"Вокруг Булгакова": in vino veritas

Классической фразы "истина в вине" в романе "Мастер и Маргарита" никто не говорит, но она там напрашивается – вино играет огромную символическую роль в романе. Кажется, не играет никакой особой роли только портвейн, который употреблял с водкой Стёпа Лиходеев… И то сказать – уж очень вовремя он напился. Ну и прокуратор Иудеи пьёт вино просто потому, что пиво считалось низким напитком, а ничего крепче не было.

"– Превосходная лоза, прокуратор, но это – не “Фалерно”?

– “Цекуба”, тридцатилетнее, – любезно отозвался прокуратор".

В литературе бывают такие небольшие фрагменты, которые сами по себе «весят» как целое литературное произведение – и в языковом, и в содержательном плане. Вот, например, рассуждения Андрея Болконского о дубе в «Войне и мире»… В творчестве Булгакова это, безусловно, первый абзац второй главы «Мастера и Маргариты», читающийся как стихи. О чём они?

Так вежливо обмениваются мнениями прокуратор Понтий Пилат и начальник его тайной службы Афраний. Последний ведёт тонкую игру и похвалив вино, предложенное ему начальником, и продемонстрировав, что он-то может оценить его качество ("сиживал за столом, не беспокойтесь, сиживал!"), и тонко польстил, сделав вид, что не разобрался, что именно ему предложено. Высший пилотаж!

Фалернское вино происходило из северной Кампании, с области, пограничной с Лацием. Вино там производилось разное – как сухое, так и десертное. Как указывается в словаре Брокгауза и Эфрона – "славилось в древности как один из лучших сортов вина, особенно если оно было выдержано в погребе около 15 лет". Надпись в Помпеях гласит: "выпивка стоит здесь асс. За два – самого лучшего купишь, а за четыре – можешь фалернское пить". Т.е., вполне себе благородный напиток – недаром на знание его вкуса ссылается Афраний. Впрочем, возможно и другое понимание его фразы – если звучит оно с оттенком удивления (может быть намёк на него содержит союз "но"), то смысл его в том, что обычно у прокуратора на столе именно фалернское…

Цекубское же вино было ещё более редким и дорогим. Плиний Старший утверждает, что "цекубское вино Колумелла называется среди благороднейших вин". Производилось оно в южном Лации (недалеко от Рима). Vinum Caecubum упоминает в одной из своих од Гораций (впрочем, фалерно в изящных искусствах тоже фигурирует). В романе же акцент именно на цекубское вино может быть сделал специально для того, чтобы подчеркнуть важность для Пилата беседы с Афранием, на которой решается судьба Иуды.

Существует, кстати, забавная версия, согласно которой название "цекубское вино" происходит от ЦЕКУБУ – Центральной комиссии по улучшению быта учёных, созданной по инициативе Максима Горького в 1921 году и существовавшей до 1931 года. В состав распределяемых комиссией пайков теоретически могло входить вино, и оно могло бы называться "цекубское", но… в пайках ЦЕКУБУ вина не было. Так что тут, скорее всего, лёгкий подлог автора гипотезы "литературоведа в штатском" (он действительно был сотрудником КГБ) Альфреда Баркова, который считал, что прототипами мастера и Маргариты были Горький и Мария Андреева.

Далее в романе Азазелло приносит мастеру и Маргарите "вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино". Тут может возникнуть противоречие – пили-то вроде цекубу? Тут может быть два варианта ответов:

- Азазелло соврал – чёрт он или не чёрт?

- Азазелло не соврал – из текста произведения никак не следует, что Пилат не пил фалерно. В конце концов это дорогое и качественное вино, вполне ему по чину.

А вот дальше начинаются чудеса… Глава 25: "у ног прокуратора простиралась неубранная красная, как бы кровавая, лужа и валялись осколки разбитого кувшина". Позже лужу вытерли, но в главе 32 она возвращается – у кресла прокуратора "невысыхающая чёрно-красная лужа". Глава 30: мастер и Маргарита "глядели сквозь него (фалернское вино в стакане – Авт.) на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как всё окрашивается в цвет крови".

Это всё, конечно очень красиво, но… Дело в том, что именно фалернское и цекубское вина были исключениями в перечне самых благородных итальянских вин римского периода – они были белыми. О фалернском вине пишет римский медик Гален: "существует два его сорта: сухой и сладковатый. Последний приобретает свои особенности, когда во время сбора винограда дует южный ветер, в результате вино получается более тёмным. Сбор в безветренную погоду дает сухое вино жёлтого цвета". Литераторы (Марциал, например) называют его чуть ли не чёрным, но это, скорее всего, такое же преувеличение как "золотое, как небо, аи" у Блока. Скорее оно было тёмно-янтарным.

В общем, никаких аналогий с кровью нет, но нет тут и случайности. Да, белое вино не могло дать красных цветов, но кровь могла быть в глазах смотрящего. Красное вино – церковное, но где церковь, а где сатана?

Вино Воланда несёт смерть тем, кто его пил.

На балу у сатаны пьёт шампанское (по умолчанию – белое) барон Майгель. Кстати, его кровь превращается в вино (прямой намёк на таинство причастия), но цвет благоразумно не указан.

"Азазелло извлёк из куска тёмной гробовой парчи совершенно заплесневевший кувшин" который принёс смерть мастеру и Маргарите. Оно красное на просвет, но мы уже разобрались – это не так.

Красным вином угощают только буфетчика варьете Сокова, но он его и не пьёт, а умирает позже от рака печени (тоже намёк на алкоголь?)

Белое вино упоминается в связи с сожжением рукописи мастера – "я кинулся в переднюю и там зажёг свет, нашёл бутылку белого вина, откупорил её и стал пить вино из горлышка. От этого страх притупился…" Это вино дарил не Воланд. Но вскоре после того, как мастер его выпил, за ним пришли из НКВД… НКВД, правда, какой бы сатанинской силой не представлялся, Воланду не подчиняется.

Кроме вина неоднократно упоминается в романе и виноград. Веранда грибоедовского ресторана "в тени вьющегося винограда". На балу у Воланда источником света в зале являются "хрустальные виноградные гроздья". В самом конце романа Маргарита описывает мастеру "твой вечный дом": "венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше". В клинике Стравинского заместителем винограда выступает вьющийся плющ.

И логика подводит нас к евангельской фразе: "я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода" (Ин. 15: 1–3). И в романе речь идёт именно от тех ветвях, которые следует отсечь…

Василий Стоякин