Памяти Навального

Теперь далеко отсюда пустая стоит могила.

Мы ждали, что будет чудо, а это оно и было.

Оно говорило с нами, бесплатно дарило веру

поступками и словами, иронией и примером.

Для нас исполнялась снова библейская злая драма,

когда исцеляют словом и гонят барыг из храма,

где нравятся миллионам, идут по статьям предвзятым,

сдаются Синедриону, чтоб в пятницу быть распятым —

за то, что не терпят фальши, за то, что горят за дело.

И кто удивлен, что дальше исчезло земное тело?

А дух оживет в экранах и встанет живой иконкой,

и будут дрожать тираны под толстой бетонной шконкой,

а дух растворится в слове, в краю бесконечной дури,

в стране палачей и крови, в культуре убийц и тюрем,

где оттепель сходит в осень, где шутки звучат все реже,

где правду не произносят, а тоже зачем-то режут,

где бес марширует голым и трудно его не видеть,

где учат дворы и школы заткнуться и ненавидеть,

где люди, простые люди, запутавшись в быте склочном,

не знают, что дальше будет, и верят каналам сточным.

А те, кто увидел чудо, закрыли на кухнях двери,

втыкают иголки вуду, читают псалмы и верят,

что камень в груди убийцы, трусливой холодной твари,

однажды закончит биться и миру покой подарит,

и в небо сорвутся тромбы багровых кремлевских башен

и сразу затихнут бомбы на землях соседских пашен,

потом отгремят балеты, потом побегут сучата,

и воздух запахнет летом, и можно уйти из чата.

И словно тепло и воду, антенну и газ со светом,

к нам в дом подведут свободу, раз ты говорил об этом…

Но время придет, рассудит, сорвет с палачей одежды,

и сделают это люди, которым ты дал надежду.

Вася Обломов