Исторические заслуги Григория Потёмкина, выдающегося государственного и военного деятеля екатерининской эпохи, колоссальны: он присоединил к России Крым и громадные территории, получившие название Новороссии, создал Черноморский флот; на юге Российской империи он, по оценкам современников, сделал едва ли не больше, чем Пётр I – на севере.
Стремительное восхождение
Будущий генерал-фельдмаршал и наместник Новороссии родился 24 сентября 1739 года в маленьком селе Чижове Смоленской губернии. Отец Гриши, дворянин и отставной офицер, умер, когда мальчику было 7 лет. Вместе с матерью Григорий переехал в Москву, поступил в дворянскую гимназию при Московском университете, одновременно числился в лейб-гвардейском Конном полку. Екатерина II впервые обратила внимание на 22-летнего вахмистра летом 1762-го, во время дворцового переворота, приведшего её к власти. В 1768-м, когда Турция объявила России войну, Потёмкин отправился воевать (он командовал кавалерийским корпусом), получив к концу войны чин генерал-майора. Война оказалась успешной для России: русская армия заняла дунайские княжества, взяла Азов и Таганрог; на реке Кагул 150-тысячное турецкое войско потерпело поражение от 17-тысячной русской пехоты и кавалерии, а в Чесменском сражении русский флот наголову разгромил турецкий.
По итогам этой войны в июле 1774-го в Кючук-Кайнардже был подписан мирный договор, по которому Российская империя получила крепости Керчь, Кинбурн и Еникале на побережье Азовского моря, протекторат над Крымским ханством, покровительство над Валахией и Молдовой, земли между Бугом и Днепром, Кабарду, выход в Чёрное и Эгейское моря.
«В чём его волшебство? Это гений и ещё раз – гений»
После войны 1768 – 1774 гг. Потёмкин был назначен членом Тайного совета, вице-президентом Военной коллегии и шефом иррегулярных войск. Он не только стал фаворитом императрицы, но и являлся, как считают многие историки, её морганатическим супругом – тайное венчание состоялось летом 1774-го. Екатерина нашла в нём личность неимоверной энергии и силы, под стать себе. Психологически они очень подходили друг другу: оба были людьми исключительного интеллекта, оба обладали непреклонной волей и громадной амбициозностью. Многие годы спустя, уже после смерти Григория Александровича, Екатерина напишет в письме немецкому дипломату и публицисту Гримму: «Ни один его удар, ни на суше, ни на море, не прошёл мимо цели. Менее чем кто бы то ни было он позволял распоряжаться собой... Редчайшим качеством его была отвага сердца, ума и души, совершенно отличавшая его от остальных смертных». Во всех начинаниях и делах императрицы Потёмкин стал ей незаменимым помощником. «Они, наверное, очень любят друг друга, поскольку абсолютно схожи!» – заметил однажды сенатор Иван Елагин.
Принц Шарль-Жозеф де Линь, австрийский мемуарист и военный писатель, служивший одно время в России у Потёмкина, вспоминал о нём: «Это – самый удивительный человек, какого я встречал. Выглядит бездельником, а работает непрерывно; вечно валяется, но не спит ни днем, ни ночью. В веселье грустен, несчастен от постоянного счастья; мрачный, непостоянный, глубокий философ, умелый министр, тонкий политик с душой десятилетнего ребенка; никогда не читает, но собеседников прощупывает насквозь... В чём его волшебство? Это гений, и ещё раз – гений, и ещё раз – гений».
До конца своей жизни Потёмкин оставался для императрицы наиболее близким, доверенным, практически родным человеком, превратившись в её аlter ego, в того, кто реализовывал и претворял в действительность её самые смелые и дерзкие идеи.
«У меня лучшая армия в мире», – говорила Екатерина, и роль Потёмкина в создании этой армии была неоценимой. Возглавляя в течение многих лет Военную коллегию, он реформировал пехоту, ввёл в ней единую штатную структуру, упростил организацию снабжения; благодаря усилиям Потёмкина и графа Петра Румянцева в армии появились егерские батальоны и корпуса, мушкетёрские полки, возросло число гренадёров. Значительные изменения произошли и в кавалерии: она увеличилась численно, драгунские полки стали получать и пехотную подготовку, дабы уметь действовать самостоятельно, без привлечения пехоты. Был изменён статус казачьих войск: казаки фактически превратились в часть регулярной армии. И даже военная форма преобразилась: с середины 1780-х в армии стали носить просторные камзолы, обшитые кожей штаны, лёгкие и удобные сапоги, а напудренные парики отошли в прошлое.
«Арбитр Европы»
В 1782 – 1783 гг. Потёмкин подготовил и осуществил сложнейшую военно-дипломатическую операцию по ликвидации Крымского ханства и включению его территории в состав Российской империи. Он сумел создать сильную пророссийскую партию среди крымскотатарской элиты и добиться лояльности со стороны основной массы местных жителей за счёт того, что крымскотатарская знать получила такие же права, как и русское дворянство, а мусульманское духовенство навсегда освобождалось от уплаты податей.
8 (19) апреля 1783 года Екатерина подписала Манифест о включении Крыма в состав Российской империи и образовании Таврической области под управлением князя Потёмкина (за свои труды он получил титул светлейшего князя Таврического). Международный авторитет России в эти годы необычайно возрос. К Петербургу обращались за помощью и поддержкой; Фридрих II, к примеру, просил Екатерину выступить в качестве «арбитра Европы». Позднее, в 1790-х, канцлер Безбородко говорил начинающим русским дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела...»
«Таврический вояж»
В течение нескольких лет Потёмкин без устали занимался строительством и благоустройством Крыма и Причерноморья: создавал портовые бухты и кораблестроительные верфи, прокладывал дороги, открывал учебные заведения, основывал города – Херсон, Николаев, Севастополь, Екатеринослав. За считаные годы население Таврической губернии увеличилось с 204 до 800 тысяч – в значительной степени за счёт переселенцев из российской «глубинки». В январе 1787-го Екатерина отправилась в путешествие по Новороссии и Тавриде (Крыму), пригласив с собой австрийского императора Иосифа II, принца де Линя, нескольких иностранных послов и множество русских сановников.
Гости были ошеломлены тем, что они увидели. В Херсоне они с изумлением взирали на мощную крепость, склады и верфи, адмиралтейство, арсенал со множеством пушек, частные и казённые дома. Однако самый впечатляющий «сюрприз» ожидал Екатерину с её спутниками в Севастополе. Французский посол де Сегюр рассказывал об этом так: во время торжественного обеда в Инкерманском дворце внезапно распахнулись двери большого балкона, и взглядам гостей предстала грандиозная картина – на рейде в Севастопольской бухте «выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооружённый и совершенно снаряжённый в два года» – четыре десятка кораблей, салютовавших императрице орудийной стрельбой. Потрясённые спутники Екатерины никак не могли поверить, что порт с казармами и госпиталями, военными кораблями и торговыми судами, окружённый мощными артиллерийскими батареями, был создан за столь короткий срок.
Впрочем, через некоторое время по Европе стали расползаться слухи о том, что всё созданное Потёмкиным – это не более чем эффектная «декорация». В гамбургском журнале «Минерва» появилась серия публикаций, анонимный автор которых рассказывал о путешествии Екатерины: «Вдали представлялись селения, в коих ни домов, ни церквей, ни колоколен не было, а только изображены были на доске, а другие, поблизости лежащие, только успели выстроить и казались обитаемы, но жители пригоняемы были за 40 миль. Ввечеру они должны были оставлять свои жилища и поспевать ночью к другим, где опять оставались на несколько часов, пока императрица проедет… Во время ночи перегоняли скотину стадами из одной деревни в другую».
«Потёмкинские деревни» мало-помалу вошли в поговорку, став символом очковтирательства и воровства. Однако в действительности исторической фальшивкой и мифом является именно байка о «декорациях» и бутафорских деревнях по пути следования императрицы. Этот миф запустил Георг-Адольф фон Гельбиг, секретарь саксонского посольства при дворе Екатерины; сам он в «Таврическом вояже» не участвовал, но с большим рвением собирал и записывал ходившие по Петербургу россказни и враки. Екатерина добилась того, что дипломат был отозван, и он, вернувшись на родину, начал публикацию собранных им измышлений о Потёмкине. По версии Гельбига, даже Черноморский флот был «бутафорией», на самом деле, дескать, Екатерине и её гостям показывали закамуфлированные купеческие барки.
Окончательное закрепление Крыма за Россией
В 1787 году Турция вновь объявила России войну, требуя вернуть Крым; при этом Англия, Швеция и Пруссия, донельзя раздражённые усилением России, обещали Стамбулу военную помощь и кредиты. И вот тут-то туркам довелось в полной мере прочувствовать, что крепости, арсеналы и флот, созданные Потёмкиным, вовсе не «декорация», а самая что ни на есть настоящая и грозная реальность.
В сентябре 1788-го русско-австрийские войска вошли в турецкую крепость Хотин. Спустя три месяца русская армия взяла крепость Очаков, причём её осадой и штурмом руководил сам Потёмкин. В следующем году были захвачены Бендеры, Аккерман и Хаджибей (Одесса). В декабре 1790-го войска Александра Суворова взяли штурмом крепость Измаил. В 1791-м Черноморский флот разгромил турок в Керченском сражении, у Тендры и у мыса Килиакрия; тем самым вековому господству Османской империи на Чёрном море был положен конец.
После целой серии сокрушительных поражений Турция запросила мира. В январе 1792 года был подписан Ясский договор, согласно которому Крым оставался за Россией; в остальном документ подтверждал положения Кючук-Кайнарджийского мира.
«Эпоха небывалого размаха русских сил»
5 октября 1791-го Потёмкин выехал из Ясс, направляясь в Николаев. Отъехав от города несколько вёрст, он вдруг попросил остановить лошадей: «Хватит. Дальше не поедем. Я умираю. Хочу умереть на земле...» Здесь, на обочине дороги, на разостланном под деревом ковре, и закончил свой земной путь самый могущественный человек екатерининской эпохи. По всей видимости, Григорий Александрович скончался от малярии; в петербургском свете, однако, ходили слухи, что его отравили. Екатерина, узнав о смерти светлейшего, почувствовала себя плохо, её пришлось отхаживать; потом она заперлась у себя на несколько дней, плакала и никого не желала видеть.
– Как заменить такого человека? – с болью говорила она Александру Храповицкому, своему кабинет-секретарю. – Он меня не продавал и его невозможно было купить...
За этой фразой кроется очень многое. Известно, что австрийское, турецкое и британское правительства предлагали Потёмкину очень солидные «пансионы», пытаясь банально подкупить его, однако Григорий Александрович неизменно отказывался и продолжал отстаивать интересы Отечества.
«Это был великий гений, человек выше предрассудков, выше своего века» – так отзывалась о Потёмкине императрица Мария Фёдоровна, супруга Павла I. К 1790 годам Россию стали считать первой военной державой в Европе; одновременно она, по признанию британцев, превратилась в «очень почтенное морское государство». Прусский король Фридрих II говорил о «страшном могуществе» России, от которого вскоре будет трепетать вся Европа. «Блестящий век, покрывший Россию бессмертной, всесветной славой, – писал о екатерининской эпохе Ключевский, – время героев и героических дел, эпоха широкого, небывалого размаха русских сил, изумившего и напугавшего вселенную...»
И среди этих героев титаническая личность Потёмкина – безусловно, в первом ряду.
Оценили 18 человек
31 кармы