиции. Однако консервативная школа так же, как к традиции – избирательно, – судит и о реставрации. Одно из соображений – историзм как ключевой консервативный принцип: то, что работало и было вполне удовлетворительно вчера, не значит, что удовлетворительно будет работать сегодня, а значит и завтра, из чего следует, что не всё нужно реставрировать. И в этом консерватизм первый пресекает разнообразные политические наваждения и требует осторожности.
К примеру, восстановление монархии, притом Романовых. Если Европа чуть не вполовину монархична, почему бы её не восстановить? Но важно понять, что монархия монархии рознь в расчетах династический иерархии. Не секрет, что Романовы были династическим «выселком» для династических конструкций Европы, несмотря на все усилия добавить иерархического статуса «меньшими» Кобургами и Гольштейнами. Не случайно её «сдали» в 1918 году европейские родственники Романовых. Это тоже не надо забывать.
Да, монархическая традиция мощная, могла быть рабочей, но стоит ли восстанавливать пресекшуюся линию: не надо забывать, что конкуренция в монархическом мире не меньшая, чем в бизнесе – пока российская монархия пересеклась, остальные только наращивали силы. И потом нужно понимать, будет ли этот механизм эффективным? Пример Испании показывает: Франко фактически привёл на трон монархию, но Испания особо не преуспела.
16. Управляемый поворот
Конфликт после поднятой темы политического неравенства, заданной заявлением Меркель фигурами речи о «Европе двух скоростей» имеет важнейшее значение и требует создания Консинтерна для разрешения проблем политического неравенства.
Консерватизм несомненно был и остается антиэгалитарным учением. Но если раньше борьба шла вокруг проблем равенства-уравнения людей, то сейчас эта проблема выходит на уровень государств и культур. Возникло даже уничижительное понятие лимитрофы (limit, лимит, малое ограничение, trophus, трофос, питание: мало питающийся).
От поворота к Неравенству назревает грозный конфликт, чреватый проблемами. Именно этот поворот необходимо удержать от разноса.
Вряд ли кто из здравых людей поставит знак равенства между Германием и Люксембургом (Буркина Фасо, Белизом и проч.). Кроме равных голосов в официальных коллективных органах у них ровно ничего общего по уровню – ни в экономике, финансах, ни в культуре. Это значит судьба Люксембурга и под. – имитационный статус, транзитная экономика, сомнительные финансы, туристическая инфраструктура, как сказал один острослов: не государство – а флаг. Равнять чешку Немцову с Достоевским только на том основании, что они оба национальные писатели, значит разрушить консервативное качество писательства. Ведь уравнение приведет к тому, что слабое качество Немцовой будет вменяться всему миру на том основании, что она равна Достоевскому.
История показывает, что малые государства неэффективны и всегда живут на субсидиях, торгуя геополитическим местоположением. Именно поэтому они всегда были разменной монетой и провоцировали войны. Сегодня после воцарения Трампа с фактическим отказом содержать лимитрофов за счет сильных государств возникла опасность неуправляемости в будущей перекройке мира, которая очевидно не за горами. А с учетом постоянного возрастания цены на ресурсы при возрастающих стандартах жизни миллиардов кормить лимитрофов желания практически ни у кого нет. И это ставит очень грозные вопросы. СССР распалось из-за массового нежелания населения той же России фактически содержать, причем на вызывающе высоком уровне, ту же Грузию, Молдавию, Таджикистан и проч. Теперь этот кризис переживают геополитические гегемоны.
Если суждено Неравенству войти в мировую юрисдикцию, то без консервативного опыта и расчетов мирным путем упорядочить Неравенство не получится. КОНСИНТЕРН необходим.
Открыт к подписанию:
Оценили 0 человек
0 кармы