Когда манкурты маршируют

Давно мечтал свести в одном смысловом пространстве двух великих людей. Писателя и мудреца Чингиза Айтматова и режиссера и провидца Эмира Кустурицу.

С Чингизом однажды в прямом смысле съели лошадь. Уже извинялся за этот акт как бы вандализма перед любителями животных. Но традиция есть традиция. В глухом казахском селении у нас был непростой выбор - либо оскорбить неуважением хлебосольных хозяев, либо не поступиться принципами. А хозяева, даже временные, как правило, сильнее принципов, даже постоянных.

В общем, всю ночь пили-ели. А под утро великий писатель сказал, что никакое застолье не способно превратить его в манкурта. Он помнит, что ему еще предстоит добраться до города и выступить на кинофестивале.

Люди такого калибра ничего не говорят случайно. И я эту ситуацию зафиксировал как незыблемый постулат: ты остаешься собой, остаешься личностью, пока у тебя хитростью, ловкостью или силой не забрали память. Ведь запредельный демонизм манкурта как раз в том, что это существо, лишенное памяти.

И вот тогда-то по интонации гения я и осознал, что человек без памяти − даже не животное. Человек без памяти страшнее любого животного. Обычный манкурт − это идеальный варвар.

С тех пор и отношусь к памяти не как к дальней кладовке для хранения хлама или, там, съемному жесткому диску для сохранности информации. Но как к важнейшей персональной характеристике, внутреннему атрибуту и важнейшей сущностной черте человека. Человека разумного.

То есть память − это не про то, что было. Это про то, что есть…

Долго не мог понять, за что нас не любит Запад. Треть века подлаживались под него, угождали как могли, копировали законы, манеры, привычки, правила жизни. В политике, экономике, культуре… Даже наше кино было их ремейками, наша мода − их обносками, наша еда − их объедками…

Но нет, не заслужили стать частью ихнего мира. Подвела память. Историческая память. Не смогли от нее отказаться. Не смогли стать манкуртами. Не все, но многие.

Напрашивается банальная присказка: мы не злопамятные, просто злые и память у нас долгая. Но мы не злые. А память действительно долгая. И учителя хорошие. Сама история.

Что бы там не говорили, но история учит. Хотя бы тех, кто хочет учиться. Именно она подсказала, что революция − это разрыв памяти. Суть любой революции состоит в смене собственника. А новый собственник не хочет помнить, кому до него принадлежало барахлишко. Поэтому прошлое и зачищается любыми революционерами столь истово и во всех сферах.

Так было в Империи семнадцатого или Союзе девяносто первого годов в глобальном плане. Отсюда и высокая цена Великой Отечественной, и жуть девяностых.

Так до сих пор происходит на Украине в плане локальном. "Майдан" или "революция достоинства" − всего лишь банальная смена собственника с последующей лоботомией, стерилизацией сознания. Пусть и под предлогом "декоммунизации". Короче, "манкуртизация", как сказал бы Айтматов. Отсюда и безысходность нынешнего состояния страны.

Хотя, в принципе, такая вивисекция общества возможна. Живут же золотые рыбки, у которых память, вроде бы, стирается каждые пять секунд. Жизнь их блестяща. Но очень коротка и однообразна − несколько приемов еды и несколько актов совокупления.

А человек превратился из животного в разумное существо, когда попытался индивидуализировать непрерывную память рода. И путь для этого нашел в вере…

Не буду вдаваться в историю, структуру, нюансы православной нашей веры. Не специалист. Но явно, ощутимо фиксирую и логически, и интуитивно ее колоссальное психо-политическое воздействие. На всех сограждан, без уровня их воцерковленности.

Самое явное влияние − гражданский стоицизм. Иногда переходящий даже в пофигизм. Россия, пожалуй, единственная страна в мире, где практически нет ядерного страха. Особенно по сравнению с западной атомной истерией. А всё потому, что "они сдохнут, а мы в рай попадем".

Поэтому и такая различная реакция миров на коррекцию Путиным ядерной доктрины - от полной паники в западной ойкумене до поразительного спокойствия в Русском мире…

Но сейчас о другом. Не об истеризме, а об историзме. О том, что вера сращивает историю индивида и традицию рода. Сшивает индивидуальное сознание и коллективное.

Отсюда такая дикая ненависть Запада ко всем каноническим конфессиям. И к православию особенно. Ведь именно ортодоксия непрерывно ткет единую историческую ткань, соединяющую века, эпохи, эры. Ткет поверх политических разломов, социальных барьеров, экономических пропастей. Церковная Книга Истории имеет куда меньше вырванных страниц, чем книга светская.

Правда, история, которая пишется верой − это жизнеописание пути человеческого духа, воплощенного в житие праведников. А история, которая пишется политикой − это жизнеописание перипетий человеческих страстей, воплощенных в бытие грешников. Ну, за редким исключением.

Так вот. Кустурица, преодолев свой искрометный сарказм, всепоглощающую иронию, снял абсолютно серьезный, даже угрюмый фильм "Люди Христовы. Наше время". Суть ленты - защита православной веры. Причина серьезности − вывод, спрессованный в максиму одного американского генерала: главный военный враг Штатов − не российские войска, а православие Русского мира…

Помню Югославскую войну. Гостиницу обстреливали, и постоянно кто-то погибал из персонала. Погибшего отпевал священник. Потом его друзья становились в круг и, взявшись за плечи, танцевали щемящий поминальный танец. Тем самым клялись помнить…

Когда в Киеве майдан достиг своего апогея, когда он превратился в коллайдер безумия с горами фекального льда, завесой ядовитого дыма, бесноватыми бабушками, молотящими по железным бочкам, я и предложил Эмиру поставить жирную точку.

Планировали снять всего одну сцену. Три тысячи преданных режимом "беркутят", взявшись за плечи, танцуют прощальный "Беркут-сиртаки". Танец памяти о погибших друзьях, об убитой стране, о поруганной вере… Не успели. "Майдан" стал и механизмом госпереворота, и символом расчеловечивания.

Как сказал тогда меткий охальник Лесь Подервянский: "Если архитектура - это застывшая музыка, то "майдан" - застывшая музыка Поплавского" (Изобретатель украинского "китч-хопа", "рагуль-рэпа". А рагуль - местная разновидность манкурта. Прим. автора).

И вот сейчас Кустурица фильм снял. Показал, как всегда, гениально, что переворот власти − еще не переворот веры. Ее будут убивать отдельно. И убивают. Поскольку, не убив ее, нет гарантий, что управляемые манкурты не станут "людьми Христовыми". И будут послушными только своей вере, а не чужим повелителям…

Во время Великой депрессии в Штатах появился и набрал невиданные обороты спиричуэлс "Когда святые маршируют". Это была песня о том, что вылечить больное общество смогут лишь те люди, которые присоединятся к маршу "людей Христовых". Нет, святыми они не станут, но будут помнить, что обманом, подлостью, коварством ни личного, ни общего блага не достигнуть.

Говорят, что Америку тогда спасла от гибели Вторая Мировая. А мне представляется − Первая святая. А именно те люди, которые присоединились, пусть на короткое время, к этому маршу.

Сейчас там формируется "марш манкуртов". Украина и стала его первой колонной. Эмир Кустурица, как всегда, безошибочно и показывает, чем и где закончится этот марш людей с отшибленной памятью.

Дмитрий Выдрин