Казахстан как зеркало русской эволюции. Часть I. Ностальгическая

Дмитрий Выдрин, известный украинский и российский политолог и политтехнолог, рассуждает о событиях в Казахстане

Один мой знакомый аналитик любит всегда выступать в самом конце любой конференции. При этом стереотипно начинает свой спич словами «сказали все, но не всё». Или же по ситуации — «сказали всё, но не все».

О ситуации в Казахстане сказали кроме меня, пожалуй все. Но, к сожалению, далеко не всё. Главное так и не сказали: а в чем же фундаментальные, базовые, экзистенциальные причины и основания «казахской трагедии»? Откуда корни растут? И что здесь вообще «корешки», а что «вершки»?

Хотя о последних наговорились уже под завязку: и про борьбу жузов и про соперничество внутри правящей элиты и даже самой «семьи» Елбасы; и про западный и турецкий след; и про социальное неравенство и олигархическую жадность… Всё вроде верно. Но не оставляет ощущение, что главная истина зарыта глубже. Намного глубже.

Глядя на телевизионные кадры с речами безупречного казахского президента на фоне брутальных событий, я параллельно путешествовал «по волнам своей памяти». Разные всплывали фантомы.

Вот самое начало «святых девяностых». Мои знакомые спешно покидают военный городок на юге страны. Обустроенный поселок тут же занимают мамбеты — соседние кочевники-скотоводы. Разрушают зачем-то котельную, разоряют школу с библиотекой. Правда, к зиме и сами съезжают из занятых офицерских квартир — холодно без котельной и детей учить негде.

Вот уже середина «тучных нулевых». Я встречаю на политической тусовке знакомого казахского сенатора. Прошу передать привет одному его коллеге. Лощенный политик в безупречном то ли Бриони, то ли Зилли, владелец, кстати говоря, собственного гольфового поля, небрежно отвечает: «Не смогу. Он сдох».

А вот и начало наступившего года. Смотрю штурм протестантами мэрии в Алма-Ате. Бывал в этом огромном здании на встречах. Сразу по ассоциации вспоминаю захват майдановцами киевского горсовета. Запомнился курьезный эпизод, попавший в сеть. Видеокамеры в кабинете мера работали и запечатлели техничку, которая несколько дней жила в главном помещении. Сметала пыль влажной тряпкой, поливала фикус и по ходу разруливала через пульт градоначальника все коммунальные проблемы. Я тогда, помнится, восхитился: Ильич убеждал, что государством может править кухарка, а майдан доказал, что мегаполисом может управлять уборщица.

Так вот, я, глядя на разгром мэрии, где сосредоточены все рычаги снабжения, отопления, жизнеобеспечения прекрасного города, ждал, кто же этим займется. А её просто сожгли…

Что связывает эти, казалось бы, различные эпизоды из разных сфер и времен? Наверное, не догадался, если б не еще одна история. Посчастливилось пересекать часть республики вместе с замечательным писателем и дервишем Айтматовым. В одном захолустном поселке дорогу нашей машине перегородил маленький мальчик со стопкой книг в руках. Сказал, что ему позвонили и предупредили, что писатель будет проезжать аккурат через их поселение. Он и вышел на шоссе с его книгами, чтобы получить автографы.

Чингиз потом дотошно проверял пацана на предмет знания сюжетов книг. Сломался на «Буранном полустанке». Потом мы еще сутки ели, извиняюсь перед зелеными, лошадь с родителями вундеркинда. Пили за неистового верблюда Каранара и благородную волчицу Акбару. Потом нам по традиции подарили по халату и коню…

М-да… Но суть не в этом. Суть в словах классика. Он при расставании сказал: «Пока есть такие мальчиши, не все еще потеряно и в Казахстане, и в Средней Азии, и во всем мире».

Это и есть шифр к пониманию общего в перечисленных в начале эпизодах. Все они очевидные свидетельства утраты различных аспектов культуры: бытовой, речевой, управленческой…

У меня нет злорадства по поводу нынешних перипетий судьбы Нурсултана Назарбаева. В начале тех же девяностых мне довелось награждать его почетным призом Григория Сковороды «Лучшему политику СНГ». Я и сейчас считаю, что он был того достоин. Природно мудрый человек с характерной судьбой советского функционера и скромным днепродзержинско-карагандинским образованием.

Думаю, он искренне мечтал построить пусть не идеальное, но оптимальное общество, благоустроенную страну, счастливый народ. Но не знал как это сделать. Как, впрочем, и многие другие.

Думаю, что и «евразийство» для него было не пустым звуком. Грезилось, наверное, о сообществе умных, продвинутых, честных лидеров и требовательных, умелых и верных подданных.

Думаю, даже уверен, что на Россию у него были особые надежды. Не может ведь великая страна с великой историей не придумать великую идею новой общности, великий смысл обновленного бытия. Не сложилось. Тогда. Он и повернулся в сторону другой цивилизации — не русской, а американской…

Помню российских (по гражданству) бизнесменов, которые учили тогда бывших кочевников создавать банки исключительно для вывода денег и приватизировать недра исключительно для вывоза ресурсов. Помню чиновников еще ельцинской администрации, которые подсказывали наивным аборигенам в каких американских городах приобретать недвижимость и в каких европейских столицах учить детей… Казаха легко споить. И еще легче обольстить.

Может, тогда-то Елбасы и принял для себя два судьбоносных решения. Во-первых, не плыть против течения. Капитализм так капитализм. В этой системе масштаб личности определяется масштабом капитала (прямого или косвенного). Значит, надо конвертировать свой пост в главную ценность системы. (Детям — заводы, внукам — пароходы…)

Во-вторых, все же поискать для очистки совести инструменты и способы купирования алчной природы человека в этой общественно-экономической формации, не имеющей для этого надежных ограничений. Не возвращаться же к «моральному кодексу строителя коммунизма», по которому он жил когда-то в общежитии Днепродзержинского металлургического ПТУ-22. (Мне удалось даже найти заметку того времени в городской газете о безупречном и образцовом ученике училища Нурсултане.) Тогда что? Ну, есть радикальный национализм, который декларирует справедливое отношение к своим за счет чужих. Ну, есть радикальный джихадизим, который проповедует справедливое отношение к единоверцам за счет иноверцев. Ну есть штатовский респектабелный капитализм, который юристов делает главными поборниками прав человека. Пожалуй, пока всё. Он и стал маневрировать этими ресурсами и инструментами…

Теперь о главном. Я много раз отмечал тот факт, что в нашу эпоху классическая марксова пирамида перевернулась. Теперь уже не экономика является базисом культурной надстройки, а наоборот. Образно говоря, экономика, как личинка шелкопряда «вынашивается», созревает в культурном коконе и, соответственно, не может быть больше него. Если, конечно, понимать культуру в самом широком материально-духовном смысле.

Помню как руководитель нашего отдела в Институте философии наказал вечно опаздывающего аспиранта тем, что заставил написать на доске все дефиниции культуры. Из трехсот определений запомнилось — «возделывание человека». Возделывание словом и делом. Казахстан, отказавшийся при Назарбаеве, да и при Токаеве от многих сложных наукоемких технологий как «советских рудиментов» (один фактический запрет на развитие атомной энергетики чего стоит!), прервал тектонический процесс «возделывания» духовного мира вчерашних кочевников. Казалось ведь, что в дедовских юртах больше настоящей правды и справедливости, чем в отцовских заводах и фабриках, тем более приватизированных.

Но еще более брутальным оказалось вытеснение русской гуманитарной, словесной культуры, которая уже почти переплавилась там с казахской. Если из прочной бронзы аннигилировать присадку олова, она превращается в мягкую, непрочную, податливую медь. Одно вытеснение русского языка как носителя и матрицы колоссального культурного потенциала катастрофически разрушает креативные, познавательные, творческие возможности казахского духовного мира. А ведь казалось, уйдет «имперский язык» и расцветет свой собственный, хоть в новом латинском алфавите, хоть в старых арабских вероучениях.

Ничему лидеров не научил драматический опыт Украины, где гонения на «язык блатняка мата» привели к стремительной деградации собственной культуры…

В общем, триггером волнений, как отмечалось самыми вдумчивыми экспертами, стало замедление уже привычного для страны экономического роста с сопутствующим падением уровня благосостояния. Но эти же вдумчивые эксперты почему-то не пошли дальше и не объяснили, что экономика остановилась, когда исчерпала возможности новой культурной оболочки. Повторюсь, экономика не может быть выше уровня культуры. Высовываясь из нее, она задыхается, как рыба, выброшенная в чуждую среду. А создать новую культурную среду не сложилось. Микс из «панюртизма» (архаичного юртовского национализма сходного с рагульским украинским) и панисламизма (в радикально ваххабитском, а не просвещённом варианте) оказался нежизнеспособным. А американцы вообще никогда не делятся с аборигенами духовными тайнами.

Да, хорошо образованный и просвещенный (в отличие от предшественника) президент Токаев силовым путем преодолел ситуацию. Сделал правильный, «мускулистый» выбор средств, партнеров и союзников. Но он не сделал выбора духовного. Он не до конца понял весь трагизм ситуации. Его ужаснула неготовность полиции, гвардии, особенно спецназа защитить порядок и строй. Конечно, это печально. Но его не потряс клич с которого начались бунты. У нас переводили «старик, уходи!». Но подлинный дискурс можно перевести как «старпер, убирайся!» И это в стране, где культ уважения младших к старым был неотъемлемой частью национальной культуры. И это по отношению к тому, кто фактически и создал эту страну, пусть на свой семейный лад…

Мне понятны и приятны пункты из президентского манифеста по поводу модернизации экономики, обуздания аппетитов кланов, социальной справедливости и борьбы с коррупцией. Каждый пункт достоин звучного тоста: «Ну, за невывоз капитала…» или «Ну, за реформы Самрук-Казыну (Фонда госимущества)…». Но, блин, ничего в этих новых песнях нет о главном. И ничего нет о том, как в ближайшее время эти события повлияют на судьбу Казахстана, Средней Азии, России. Но об этом поговорим в следующей части.

Дмитрий Выдрин