Судьбоносное: рассказ о встрече четырёх генсеков

Документ 260

Рассказ о "Встрече четырёх Генсеков",

состоявшейся на

ж/д станции "Минеральные воды",

Северный Кавказ, РСФСР,

19 сентября 1978 года.

Из семейного архива автора,

записано на даче в деревне Мшинская,

садоводство "Буревестник",

Ленинградская область, РСФСР,

01 октября 1993 года

Крути свою бобину, внучок, давай микрофон. Как ты её назвал? Ну запускай кассету. Хотя бобина звучит романтичнее. Не шуршит? Прогресс!

А ты получил уже бумажку эту, как её, ваучер, на которую можно обменять трудовую биографию твоих папки и мамки? Нет? Молодца! Это нельзя ни на что поменять, хотя гниды и пытаются.

Я поведаю всё, как было, настойчивый ты парень, жаль, не сибиряк. Тебя же встреча Генеральных секретарей интересует? Встреча мёртвых и полумёртвых Генеральных секретарей ЦэКа на курорте Минеральные воды. Я расскажу, внучок, об этом сказку, которая быль. На тот случай, если твоя бобина сдаст тебя органам, я представлюсь: Иван Иваныч Иванов, пенсионер союзного значения. Много знаю, скоро умру, мне уж за восемьдесят. Хе-кхе! Дай-ка подушку кислородную.

Но им меня не достать, внучок, как бы гниды не старались. По телеку говорят, что ищут даже в Швейцарии. Репортёры пишут и называют вслух мою случайную партийную кличку, но совсем не понимают, о чём речь ведут. Умом же чпокнулись! Говорят, ну, ты слышал, как найдут меня, так все проблемы решатся сами собой и заживём мы как в Европе и Америке! Пердуха какая-то! Однако, меры предосторожности не помешают, поэтому обещай мне, что опубликуешь мои воспоминания не раньше, чем через двадцать лет, например, в год столетия Великой Октябрьской Революции. Это чтоб я был за тебя спокоен. Вот и чудненько!

Было это, Богдан, в сентябре тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, точно день не помню. Факт этой встречи уже не тайна, журналы писали, по ящику что-то говорили. Поехал Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев с визитом в город Баку, в Азербайджан. А я его сопровождал, вроде свиты. Поезд у нас небольшой был, два тепловоза и шесть вагонов. Ехали мы, ехали целый день и вот вдруг тормозим под вечер.

Я в окошко смотрю - станция провинциальная, пустые перроны, гора одинокая вдали торчит. А погода какая тёплая! После Москвы-то. Спрашиваю я, значит, Леонида Ильича:

- Лёнчик! Мы чего здесь?

- А это Юрка Андропов меня попросил уделить ему времени полчаса, как на Кавказ поеду, - Брежнев отвечает. - Я, говорит, Леонид Ильич, с судьбоносным человеком вас познакомлю. А мы, ты знаешь, любим всё судьбоносное.

А Юрий Владимирович тогда начальником КГБ был. Понял? Не удобно было Генсеку ему в просьбе отказать.

Андропов уже на перроне стоит и с ним ещё двое - Мишка Горбачёв и какой-то неизвестный помоложе. Охраны рядом нет, обслуги нет, пассажиров не видно, только вдалеке оцепление выставлено. Асфальт свежий везде положен, чёрный, аж блестит!

Выходим мы, не торопясь, на перрон. Я и Брежнев. Стрелки часов на полшестого, настроение умиротворённое, воздух чистый-чистый! Так я его и запомнил, этот последний славный вечерок. Дальше всё покатилось по наклонной.

Горбачёв нам лыбится, Андропов шляпу свою приподнял и говорит:

- Дорогой Леонид Ильич! Товарищ Генеральный секретарь! Разрешите радостно вас поприветствовать и позвольте я нас всех нам всем представлю.

Не успел Андропов договорить, как этот второй помоложе хватает Мишку Горбачёва за плечи и оттаскивает от вагона в центр перрона. Вытаскивает этот неизвестный из своего кармана верёвку, один конец её суёт в руки Мишке, а со вторым концом сам пятится на пару метров и командует Горбачёву:

- По моему сигналу начинай вращаться вокруг своей оси против часовой стрелки, - привязывает к концу верёвки кусок мела, наклоняется к асфальту и смотрит на часы.

Андропов не удивился, не то что мы с Брежневым. Неизвестный дождался, как я заметил, семнадцати тридцати и запел:

- Мишка! Мишка! Где твоя улыбка? Полная задора и... Огня!!! Занялось!

Горбачёв давай вокруг себя вращаться, а второй натянутой веревкой начал рисовать мелом на перроне окружность метра три диаметром.

- Перед вами, дорогой Леонид Ильич, в центре, тот, который крутится налево, это Михаил Сергеевич Горбачёв, глава местного обкома партии, - подал голос Андропов, - Товарищи сейчас проводят подготовительные мероприятия к церемонии посвящения нас всех в это самое... Во что, я забыл, Филя?

- В окно возможностей, товарищ Андропов, - отвечал, не разгибаясь, тот, который с мелом.

- Ага. Посвящение, Леонид Ильич, Константин Устинович, нас всех в окно возможностей в соответствии с древним и принятым ритуалом первобытного коммунизма. Вот такое длинное и судьбоносное название. Второй товарищ - это командир кафедры диалектического материализма, доктор философских наук Филипп Александрович Донский, крупнейший в мире специалист по вот этому всему.

- Товарищи! Всего двадцать две минуты вашего драгоценного времени просят у вас коммунисты всей планеты Земля в моём лице, - Донский закончил круг и, не разгибаясь, принялся чертить вокруг неподвижного Горбачёва вписанную в окружность пятиконечную звезду, неровными линиями, но ловко, человек, несомненно, много тренировался.

- Товарищи ответственные коммунисты! - продолжал Донский, - Прошу вас, под моим чутким руководством занять подобающие вам места на вершинах вот этой звезды. Дорогой Леонид Ильич! Позвольте оказать вам политическую поддержку! Вставайте вот сюда, ага, замечательно, лицом в центр круга. Вот, товарищ Генеральный секретарь, держите эту брошюрку. Узнали? Она самая, первая книга вашей трилогии, "Малая земля". Крепче держите, это важно. Вы теперь и навсегда будете символизировать "Землю" коммунизма. Далее. Михал Сергеич, выходите за пределы круга! Вот сюда, справа от Генерального секретаря, на эту вершину звезды. Держите зажигалку, товарищ Горбачёв, американская, "Жипо" называется, зажжёте огонь по моему сигналу. Да! И всё время смотрите в сторону заката. Юрий Владимирович! Товарищ Андропов, вы уже знаете своё место, рядом с "Жипо", да, прошу вас. Деревяшка с собой? Покажите. Какая прелесть! Карманный Буратино! Держите его на виду. А вы, Константин Устинович, становитесь по левую руку от товарища Брежнева. Вы у нас будете "Металл". Сейчас-сейчас я всё объясню. Вытяните пальчик, нет, левой руки пальчик, я аккуратно повешу вам на него этот брелок. Это маленькая золотая Луна! Девятьсот девяносто девятой пробы! Её мне подарил американский астронавт, человек самозабвенного мужества, четвёртым ступивший на Луну. Не уроните, товарищ Черненко, я потом его заберу. А сам встану рядом с вами. Я буду "Вода", вот она у меня во фляжке. Тут её и набрал, мы же на станции "Минеральные воды", ха-ха-ха! Итак, товарищи! Нас никто не видит. Охране и бригаде поезда приказано отвернуться. Вражеские спутники над этой территорией сейчас не пролетают. Птиц с утра ещё разогнали. Мы с вами впятером, можно сказать, одни в целом мире! И нам никто не сможет помешать немедленно, здесь и сейчас воплотить в жизнь решения двадцать пятого Съезда Коммунистической партии! Партия на Съезде торжественно поклялась окончательно улучшить жизнь народа. И мы сейчас с вами эту клятву исполним, товарищи! О чём это я? Краткая справка. В тысяча восемьсот восемьдесят втором году знаменитый русский антрополог и криптогуманист Николай Николаевич Миклухо-Маклай прибыл из Новой Гвинеи в Берлин, где на секретной встрече с суррогатными отцами европейского коммунизма Фридрихом Энгельсом и товарищами, проходившей на Майстерэкхартштрассе, в неприметном особнячке с большим потайным садом, рассказал собравшимся о главном ритуале первобытного коммунизма. Вот об этом, товарищи, который мы с вами сейчас и проведём. Миклухо-Маклай долгие годы жил среди папуасов, в нетронутых теоретическими выкладками джунглях, при самом настоящем, пусть и первобытном, коммунизме. Он стал членом большой папуасской семьи, и они посвятили его в свою главную коммунистическую тайну - обряд революционного преобразования мира. Это ритуальное действо в Европе ещё никто никогда не проводил, воспоминания Троцкого о туалете на Финляндском вокзале Питера в апреле семнадцатого являются позднейшей подделкой. В самом действе нет ничего мистического, это исчерпывающе материальное явление культуры. Но сам факт того, что первобытные коммунисты во времена первобытного коммунизма совершали эти свои ритуалы и в результате оказались там, где мы сейчас, а именно, на вершине цивилизации, говорит о наличии глубокого научного смысла в них, просто наукой не до конца открытого. В ритуале главное - внутреннее содержание, вера участников в то, что они тут решения двадцать пятого Съезда воплощают в жизнь, а не в игрушки играют! Это понятно? Видимая сторона тоже имеет решающее значение, но может быть разной, одна в джунглях, другая на платформе станции "Минеральные воды". Я вот выбрал вариант не с привычным нам, европейцам, греческим списком стихий, а с китайским. В Греции сейчас капитализм, а в Китае уже два года, как нет Мао Цзедуна, и секретарь ЦэКа по идеологии товарищ Суслов одобрил мой выбор. Итак, объясняю, товарищи, что кому делать. Весь обряд очень короткий, повторяем его два раза, обращаясь, так сказать, к телесному и идеальному аспектам бытия с целью объяснить второму, кто тут первый. Как только я подпрыгну на месте, каждый из нас, по очереди, левой рукой перед лицом проносит символ стихии к правому уху и кричит в центр круга заклинание: "Мать!" Начинаем с товарища Черненко. Далее, товарищ Брежнев тоже самое и кричит "Мать!" Потом также Горбачёв, обязательно зажги, Мишка! Товарищ Андропов обозначает начало конца и кричит "Материя!" Я завершаю круг своими заклинаниями. После чего снова прыгаю и всё повторяем, также против часовой стрелки. Всем понятно? Ответственно подходим к процессу, товарищи! Если всё сделаем как надо, через десять, максимум, пятнадцать лет мы не узнаем свою страну. И никто её не узнает! Готовы? Прыгаю!

- Мать! - я замешкался, но крикнул.

- Мать! - Брежнев продолжил.

- Мать! - Горбачёв провёл у себя перед глазами огоньком зажигалки.

- Материя! - Андропов потряс в мою сторону игрушечным Буратино.

- Маммо! - заорал Донский. - Оу йэа! Дас ист! Дазайн! Повторяем! Прыгаю!

- Мать!

- Мать!

- Мать!

- Материя!

- Маммо! Маммо! Дас ист! Дас айн! Всё! Мы сделали это, товарищи! Это поворотно! Это духоподъёмно! Партия нас не забудет!

- А что это в конце по-немецки у тебя было? - спросил Андропов.

- Очень правильный вопрос, Юрий Владимирович! Дас ист, дазайн - это диалектические добавления в ритуал, внесённые Фридрихом Энгельсом. Классик! Последнее слово всегда за ним.

- Я хочу спать, - сказал Брежнев.

- Ещё пара минут, товарищи, - попросил Донский. - Осталась последняя, но самая важная вещь!

- Смотрите! - заорал Горбачёв. - Если её не гасить крыжечкой, то она горит и горит себе!

- Заткнись, - сказал Андропов. - Давай, Филя, побыстрее, что там ещё осталось?

- Даю! Чтобы распахнуть окно возможностей, чтобы новый русский революционный поворот состоялся, а вы не вспоминали себя потом членами хоровода на жэдэ платформе, а вспоминали себя вершителями судеб мира, нам нужно принести окончательную жертву. Судьбоносную. Чтобы на это архиважное дело от остальных участников обряда получил санкцию начальник КГБ, наша деревяшка, товарищ Андропов! Жертва должна быть, конечно, символическая, бескровная, мы же не садисты какие-нибудь. Я думаю, яд - лучше всего. Даже не удавка. Да, отравим его.

- Кого? - спросил Андропов.

- Священника, товарищ Андропов. Мы должны убить Отца, всю свою жизнь посвятившего Идее!

- Предлагаешь замочить Суслова?

- Я рассматривал этот вариант. Но нет. Мы должны грохнуть того, с кем вместе умрёт идея, а не только её носитель. Для поворота истории валить надо священника, который одновременно король, как единство духовной власти и мирской, идеального и материального. Нужно рубить безжалостно сей гордиев узел! Чтобы все нитки, ранее связывавшие тонкое и грубое, идеи и воплощения, короче, всё со всем, покромсать, бля, чтоб вообще! Порвать, ёпта, как целку, ради свободы! Выкопать старое с корнем и сгноить! Вырвать у него пупок! Вбить клин в темечко дряхлому миру и бросить его подыхать на амвон склада стройматериалов! Вырезать солнечное сплетение, пока живой стонет, и этот окровавленный сгусток кинуть на солею в овощехранилище и раздавить в жижу каблуком свеженького, сука, только с завода кирзового сапога!!!

- Ну и где будет такого взять? Единство чтоб духовного и мирского? - спросил Горбачёв.

- О! Американцы, когда их припекло, быстро нашли подходящего, - обрадовался Донский. - Десять лет назад пастор по фамилии Кинг, Мартин Лютер который, был в ноль угандошен ради американской космической революции. И всё получилось! Они покорили Луну!

- Не томи, Филя, - попросил Андропов. - Я же вижу, ты всё уже продумал.

- Есть не томить, товарищ! Несколько дней назад в интервью газетчикам, то ли в шутку, то ль всерьёз, нынешний Папа Римский Иоанн Павел сказал следующее: "Католическая церковь сегодня есть продолжательница дела Ленина на Земле". Эта идея должна умереть вместе с Папой Римским, который одновременно является королём страны Ватикан. Да, Юрий Владимирович?

- Кто нам подходит - двух недель не проживёт, - ответил Андропов.

- Ну что, товарищи? Даём санкцию коммунисту Андропову на принесение в жертву монарха Ватикана, Папы Римского Иоанна Павла Первого? Эта санкция сделает весь наш обряд завершённым и действительным, а новый русский революционный поворот неизбежным и успешным. Ваше "да" это поднятый над головой элемент и громко произнесенное его название. Поняли? Будьте предельно собраны и внимательны. Это очень важно! Леонид Ильич, поднимите вверх книжечку и громко скажите: "Земля". А остальные подхватят.

- Земля! - крикнул Брежнев.

- Огонь!

- Дерево!

- Вода!

- Пиздец! - это у меня вырвалось. Я и в самом деле не в себе был от этих разговоров. Убить Папу Римского! Серьёзные же мужчины в кружок собрались. Как сказали, так и будет. Оно же так и стало! Умер Папа через девять дней!

- Дорогой наш Константин Устинович, "золото партии" вы наше, что это вы мне тут ритуал обнуляете, поднимите-ка Луну над головой и назовите имя стихии, - это Донский с угрозой в голосе проговорил. Ну что ж...

- Металл!

- Свершилось! Двадцать две минуты истекли. Тьма накрывает Минеральные воды! Не смею больше вас задерживать, товарищи. Настоятельно рекомендую всем нам основательно напиться сегодня. Всем, кроме Горбачёва. Он должен наблюдать за пьянкой и разжигать в своей душе огонь! Так завещал великий Миклухо-Маклай. Ура. До свиданья, товарищи! Пролетарии всех стран, до свиданья!

Вот такая загогулина со мной произошла пятнадцать лет назад, внучок. Ну я-то ладно, а со страной загогулина происходит и происходит, каждый день, конца не видать. И чувствую я, что и моя тут вина немалая. Считай, это я душу облегчаю. А заодно объясняю тебе, что же это за хрень вокруг творится.

Ну а дальше? Земля вернулась к земле, деревяшка сыграла в ящик, а я не дал отлить себя в бронзе, внучок, не захотел раньше времени, решил - пусть молодёжь похороны мои сымитирует и позажигает, сбежал, короче. Верные люди помогли. Одного не учёл, что капитализм наступит у нас, а верность при капитализме, ну ты знаешь, как и всё остальное. Пришлось снова побегать. Родня родней хоть осталась. Хо-ро-шо!

Ты думаешь, гниды эти толстожопые золото партии ищут везде? Слитки с гербами, самородки из золотого фонда? Пинкертонов наняли искать, Холмсов. Вот-вот найдем золото партии, пишут, продадим за доллары и заживём тогда. Нет, конечно. Меня они ищут. У них что-то не так пошло, с ритуалом этим. Не принимает народ грабёж, как естественное развитие событий. Что-то сбилось в магии ихней. Неправильное слово прозвучало в конце обряда, вот, думаю, и хотят как-нибудь всё переиграть.

Но хуй им, внучок. В Ад, все - в Ад! Не будет вам золота, Иуды. Только бумажки вам будут. Удавитесь. Обосритесь. И подотритесь.

Этот текст - глава из книги "СДЕЛКА. Исторический роман в рассекреченных документах"