ИНТЕРБЕЛЛУМ..., и "Салам, Рейх"...

    Интербеллум — время между двумя мировыми войнами — можно назвать периодом духовного опустошения..
    Черные орды агрессивных мужчин, желающих разрушить европейскую культуру, установить шариат и резать головы, — так самые радикальные правые европейские партии представляют себе мусульманских беженцев, хлынувших в Европу с запылавшего Ближнего Востока. 
    Их точка зрения постепенно выходит из тумана маргинальности: правые политики все чаще приходят к власти в европейских странах, а тема «защиты от исламского вторжения» становится все более актуальной для их граждан. 
    Меж тем в истории было время, когда последователи пророка Мухаммада (النبي محمد) считались носителями той самой идеи, которой было суждено вытащить Старый Свет из застарелых духовных оков..., хвалы Аллаху возносили не только европейские интеллектуалы, но и преданные гитлеровцы... 

Шейх Абдулла и руководство НСДАП...архивное фото

https://lenta.ru/articles/

Салам, рейх!

Ислам поставил Европу на колени еще при Гитлере..., Фюрер был только рад...

Шейх Абдулла и фюрер... архивное фото.

В конце 30-х годов прошлого века в приемную МИД Третьего рейха пришло несколько писем. Автор негодовал — оказывается, в одну из исламских общин города пробрались враги: евреи и коммунисты. 

Ситуация выглядела тревожно, однако гестапо не дало делу ход: выяснилось, что верхушка исламской организации почти целиком состояла из верных слуг фюрера: чуть ли не каждый ее управленец был членом гитлеровской партии (НСДАП), а некоторые даже занимали посты в СС. 

Пикантности ситуации добавляло то, что и автор письма был мусульманином.

Разруха в головах

Интербеллум — время между двумя мировыми войнами — можно назвать периодом духовного опустошения. Эпоха модерна наступала: как никогда остро вставали вопросы о будущем Европы и общества в целом, о «новом человеке», который будет это будущее строить — и старые ответы больше никого не удовлетворяли.

В особенности это касается Германии: там христианство после поражения в войне и крушения империи стало быстро терять силу. 

Гарантом протестантизма для немцев был кайзер: с его уходом идентичность протестантов стала размываться. То же происходило и с немецкими католиками, которых Антанта разделила австрийско-германской границей. 

Оставшись без нравственных ориентиров, многие немцы пустились в духовные поиски, готовые открываться новому и обсуждать смелые идеи.

Чем закончилось это свободное плавание мысли, все мы знаем, но целое десятилетие до прихода нацистов Веймарская республика представляла собой уникальное место, где смешивались всевозможные течения мысли и творчества. 

Берлин был культурной столицей Европы. В него съезжались со всех концов света: одних только беженцев из России, умирающей в огне революции, через город прошло более 500 тысяч.

Первый мировой парламент религий. 1893 год ...Фото: Parliament of Religion / Wikimedia

Ахмадийя принимали в нем участие вместе с другими мусульманскими конфессиями.

В плавильном котле Берлина тех лет нашлось место самым разным движениям: либеральным демократам, националистам и социалистам разной степени тоталитарности; христианским сектантам и протохиппи из движения Lebensreform; буддистам, индуистам и, конечно, мусульманам. 

В городе проживало около 15 тысяч магометан, и к 1922 году они создали уже 16 различных организаций. 

В некоторых из них экспериментировали с теософской и политической мыслью: панисламизм неплохо сочетался с марксистской философией и антиколониальной риторикой освобождения. 

Но настоящий фурор произвело пришедшее в 20-х годах исламское движение ахмадийцев. Благодаря ему в Германии появилась первая в истории страны мечеть, а представители немецкого среднего класса стали брать себе арабские имена и совершать намаз.

Джихад слова и пера

Следует прояснить, что за уникальная версия ислама заняла в умах просвещенной европейской публики примерно такое же место, какое впоследствии занял буддизм в головах американских нью-эйджеров.

Ахмадийское религиозное движение зародилось в конце XIX века на территории современного Пакистана. Его основатель Мирза Гулам Ахмад в 1882 году объявил себя Муджаддидом, божественным реформатором религии. Он утверждал, что Иисус, или, как его называют в исламской традиции, пророк Иса, не умер на кресте, а спасся и доживал свой век в индийском Кашмире.

Реформатор считал себя его последователем, а также Махди, последним пророком. Согласно его учению, исламу предназначено объединить в своих рядах все человечество, и ради этого стоит радикально изменить мировоззрение мусульман. Главным его отличием от других направлений была принципиально миролюбивая трактовка джихада: он призывал не идти войной на неверных, а искать диалога и взаимопонимания.

Уже при жизни исламские богословы объявили его богохульником и отступником, в том числе по той причине, что ахмади отделяли себя от остальных мусульман, проводя свадьбы, похороны и религиозные обряды исключительно внутри своей общины, а также не хотели вооруженной борьбы с колониальными властями.

Начиная с 1900 года ахмадийские миссионеры вели работу по всему миру, напрямую заимствуя методы христиан. Мирза Гулам Ахмад вступал в дебаты с представителями самых разных вероучений, пытаясь вести джихад «с помощью слова и пера». Его мечтой было обращать в ислам европейцев: ему как-то приснилось, как он проповедует с кафедры в Лондоне, а белые птицы слетаются к нему на руки.

Мирза Гулам Ахмад не дожил до расцвета берлинской общины: в 1908 году он умер, а движение раскололось на две ветви. Первая воспринимала его как пророка, воплощение одновременно Мухаммада и Иисуса, и, оставшись в его родном Кадиане, стала, в сущности, очередной исламской сектой. Другая часть его учеников следовала его идеям, но не канонизировала его как мессию. Именно у второй, Лахорской ветви получилось создать в Берлине уникальную платформу межрелигиозного контакта.

«Превратить врагов ислама в его служителей»

Деньги на европейскую миссию собирали с мусульманских общин Индии. Лахорская община печатала религиозные материалы на английском, немецком, албанском, венгерском, итальянском и французском языках, запустила регулярные издания в Британии и Германии и печатала переводные версии Корана.

Мухаммед Али, один из лидеров ахмадийских миссионеров, говорил: «Проповедуя в Европе, мы можем превратить врагов ислама, столетиями тративших все силы на уничтожение мусульман, в его служителей». Он считал, впрочем, что массовое обращение европейцев — весьма далекая цель: «…наша первичная задача — создать в Европе центры исламского учения, и тогда обращение последует естественным путем».

Мирза Гулам Ахмад с последователями. Приблизительно 1899 год
Фото: Public Domain / Wikimedia

В регулярных отчетах, которые миссионеры отправляли на родину, не раскрывались как следует особенности их работы. В проповедях, которые так нравились европейцам, учение пророка Мухаммада преломлялось под разными, совсем не ортодоксальными углами — и консервативные меценаты вряд ли отнеслись бы с пониманием к такому вольному богословию на их деньги.

Особый ислам

Как уже было сказано, в Европе того времени наблюдался кризис идей: традиционные системы ценностей трещали по швам, столкнувшись с технологическим прогрессом и ужасами Первой мировой. Набирающий популярность материализм многие считали «духовной смертью». Это было окном возможности для религий — и ахмадийцы не преминули им воспользоваться.

Вильмерсдорфская мечеть стала центром встречи берлинских магометан с теми, кто пока просто симпатизировал или интересовался исламом. Там проходили лекции, семинары, выставки и религиозные праздники.

Ахмадийские проповедники старались размыть грань между исламом, иудаизмом и христианством: по их словам, ислам был воплощением общечеловеческих идеалов. Один из них, Садр-уд-Дин, видел прямую связь ислама с ценностями Французской революции. По его мнению, всемирное обращение в мусульманскую веру принесло бы «идеальную демократию, свободу, полное равенство и настоящее братство». Он подчеркивал также, что объединение в одну вселенскую умму положило бы конец войнам между народами, которые до сих пор ведут европейцы.

В газету Moslemische Revue («Мусульманское обозрение»), которую издавала ахмадийская миссия, заметки об исламе писали личности с весьма разнообразным багажом. Яркий пример — Хьюго Маркус, философ-кантианец, еврей по происхождению. В конце жизни он обратился в магометанство, приняв имя Хамид, и стал президентом Общества мусульман Германии, дружественного ахмадийской общине. В его жесткой монотеистической философской теории ислам стал недостающим ранее звеном, конечной ступенью на пути к «новому человеку» после философии Канта, Ницше и Спинозы.

До ахмадийцев ислам уже пытались скрестить с западной мыслью, связывая освобождение мусульман от империализма с перспективой всемирной революции. 

Но такой синтез с коммунизмом не приобрел популярности у европейцев.

 В отличие от этого подхода, ахмадийя концентрировались на личном развитии. Барон Рольф фон Эренфельс, известный мусульманин австрийского происхождения, в 1931 году опубликовал в Moslemische Revue заметку о том, как ислам в этом аспекте близок к популярному в Германии движению Lebensreform («Реформа жизни»). 

В обоих случаях предлагалось менять сексуальные, социальные и бытовые аспекты жизни, становясь ближе к природе. Сходство этого общественного движения с исламом подчеркивало «своевременность и актуальность» заветов Пророка.

Потенциал для общественного прогресса видели в ахмадийском исламе самые разные личности того времени. Другой автор того же журнала, некто Фарук Х. Фишер — скорее всего, под этим псевдонимом скрывался Ганс Фишер, известный автор нацистских пьес — писал о совместимости ислама с идеологией национал-социализма. Восточная религия нравилась ему тем, что пропагандирует отказ от алкоголя, занятия спортом и гигиену, а не либерализм и интеллектуальные занятия; что нацелена на коллективный, групповой опыт, а не развивает у своих последователей ненужный индивидуализм. Как считал Фишер, нацистские власти ведут себя вполне по-мусульмански, что говорит о прогрессивном, современном характере и того, и другого.

Вильмерсдорфская мечеть. 1920 год Фото: Qantara.de

Стараниями ахмадийской миссии в Германии появилась первая полноценная мечеть.

Шейх Абдулла проводит праздничное богослужение.1930 год
Фото: Bundesarchiv / Wikimedia

Порой службы в общине ахмадийя все-таки напоминали традиционные мусульманские.

Когда в 33 году Гитлер взял Германию под свой контроль, президент Ахмадийского общества выступил в поддержку НСДАП, подчеркнув, что национал-социалисты «очень по-исламски подходят к вопросам богатства и половым вопросам» и выразив надежду на то, что «в будущем вся Европа тоже пробудится».

Его статья была опубликована в 1934 году, через год после прихода нацистов к власти. 

До войны, которую ахмади не принимали в любых ее проявлениях, оставалось пять лет. Страна двигалась к тоталитаризму, и исламские миссионеры плыли по течению. 

Разрешите обратиться

Стоит сказать, что многим иммигрантам из исламских стран не нравилась деятельность последователей Мирзы Гулама Ахмеда. 

Хабибур Рахман, глава одной из мусульманских организаций в Германии, тогда-то и написал десятки писем в МИД Третьего рейха, обвиняя ахмадийцев в связях с коммунистами и евреями. 

Рахман хотел показать нацистам свою верность, но шейх Мухаммад Абдулла, последний президент миссии, действовал на опережение. 
Он отправил в то же министерство список всей верхушки организации: большинство ее управленцев были членами НСДАП, а некоторые даже служили в СС. К тому времени в Вильмерсдорфской мечети уже давно не привечали ни большевиков, ни евреев.

Среди новых европейских мусульман были нацисты и либералы, обыватели и аристократы, домохозяйки и ветераны войны. 

И выглядели их общины, пожалуй, совсем не так, как мы могли бы себе представить.

 Ахмадийские идеологи придерживались точки зрения, согласно которой ислам — «практичная, рациональная религия», для принятия которой не требуется трансформации: «Она заложена в каждом ребенке. Можно стать мусульманином, никому об этом не говоря, — достаточно признать, что нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк его».

Такой свободный подход к смене веры дал несколько странные результаты. 

На фотографиях со встреч новообращенных — обыкновенные европейские горожане: дамы в платьях, с непокрытыми головами, мужчины с самыми разными фасонами бород и усов. По свидетельствам очевидцев, службы, каждую пятницу проходившие в мечети, напоминали скорее протестантские: посетители, слушая проповедь, просто сидели на скамьях. 

Эти новые мусульмане не собирались одеваться в иную одежду и изучать арабский язык. Более того, оказалось, что многие из них даже не покидают своих предыдущих религиозных общин, попеременно посещая службы разных религий.

Какие-то неправильные мусульмане

Все это, естественно, совсем не нравилось ортодоксальным магометанам. Они проникали в организацию изнутри и писали о своих наблюдениях в Индию — спонсорам миссионерского движения. В письмах шейха Абдуллу обвиняли в самых разных грехах: он якобы продавал свинину, играл с женой в теннис вместо намаза, имел неподобающие контакты с немками. Что-то из этого, возможно, было правдой, но механизмы финансирования были слишком неповоротливы, чтобы отреагировать в короткий срок. Все кончилось иначе.

В 1939 году началась война, и, несмотря на то, как усердно ахмадийская миссия следовала мейнстриму германской политики, деятельность пришлось свернуть. После взятия Берлина в библиотеке при мечети нашлась богатая коллекция книг. Там были и марксистские революционные листки, и Тора — не нашлось только ни одной книги о нацистской идеологии. Судя по всему, кто-то стыдливо вычистил все подобные источники, пытаясь несколько приукрасить прошлое организации.

Встреча ахмадийского сообщества в 2016 году Фото: Ahmadiyya Muslim Community

Сейчас Вильмерсдорфская мечеть работает в основном как информационный центр. 

В самую старую мечеть Германии водят школьные экскурсии, проводят, как и в прошлом веке, межрелигиозные встречи. Маленькая группа верующих каждую пятницу посещает службу.

На данный момент глобальное Ахмадийское движение насчитывает от 10 до 20 миллионов человек. Это примерно один процент мусульман мира — точные цифры назвать сложно, так как во многих исламских странах последователям учения ахмади запрещают называться мусульманами и подвергают гонениям: им, к примеру, запрещено отправляться на хадж в Мекку.

В Пакистане ахмадийцам приходится хуже всего: при получении паспорта все пакистанцы должны письменно отречься от Мирзы Гулама Ахмада. Власти даже стерли слово «мусульманин» с могилы нобелевского лауреата Абду Салама из-за его принадлежности к ахмади.

Пожалуй, можно сказать, что первая с XVII века попытка реформировать и обновить ислам провалилась. 

Неизвестно, когда стоит ожидать от исламского мира проповедей, направленных исключительно на мир, любовь и единение — сегодня тот ислам, что исповедует большинство его носителей, не особенно совместим с реалиями стран «первого мира». Но опыт ахмадийской миссии показывает: диалог культур когда-то был возможен и, стоит надеяться, когда-нибудь повторится. 

Почему Гитлер хотел быть мусульманином...

Фюрер восхищался тем, как Ататюрку удалось подчинить религию государству – а также его безжалостным обращением с меньшинствами...

Наше несчастье заключается в том, что мы выбрали неправильную религию, — однажды пожаловался Гитлер своему личному архитектору Альберту Шпееру (Albert Speer). — Почему это должно было быть христианство с его покорностью и вялостью?»

 С точки зрения Гитлера, ислам был Männerreligion — религией настоящих мужчин. «Воины ислама» отправлялись в воинский рай, «настоящий земной рай» с гуриями и реками вина. 

По мнению Гитлера, это в гораздо большей степени соответствовало «германскому темпераменту», чем «еврейская мерзость и поповская болтовня» христианства.

В течение многих десятилетий историки рассматривали гитлеровский Пивной путч 1923 года как попытку повторить Марш на Рим Муссолини 1922 года. 

Однако автор книги «Ататюрк в воображении нацистов» (Atatürk in the Nazi Imagination) Штефан Ирих (Stefan Ihrig) не разделяет эту точку зрения. 

Гитлер также опирался на пример Турции — и не только на марш молодых турецких революционеров на Константинополь 1908 года, в результате которого было свергнуто правительство. 

После 1917 года обанкротившаяся, разбитая и многонациональная Османская империя уменьшилась до довольно сильного «туранского» государства. 

В начале 1920-х годов новая Турция стала первой «ревизионистской» страной, которая отказалась от участия в поствоенной системе, вернув себе потерянные территории на сирийском побережье и контроль над проливом Дарданеллы. 

Гитлер, как пишет г-н Ириг, считал Турцию моделью «процветающего и völkisch (этнонационалистического) современного государства».

В 1920-х и 1930-х годах в нацистской литературе Турцию называли другом и предтечей. 

В 1922 году, к примеру, нацистская еженедельная газета Völkischer Beobachter назвала Мустафу Кемаля Ататюрка «настоящим мужчиной», воплощением «героического духа» и Führerprinzip (принципа фюрера или лидера), который подразумевал абсолютное, безоговорочное подчинение. 

Подчинение Ататюрком ислама государству предвосхитило стратегию Гитлера в отношении христианства. Нацисты утверждали, что Турция стала сильнее, истребив армян и выслав со своих территорий греков. «Кто сегодня вспоминает об истреблении армян», — спрашивал Гитлер в августе 1939 года.

Это был не первый случай Türkenfieber или турецкой лихорадки в Германии. 

Турция оказалась втянутой в Первую мировую войну не случайно, а потому что к этому ее подтолкнула Германия: она готовила турецких офицеров, поставляла Турции оружие и поссорила ее с Британией и Францией. Гитлер хотел повторить эксперимент кайзера в попытке добиться лучших результатов. 

К 1936 году Германия поставляла половину импорта Турции и покупала половину ее экспорта, в первую очередь хромовую руду, необходимую для производства стали. Но Ататюрк, как пишет г-н Ирих, решил подстраховаться и уклонился от тесной дружбы. После смерти Ататюрка в 1938 году его преемник Исмет Инёню (Ismet Inönü) попытался наладить хорошие отношения со всеми державами. 

В 1939 году Турция подписала договор о взаимной обороне с Великобританией, но уже в 1941 году она также подписала Договор о дружбе с Германией, укрепив южный фланг Гитлера перед его нападением на Россию. Инёню намекнул, что Турция вступит в войну, если Германия сможет завоевать Кавказ.

В книге «Ислам и война нацистской Германии» (Islam and Nazi Germany’s War) Дэвид Мотадел (David Motadel) пишет, что во Второй мировой войне мусульмане сражались по обе стороны. 

Но только между нацистами и исламистами была политически-духовная связь. Обе эти группы ненавидели евреев, большевиков и либеральную демократию. Обе они стремились добиться того, что Мишель Фуко (Michel Foucault), писавший об Иранской революции 1979 года, позже назовет духовно-политическим «преображением мира» через «сражение». 

Халиф, как объяснял исламист Заки Али (Zaki Ali), был «фюрером верующих». «Созданный евреями, возглавленный евреями, большевизм является естественным врагом ислама», — написал Магомед Сабри (Mahomed Sabry), берлинский пропагандист Мусульманского братства в книге «Ислам, иудаизм, большевизм» (Islam, Judaism, Bolshevism), которую министерство пропаганды Рейха рекомендовало изучить всем журналистам.

К концу 1941 года Германия уже контролировала многочисленное мусульманское население на юго-востоке Европы и в Северной Африке. 

Чтобы помочь в «освободительной борьбе ислама», министерство пропаганды приказывало журналистам превозносить «исламский мир, как культурный фактор», избегать критики ислама и заменять слово «антиеврейский» на «антисемитский». 

В апреле 1942 года Гитлер стал первым европейским лидером, заявившим о том, что ислам «неспособен на терроризм». И, как всегда, довольно трудно сказать, задавал ли Гитлер тон или же он просто пытался усилить одержимость своего народа.

Подобно Ататюрку, Гитлер считал турецкий ренессанс расовым, а не религиозным. 

Немцы турецкого и иранского происхождения были освобождены от действия Нюренбергских расовых законов, между тем расовый статус немецких арабов остался чрезвычайно неопределенным даже после сентября 1943 года, когда мусульманам предоставили право вступать в нацистскую партию. 

В ходе войны балканских мусульман также добавили к списку «расово ценных народов Европы». 

Лидер палестинских арабов Хадж Амин аль-Хусейни (Haj Amin al-Husseini), великий муфтий Иерусалима, завербовал несколько тысяч этих «германских мусульман» в качестве первых добровольцев негерманского происхождения для службы в СС. Советские заключенные тюркского происхождения также пошли на службу добровольцами. 

В ноябре 1944 года Гиммлер и муфтий создали в Дрездене школу военных имамов под эгидой СС.

Конец некоторых мусульманских нацистов оказался чрезвычайно печальным. 
Другие сохранили свои должности, а затем на пенсии консультировали Саудовскую Аравию. Самые известные мусульманские коллаборационисты бежали. 

Опасаясь мусульманских бунтов, союзники не стали судить муфтия как военного преступника: он умер в Бейруте в 1974 году, когда в политическом смысле его уже обошел его молодой кузен Мухаммед Абдул Рауф аль-Кудва аль-Хусейни (Mohammed Abdul Raouf al-Qudwa al-Husseini), известный как Ясер Арафат (Yasser Arafat). 

Также другом и почитателем Гитлера был и "большой друг СССР"- Гамаль Абдель (на всех) Насер

Между тем, в Мюнхене выжившие добровольцы СС вместе с беженцами из Советского Союза основали послевоенное первое исламское сообщество в Германии, а его лидерами стали бывший имам Вермахта и бывший верховный имам Восточного мусульманского подразделения СС. 

В 1950-е годы некоторые из бывших нацистских мусульман работали на разведывательные службы США, пытавшиеся укрепить «защитный пояс против коммунизма».

Революционную идею необходимо посеять, как говорил Хайдеггер, прежде чем «внезапно свободные силы бытия вмешаются и превратятся в историю». 

Между революционной весной 1848 года в Европе и Русской революцией 1917 года прошло сеть десятилетий. 

А последствия идеологических посевов Германии в мусульманских сообществах 1930-х и 1940-х годов начинают проявляться только сейчас...