Крымская рапсодия. Осень

Существует очаровательная история. О том, как романтический и элегический Джордж Байрон спас суровую и прагматичную Британию. Мол, выдержать бесконечную унылую и дождливую английскую осень, тем более пронизывающую и зябкую зиму, было крайне утомительно

Никакие нервы не выдерживали даже под перманентной вискарной анестезией. Эмоциональные срывы, суицидные позывы, ворчание жен и вой над болотами собаки Баскервилей…

Выручил поэт. Придумал "теру Мечты"! Создал поэтический образ волшебной земли. Где вечное лето и ароматные вина. Где горячие дивные девушки легкого поведения и оливковое масло легкого усвоения... Короче, Греция!

И жить на промозглом острове за Ла Маншем сразу стало на порядок легче. Многим, очень многим обывателям туманного Альбиона грела душу мыслишка: если всё адски достанет, сяду на попутный клипер, не пройдет и недели и я почти в раю.

И совсем не важно уже было, что в реале на руинах древней Эллады холодная зимняя изморось, дороги разбиты в хлам, а усатые кривоногие девицы в тавернах неприветливы и холодны. Еще и винцо отдает рециной…

Но какая действительность не может тягаться с воображением…

Стоит вспомнить эту давнюю историю и немного обидно становится за солнечный Крым. Оптимально солнечный. Настолько, что патриции из той же, только Древней Греции сбегали, точнее "сплывали" туда на галерах, чтобы переждать свое испепеляющее лето. А российская имперская знать "зимовала" под вечнозелеными кипарисами…

Милые морские свинки из семейства вульгарных крыс. Вот только пиар у них получше, чем у их подвальный сородичей. Поэтому одни обласканы, другие потасканы.

Крыму в этом плане то везет, то, прямо сказать, не очень. Да, он экзистенциально создавался как материализованная мечта, опредмечивание и воплощение в жизнь райских реминисценций и аллюзий. Фу ты, заговорился…

Просто предки часто здесь метили даже названия скромных поселений словами "мечта" или "рай". Сам старик Хоттабыч, вырвавшись из кувшина на территории крымского санатория, подумал, что попал прямо в райские кущи.

Иногда про Крым на годы забывали и "забивали", предпочтя ему, скажем, "берег турецкий". Как это было при украинской юрисдикции. "Поэты" незалэжной презрительно называли полуостров "грудой камней". Ну, так они видели…

Но не буду говорить об исключениях. Поговорю о главном. Крым поражает концентрацией смыслов. Особенно, русских смыслов. Здесь создано невероятное количество истинно русских шедевров во всех сферах: литературной, мызыкальной, изобразительной, научной. Здесь воинская доблесть достигала невиданных вершин. Неловко об этом говорить, но последний аспект иногда касался даже вторгшихся недругов.

Довелось побывать в Лондоне у памятников представителям английских "лучших семей", павших в Крыму. Там свято чтят отважную и безумную атаку их знаменитой легкой кавалерии аристократов.

Посещал, конечно, и само поле битвы в Балаклавской долине. Дети пэров и мэров в лоб неслись там на шрапнель наших артиллерийских канониров. Смерть под кипарисами завораживает больше, чем любовь под вязами…

Есть много объяснений столь невероятной концентрации, густоты творчества и доблести на землях Тавриды. Причем, встречаются самые невероятные.

Как-то в Аризоне, когда мир еще не распался на явно враждебные ойкумены, высокие чины показали мне тайный институт, занимавшийся " биологическими эманациями креативной энергии". По секрету сообщили, что на планете есть только три точки ее выброса: Гранд каньон, Прибайкалье и Крым. Мол, та страна, которая будет контролировать две точки и станет владычицей мира.

Не верю, естественно, в подобную мистику, но…

Вообщем, многое изумляет. Вот, открыл для себя замок Кесслера-Ферсмана. Мои новые друзья Илья и Елена много лет скрупулезно восстанавливали знаменитые руины под Симферополем. И архитектурные аутентичные формы, и богатейшую духовную начинку.

Получилось вполне. Гегель называл архитектуру "застывшей музыкой". В этом же миниатюрном замке, в каждом узоре и арабеске застыла прекрасная и трагическая "музыка сфер" прошлых веков.

В его миниатюрных залах сжаты до визуальной плотности идеи, знания и мечты былых владельцев.

Вот, наброски, чертежи, планы блестящего генерал-лейтенанта русской армии Эдуарда Федоровича Кесслера. Он был больше инженером, чем бойцом, но вклад его в победу на Кавказской войне был, как минимум, не меньше, чем у бравых рубак.

Он по сути, развил идеи фельдмаршала Суворова о колоссальной роли тыла в исходе схваток на передовой. Или "за ленточкой", говоря на современном слэнге.

Соответственно, генерал детально разработал модель тылового лагеря победоносного войска. Осью его выступает своего рода "место веры". Или "место силы", говоря на современном слэнге.

Там рядышком расположены полевые храмы главных конфессий русской армии: православный, мусульманский, иудаистский. Солдат без веры, не солдат.

Еще проработаны "места чистоты". То есть, пункты, где приводится в порядок тело и обмундирование бойца. Грязный солдат, не солдат. Это еще осознали римские легионеры, которые начинали разбивку полевых лагерей со строительства "терм" как фактора здоровья войска.

Еще предлагались места культурного окормления бойцов. Бескультурный и неграмотный солдат, не солдат.

В итоге понимаешь, почему именно в это время в русской армии возникла присказка "солдат ребенка не обидит". Еще бы, если это глубоко верующий, телесно и духовно чистый и грамотный солдат…

Когда-то руководитель Газпрома Миллер демонстрировал мне проект идеального вахтового полярного поселка. Там детально продуманно всё, что касается быта, питания и тепла бурильщиков и добытчиков голубого топлива. (Хорошо, что у нас только топливо "голубое"!)

А у меня сразу же возникли вопросы о вере, культуре и здоровье вахтовиков. Надеюсь этот аспект под контролем всемогущей корпорации. Как они сегодня под контролем нашего военного командования. Вахтовик ребенка не обидит? Надеюсь.

В армии, повторюсь, идеи Кесслера не забыты. Причем, не только сегодня. Напомню, что перелом в ходе ВОВ наступил в том числе тогда, когда в полной мере восстановили классическую "концепцию тыла"…

А в этом компактном крымском поместье еще и формировалось мировоззрение самого молодого советского академика Евгения Александровича Ферсмана. Да, в ослепительном Крыму в девятнадцатом году еще продолжались "окаянные дни", когда под ласковым солнцем замечательные люди умирали от голода. Но в этом же году совсем молодой ученый был избран академиком и издал на полуострове труд о роли минералов в будущих мировых войнах.

Он предлагал оценивать потенциал предполагаемых противников по объему минеральных ресурсов, используемых в военном производстве и логистике.

Корифей советской минералогии научно доказал, что месторождения каких-нибудь апатитов или банальной серы может иметь на исход войны большее значение, чем армады бронетанковых войск.

Уже тогда по этой методике получалось, что даже у всей объединенной Европы нет шансов победить Россию.

Академик был фактически соседом другого великого крымчанина - геополитика Николая Яковлевича Данилевского и, видимо, проникся его взглядами о неизбежности столкновения нашей страны с европейским альянсом. Поэтому и сопоставлял прежде всего эти потенциалы…

И это всего лишь один локальный кусочек Крыма. Я понимаю химерную, но несомненную логику бывшего министра обороны Британии Бена Уоллеса (не путать с американским баскетболистом) в отношении Крыма. Он, вообще-то, правильно считает Таврию некой сакральной, "священной горой" России. Но вот выводы…

Бывший безбашенный командир пехотной роты предлагает соотечественникам полностью разрушить эту "гору". Тут начинаешь понимать различие между украинскими радикалами и английскими консерваторами. Первые призывают сделать Крым "безлюдным", вторые - снести до основания.

Хотя как бывший инструктор по горным лыжам, Бен должен понимать, что лыжной палкой и даже американским "топориком" гору не снесешь. Но он истово плагиатит теорию нацистских мистиков из общества "Аненербе". Те передали англо-саксам слепую веру в то, что душа России спрятана именно в Крыму. И завещали метить прямо в душу.

Не буду спорить. Только хотел бы спросить у бывшего стратега. Вот, после Крымской войны на этой земле осталось сто тридцать английских кладбищ. Сколько ему еще нужно, чтобы угомониться?

А осенью в Крыму прекрасна! Рапсодия!

Дмитрий Выдрин