Военно-морская эскалация против экономической стабильности

Застой минского процесса, «замороженность» донбасского фронта, внутриполитические провалы и экономическая стагнация привели Киев и внешнеполитических кураторов к необходимости создания очередного очага напряжения в Азовском море. Формально поводом к этому послужило окончание строительства Крымского моста, причём транспортное сообщение с украинскими портами Мариуполь и Бердянск продолжалось в штатном режиме.

Весной 2018 года задержание украинскими силовиками в Азовском море российского судна «Норд» ознаменовало очередное обострение в отношениях Москвы и Киева, которое осенью закончилось провокацией украинских сторожевиков с огневым контактом и пленением нарушителей российской границы, что превратилось в предмет политических спекуляций и дальнейшей эскалации в акватории Азовского и Чёрного морей.

Теперь Киев методично требует введения против России санкций, обещает продолжение «прорывов», а натовские корабли стали системно совершать демонстрационные заходы в Чёрное море.

Серьезной и перспективной проблемой стало принятие Верховной радой 6 декабря 2018 года одностороннего закона №8361 «О прилежащей зоне Украины». В международном морском праве этим термином называют часть водного пространства, прилегающую к территориальному морю. Прилежащая зона не находится под суверенитетом того или иного государства, но страна, заявляющая на неё свои права, осуществляет там пограничный и таможенный контроль.

Инициаторами выступили четверо народных депутатов, включая заместителя спикера парламента Ирину Геращенко. Ни один из авторов законопроекта никогда не имел отношения к военно-морскому флоту, разве что Елену Матузко можно считать причастной к пограничникам – она пару лет работала в Центральном музее Погранвойск Украины и несколько месяцев занимала должность главного хранителя фондов. Министр по делам ветеранов Ирина Фриз, бывший депутат парламента от фракции БПП (тоже одна из инициаторов законопроекта), заявила, что документ позволяет «де-факто в два раза увеличить территорию контроля в Чёрном море», то есть до 24 морских миль (44,45 км). Согласно Конвенции ООН по морскому праву, это максимальное пространство, которое государство может отнести к своей прилежащей морской зоне.

И авторы проекта закона, и те, кто за него голосовал, и тот, кто его подписывал (Порошенко) однозначно были в курсе, что российско-украинские морские отношения регулируются Договором о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива от 2003 года (Договор), что исключает правовые инициативы других документов. Договор был бессрочным и не предполагал одностороннего выхода, поскольку Азовское море считается внутренними водами как России, так и Украины. Несмотря на призывы «разорвать», украинская сторона из Договора 2003 года не вышла, так как он содержит большое количество выгодных для украинского государства положений. Вместо этого появился новый закон под крики о том, что действующий Договор 2003 года играет на руку Москве.

Что же дал принятый документ Украине? Если говорить просто, закон расширил возможности для провокаций. Киев закрепил за собой:

– право досматривать все суда, появляющиеся в прилежащей морской зоне Украины, а в пояснительной записке отмечены главные объекты досмотра – корабли России, которая якобы ведёт «незаконную экономическую деятельность с привлечением торгового флота под российским флагом и флагами третьих стран»;

– право применять оружие без предупреждения во время столкновений на море с военными других стран или вооружёнными группировками.

Таким образом, смыслы нового документа лежали на поверхности, а когда 7 декабря 2018 года спикер парламента Андрей Парубий встретился с заместителем помощника Министерства обороны США по делам Европы, Евразии и Украины Лорой Купер, стало окончательно ясно, кто контролирует действия Киева по морской эскалации.

В том же декабре впервые Степан Полторак заявил о готовности украинского флота совершить очередную попытку прохода через Керченский пролив. В Чёрном и Азовском морях стали проводить учебные запуски противокорабельных ракет, стрельбы и манёвры, что было явной демонстрацией военной готовности.

Свою ставшую неожиданно актуальной позицию Киев объясняет привычно: это Россия нарушает условия Договора 2003 года, после «аннексии» Крыма и строительства Крымского моста РФ «контролирует потоки транспорта», вводит досмотры украинских судов и тем самым наносит экономический ущерб Украине.

Отдельными претензиями остаются якобы участившиеся случаи досмотров украинских рыболовецких судов и использование континентального шельфа, где Киев предполагал добыть 50 млн тонн нефти и около 200 млрд кубометров природного газа, а также «уничтожение российской стороной биоразнообразия Азовского моря».

В начале 2019 года эскалация частично стала спадать, хотя официально Украина этого не признавала. Госагентство рыбного хозяйства Украины без лишнего шума подписало протокол о разделении квот вылова рыбы в Азовском море и направило его российской стороне. Пограничники сообщили, что Россия всё реже задерживает суда для досмотра.

Но в марте-апреле события стали развиваться с другой скоростью.

Порошенко заявил, что Европейский союз предоставит €50 млн помощи на специальный проект, связанный с поддержкой безопасности Азовского побережья Украины. Глава Госпограничной службы Украины Петр Цигикал опять стал вещать о «российских провокациях» в Керченском проливе. Бывший министр обороны Великобритании Майкл Фэллон побывал в Мариуполе и Бердянске, после чего выступил с публичными призывами «не допустить превращения Азовского моря в какое-то российское озеро» и оказать помощь Украине.

Чёрное море НАТО определило своим приоритетом.

4 апреля министры иностранных дел стран-членов НАТО согласовали так называемый «черноморский пакет мер, способствующих наращиванию присутствия Альянса в Чёрном море». Он предполагает усиление разведки (в том числе, и авиационной) и увеличение объемов помощи Грузии и Украине. На следующий день в Чёрное море вошла Вторая постоянная военно-морская группа НАТО – голландский эсминец «Эвертсен», фрегаты «Торонто» (Канада), «Санта Мария» (Испания) и «Гелиболу» (Турция), а также французский топливозаправщик.

Группировка провела с кораблями Грузии и Украины ряд военно-морских тренировок, осуществлялись заходы в порт Одессы, вблизи с российскими водами фиксировались полёты разведывательной авиации НАТО.

Россия адекватно ответила на натовские действия, и все передвижения и действия Второй постоянной военно-морской группы контролировались российскими кораблями и самолётами. Известно, что с лета 2018 года в ответ на провокации украинской стороны РФ значительно усилила группировку ВМФ, в зону ответственности которой входит Азовское море.

Военно-политическая эскалация в Чёрном и Азовском морях будет иметь прямое воздействие на экономику региона, поскольку дестабилизация ситуации повлияет на транспортные потоки в районе Керченского пролива. Это отлично понимают и в Киеве, и в Вашингтоне, и в Лондоне, и в НАТО. Однако возвращать позиции на период 2014-2016 гг. (до «азовской эпопеи») Украина не собирается. Да и не может, поскольку центр управления процессом находится не в Киеве.

Александр СЕВИДОВ