Двадцать лет покоя

Когда сегодня Путин говорит о новом президентском сроке, приходится жалеть, что ему необходимо "избираться"

"Дайте Государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии", - говорил Пётр Аркадьевич Столыпин, пожеланию которого, увы, не суждено было сбыться. Но в другую эпоху другой человек сумел осуществить столыпинский план – пусть еще не 20, а лишь 18 лет Россия живет и развивается во внутреннем и внешнем спокойствии, стабильности, не сотрясаемая переворотами, большими войнами, реформами и утопическими экспериментами.

Некоторые из детей, родившихся "уже при Путине" давно получили паспорт, а кое-кто даже отпраздновал совершеннолетие. В структуре возрастной пирамиды появилось поколение людей, которое никакой иной реальности, кроме "путинской" не знало. И на этом факте зачинатели смуты строят свои надежды – мол, скучно так долго жить в таком политическом однообразии, мол, молодежь захочет перемен, чтобы испытать "что-то новенькое". Некоторые даже ухитряются восклицать с наивным идиотизмом: "Когда закончится следующий срок Путина, мне будет N лет, вся жизнь пропала!"

В 2024 году мне будет 49, и я надеюсь, что "срок Путина" в этом смысле не закончится никогда, а в смысле человеческой судьбы продлится как можно дольше, и еще – что предстоящие в марте 2018 года президентские выборы станут последними, и Россия сможет вернуться к какой-то более органичной и исторически обоснованной модели государственного устройства, нежели имитативная демократия. И если грядущие двадцать и сорок лет мы будем двигаться тем же курсом, что уже прошедшие, то ничего лучшего и вообразить себе нельзя.

Напомню, что в 1999 году Путину досталась страна, практически уничтоженная двумя катастрофами всего за одно столетие – сперва кровавой большевистской революцией, а затем смрадной самоликвидацией большевизма под видом "либеральных реформ". После каждой из этих катастроф происходил социальный дефолт, теряли всякий смысл любые жизненные достижения, материальные накопления, стирались в пыль человеческие судьбы. Каждый раз поднималась волна ожесточенного русофобского нигилизма, отрицалось само право русского народа на существование, на следование своей исторической традиции, на собственную судьбу. Раз за разом внешние потрясения и внутренние смуты множили русского человека на ноль.

Сперва путинская эпоха могла казаться только короткой передышкой – вот, мол, пришел очередной "Хозяин", "Сильная рука", очередная инкарнация "Сталина", какое-то время страна будет жить под властью личного авторитарного диктата, а потом всё снова развалится. Но когда уже прошли некоторые сроки, оказалось, что перед нами лидер совершенно иного типа. Путин не стал сжимать Россию в кулаке, вздергивать её на дыбы, вести единственно верным курсом. Он отказался от поиска "единственно верной" идеологии.

Вместо политического утопизма Путин предложил России мирно и без потрясений восстанавливать саму себя, как экономическую, политическую и духовную реальность. Естественная, не прерываемая потрясениями деятельность нескольких поколений должна была дать свой плод и она его дала. Сегодня мы видим Россию не только более богатую, сытую, уверенную в себе, сильную, но и более похожую на себя, изжившую миражи либерального глобализма, и стремительно изживающую посттравматический синдром необольшевизма и неосталинизма.

Путин оказался очень хорошим учеником Солженицына, настаивавшего на том, что спокойный авторитаризм, верность русским христианским цивилизационным началам, сбережение народа – отказ от его растрачивания на любые утопии, есть лучший для России выбор.

Путина часто упрекают в том, чего он не сделал – не сделал хорошего, правильного, с безусловно справедливых позиций. Но никогда не задают вопроса цены – чего стоил бы тот или иной, пусть самый благородный порыв. И по большей части каждый раз, когда взвешиваешь эти порывы спустя годы и десятилетия, оказывается, что расход получился бы чрезмерный, а выгода – ничтожной, по сравнению с тем, как оно сложилось на самом деле.

Путин многому учился на наших глазах за годы своего правления, но одно он постиг практически сразу и безошибочно – у народов и государств нет такого понятия как "старость" и "упадок сил", по крайней мере, если сравнивать их сроки со сроками отдельного человека. Поэтому нет никакого смысла суетиться – предела самоусилению великой нации практически не положено, и если сегодня она слаба, а её соперники сильны, шумны и растрачивают себя впустую, то значит, наступит момент, когда они устанут, выдохнутся, погрузятся в смуту, а мы, накопив еще больше ресурсов и энергии, окажемся сильнее и со свободными руками.

Наше доверие предоставило ему пусть и конечный, в том смысле, в котором конечно всё земное, но очень значительный ресурс времени. Ту большую дистанцию, на которой, не имея нужды суетиться, он обходит своих, а, стало быть, и наших противников. При этом наблюдаемое нами движение страны пусть и не прямолинейно, но единонаправлено. Каждый следующий год мы в том или ином отношении проживаем лучше, чем предыдущий. Накопленные результаты не утрачиваются, а суммируются с новыми.

И поэтому все мы заинтересованы в том, чтобы это движение продолжалось как можно дольше. Каждый лишний год в этой цепи лет увеличивает прочность нашего здания. И в сфере быта, и в сфере геополитической мощи, и в сфере мысли, и в сфере развития в нас полноценного национального и религиозного сознания, каждая новая ступень показывает всё более впечатляющую картину.

Когда сегодня Путин говорит о том, что идет на новый президентский срок, то единственное, о чем приходится жалеть, это о том, что ему вообще приходится "избираться", что мы всё еще рассуждаем о каких-то сроках, бессмысленно подражая чужеродным политическим системам. Впрочем, и в этом тоже очевидна характерная путинская черта – на этом поприще он действует без спешки и суеты.

Автор Холмогоров Егор