Украинская православная церковь по-прежнему находится в "подвешенном", состоянии, будучи фактической запрещённой. Даже если власть откажется от давления на церковь после подписания мирного договора, этим продолжит заниматься "патриотическая общественность". С точки зрения перспектив церкви интересен опыт польского православия 1920-30-х годов
В результате католическая страна получила достаточно значительное православное меньшинство. Польские власти попытались установить жёсткий контроль над православной церковью. Иерархи церкви не смогли прийти к компромиссу, и конфликт между ними завершился массовыми высылками и резонансным убийством.
8 февраля 1923 года архимандрит Смарагд застрелил митрополита Варшавского и Холмского Георгия, который должен был стать главой автокефальной церкви. Убийство столь высокопоставленного лица, да ещё и совершенное другим представителем духовенства, стало шумным событием. Тем более что оно было напрямую связано с автокефалией для Польской православной церкви и томосом Константинопольского патриарха.
Революционные события в России и борьба новой революционной власти с патриаршей церковью привели к тому, что польские православные приходы остались практически без связи с Москвой. Назначенный патриархом Тихоном в Варшавскую епархию Серафим (Чичагов; потомок знаменитых адмиралов и полковник императорской армии) так и не сумел приехать в Варшаву и приступить к своим обязанностям.
В 1921 году, после того как польская независимость окончательно стала фактом и границы нового государства были определены, внимание властей было обращено на православную часть населения. Около 3,8 млн (более 10% населения) человек являлись православными.
Разумеется, первым делом польское руководство попыталось поставить православную церковь под свой контроль. Автономию для Польской церкви удалось получить практически без усилий и торга. Однако автономия была только первым шагом на пути к главной цели — автокефалии Польской православной церкви.
В обычных условиях сразу же добиться автокефалии было бы непросто. Духовенство её не желало, к тому же и духовенство, и паства понимали, что переподчинение церкви полякам (а де-факто суть автокефалии заключалась именно в этом) вызовет несомненное ухудшение их положения.
Начиная с 1921 года польские власти пытались договориться с православными епископами. Однако попытка обсуждения проекта конкордата не удалась. Среди епископата возник раскол по вопросу взаимоотношений с поляками. Часть епископов не видела в переговорах ничего дурного, принимая ситуацию такой, какая она есть. Другие выступили резко против любых переговоров о статусе православной церкви, поскольку это положение в независимой Польше без заступничества Москвы в любом случае будет невыгодным.
Начались поиски кандидатуры человека, который готов возглавить польскую церковь в обмен на безусловную лояльность властям и который окажет давление на несогласное с автокефалией духовенство.
Такая кандидатура вскоре была найдена, причем за пределами Польши. Архиепископ Георгий до революции был ректором Петербургской духовной академии, одного из самых известных учебных заведений империи. Кроме того, в годы Первой мировой он возглавлял Калужскую епархию, которая была одним из центров размещения православных беженцев из Волыни и Холмской губернии, бежавших от наступавших немцев и австрийцев. В годы Гражданской войны Ярошевский жил в Харькове, откуда ушел вместе с белыми войсками. Затем он некоторое время проживал в Сербии и Италии, прежде чем перебрался в Польшу.
Конечно, существует соблазн объявить, что Георгий взялся за дело автокефалии из-за своих личных амбиций. Однако стоит учитывать, что ситуация в Советской России была весьма печальной, большевики много усилий вкладывали в раскол патриаршей церкви, священников преследовали. Словом, выбор был между католиками и воинствующими безбожниками.
Поляки, в свою очередь, по дипломатическим каналам давили на патриарха Тихона. Георгий был возведен в сан митрополита.
Практически сразу же в Варшаве был созван Архиерейский собор, на котором епископы должны были принять спущенные сверху Временные правила. Однако Георгию не удалось переубедить остальных, большинство епископов отказались подписывать документ. Подписи оставили лишь двое (включая самого митрополита). Несмотря на это, польское правительство в одностороннем порядке ввело Временные правила, которые ставили будущую автокефальную церковь в крайне жесткие рамки (даже элементарные кадровые вопросы не могли решаться без согласования с властями).
Второй собор состоялся в 1922 году уже после обновленческого раскола в Москве. На нём было принято решение не подчиняться обновленческим органам управления.
Спустя всего две недели открылся новый собор, на который прибыл президент Польши и заявил о безотлагательной необходимости создания автокефальной церкви.
Двое главных противников автокефалии — архиепископ Елевферий и епископ Владимир — под различными предлогами отказались от участия в голосовании. Остальные подтвердили, что не имеют ничего против автокефалии, но на нее необходимо получить одобрение со стороны константинопольского патриарха и, если возможно, патриарха Тихона.
Одобрение иерархами автокефалии вызвало негативную реакцию у православного населения. Пропагандируемая немногочисленными тогда националистами идея украинизации Польской православной церкви еще только зарождалась и не имела широкой популярности в массах. Вильно и Гродно и вовсе стали главными центрами противостояния автокефалии. В Вильно даже сохранился один приход, принципиально не признавший автокефалию.
Решение об автокефалии было принято прихожанами негативно. Среди них распространялись слухи, что митрополит Георгий — тайный униат или вообще католик, и поэтому поляки и сговорились с ним так легко, что будто бы кто-то даже видел его без бороды (т.е. он выглядел как ксёндз), и тому подобные слухи.
Значительная часть духовенства также была настроена негативно к митрополиту. Не столько даже из-за автокефалии, сколько из-за методов, которыми действовали против его противников. Влиятельный епископ Гродненский Владимир (Тихоницкий) был снят со своего поста и вывезен в монастырь. Другой влиятельный противник автокефалии — Елевферий (Богоявленский) — был арестован поляками и тайно заточён в католическом монастыре, а затем выслан в Литву. Пантелеймон (Рожновский) был лишён кафедры и отправлен в монастырь.
Пострадал и епископ Сергий (Королёв). Вопрос о его хиротонии также был предметом ожесточённого спора. Елевферий пытался произвести его в архиереи, но встретил сопротивление Георгия и польских властей, которые не желали увеличивать число противников автокефалии. Хиротония Сергия была объявлена недействительной, сам он был заточён в монастыре и после выслан в Чехословакию.
В похожей ситуации оказался и Смарагд, в миру — Павел Латышенко (или Латышенков). В отличие от большинства участников этой истории, которые оказались в Польше либо по работе до революции, либо бежали от большевиков, Латышенков был уроженцем Виленской губернии, вошедшей в состав Польши.
Смарагд был известен своими русофильскими взглядами, в годы Первой мировой, когда территория Галиции была занята русскими войсками, он даже проповедовал православие в Галиции, но вынужден был уйти вместе с армией. В независимой Польше Смарагд поначалу планировался в ректоры Холмской семинарии, но из-за активного противодействия украинских националистов был отозван.
Смарагд был выбран патриархом Тихоном на должность епископа Слуцкого. Елевферий должен был провести хиротонию, но тут вмешался Георгий. Митрополит под давлением польских властей должен был выдавить теми или иными способами всех своих противников. Поскольку в отличие от большинства противников автокефалии (которых можно было выслать, сославшись на отсутствие польского гражданства) Смарагд гражданство имел, не было оснований для его высылки. Тогда он попросту был запрещён в служении.
Ситуация зашла так далеко, что возможности для компромисса уже не осталось. Смарагд несколько раз приезжал к митрополиту Георгию на приём, но все их встречи в конечном счете заканчивались бурной руганью и скандалом.
Решение убить митрополита не было продиктовано аффектом. Смарагд всё хорошо обдумал, заранее приобрёл пистолет, заранее научился стрелять, для чего выезжал в лес. 8 февраля 1923 года он прибыл на очередную встречу с митрополитом. На этот раз их спор затянулся на два часа, после чего он достал пистолет и несколько раз выстрелил в оппонента. Затем он сдался полиции.
Резонанс был оглушительный.
К суду над расстриженным архимандритом было приковано большое внимание. Латышенко защищали лучшие адвокаты, на суде он имел мощную группу поддержки. Сам же подсудимый утверждал, что вообще не является противником автокефалии, а убил митрополита за несправедливые гонения на уважаемых епископов и вредную для церкви деятельность.
Были подозрения, что Латышенко действовал не сам по себе. Его пытались увязать с большевиками или другими политическими силами, однако никаких связей следствию обнаружить не удалось.
Убийца был приговорен к 12 годам лишения свободы и отбыл срок до конца.
Его судьба после освобождения неизвестна. По одним данным, он перебрался в Чехословакию, по другим, жил в Западной Белоруссии, где был арестован НКВД и попал в лагеря. Так или иначе, после 1935 года его следы теряются.
После гибели Георгия его преемником стал Дионисий (Валединский) — единственный из влиятельных иерархов, поддерживавший идею создания поместной Польской православной церкви. При нём была предпринята последняя попытка добиться автокефалии через Московский патриархат. Однако патриарх Тихон в то время находился под арестом. Послание осталось без ответа. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, Константинопольский патриарх Григорий VII подписал вожделенный томос.
Поначалу отношение мирян к автокефалии было негативным, однако вскоре эта тема была задвинута на задний план начавшимися дрязгами. На Волыни популярность стали набирать националисты, которые выступали за украинизацию и "размосковление" Польской православной церкви. Т.е. за перевод богослужений на украинский язык и назначение на высокие посты исключительно этнических украинцев.
После Второй мировой войны в Польше установилась Советская власть. К тому моменту политика партии большевиков по отношению к церкви существенно изменилась. Теперь она рассматривалась ими как дополнительный инструмент влияния во внешней политике. В 1948 году митрополит Дионисий направил патриарху Алексию I покаянное письмо, и в результате автокефалия Польской православной церкви была признана Московским патриархатом.
Оценили 10 человек
16 кармы