Год взбесившегося инфляционного дракона

Уходящий 2024 год, год Деревянного Дракона, запомнится очень многим россиянам, живущим на среднюю зарплату, как год постоянного ежедневного изумления от ценников в любых магазинах: от продовольственных до автозапчастей или электроники.
Как год ошарашивающих ставок на пожизненную ипотеку или покупку нового китайского авто с российским шильдиком между раскосых фар. Как год торжества коммунальных баронов и барончиков, которым местные энергетические комиссии с молчаливого разрешения центра развязали финансовые аппетиты. И они бросились соревноваться между собой: кто больше процентов роста освоит.
И как год уверения населения финансовыми властями, что ему, населению, всё это только снится, а на самом деле оно богатеет и процветает. А остальное – морок и вражьи происки.

                                              Инфляционный смерч

Около двух лет назад, в конце февраля 2023 г., Центробанк в своём отчёте спрогнозировал, что инфляция (со всеми сопутствующими ей негативными последствиями!) в 2024 г. вполне может спуститься до сакральных 4%. Надо бы только поднять ключевую ставку. И её поднимали четыре раза. С 7, 5 до 15%. Не помогло.

Общая инфляция в России за 2023 г. составила 7, 42%, в уходящем году речь уже идёт о 9, 5% по итогам года. Напомним, что в 2022 г. официальная инфляция составила 11, 94%, в 2021-м – 8, 39, в 2020 г. – всего 4, 9 (тогда говорили, что это очень много) и в далёком 2019-м – всего 3, 0%.

Сейчас вновь мы слышим старые песни о ставке. Мол, поднимем её и заживём. В этом году Совет директоров собирался пять раз, четыре раза они брали новые высоты с 15 до 21%. На пятый, 20 декабря, решили оставить в покое ненадолго. Но всё равно через некоторое время, уверен, услышим: «Не получилось, но мы не виноваты!»

Ситуация с этими необузданными зверями – ставкой и ростом цен – складывается несколько странная. Владимир Путин на пресс-конференции говорит: «Рост цен – это вещь неприятная и плохая на самом деле». Но цены отчего-то не слушаются и продолжают огорчать людей. При этом накануне последнего в этом году заседания Совета директоров ЦБ, как признался президент, даже сама Набиуллина не знала, какой в итоге будет новая ключевая ставка. То есть ни о каком стратегическом прогнозе речь не идёт. Но это как лечить больного неизвестными лекарствами: выживет – не выживет. Воистину с такими докторами никакой патологоанатом не поможет.

Проблема в том, что сам финансовый диагноз: «высокая ключевая ставка вылечит любую инфляцию» – в корне неверен. Это как у человека, который подвержен нескольким основным видам инфекций: вирусным, бактериальным, паразитарным или грибковым. А зачастую и не одной из них. Поэтому требуется консилиум, а у нас только лебедь, рак и щука. И каждый тянет в свою сторону.

                                                    А возу всё нет ходу

По теории простейшей экономической науки инфляция (обесценивание национальной валюты) происходит, когда денежная масса преобладает над товарной. Фантики есть, но купить на них нечего. Тогда продавцы товаров и услуг просят больше фантиков за условный килограмм чего-то. Об этом говорил и президент Путин 19 декабря: «У нас доходы и заработные платы росли более быстрыми темпами, чем нарастание товарной массы и выпуск продукции». Но, по его словам, сказываются и санкции, есть «и недоработки властей».

Такова же и позиция Центробанка. Деньги в стране растут быстрее, чем растёт производство. Отсюда и всё зло в виде инфляции спроса, корректировки курса рубля и перекошенного внешнеторгового баланса. Если судить по агрегатору М2, который включает в себя и наличные, и безналичные денежные средства граждан и организаций, денег в стране действительно становится больше. На 1 января 2024 г. агрегатор М2 официально показывал 98, 3 трлн рублей. На 1 ноября – уже 108 триллионов. В декабре, говорят, зафиксирован «вес» в 111 триллионов.

А теперь для сравнения возьмём внутренний валовый продукт (ВВП) за прошлый 2023 год. То есть на какую сумму на территории страны было произведено разной продукции и оказано услуг. По официальным данным, на 172 с хвостиком триллионов рублей. Объём ВВП за январь–сентябрь текущего года – 139 трлн рублей. Понятно, что сравнение агрегатора М2 и ВВП несколько некорректно, но оно показывает, что никакого сверхденежного навеса, который бы давил на рынок, вызывая такую инфляцию спроса, просто нет. Товаров и услуг в стране производится больше, чем имеется денежных знаков.

Есть и такой важный показатель, как оборот розничной торговли. Если продукции становится меньше, он должен падать (с учётом инфляции, конечно). Так вот, в 2022 г. оборот составил 42, 5 трлн, а в 2023-м – уже более 48 трлн рублей. Причём непродовольственных товаров более 25 триллионов. Это официальные данные Росстата. Поэтому говорить, что товаров, как продовольственных, так и непродовольственных, не хватает, не приходится. Скорее у большинства населения сегодня недостаточно денег на то, чтобы купить себе что-то серьёзное.

В отличие от инфляции спроса инфляция предложения (или издержек) возникает в результате роста издержек производства, роста себестоимости продукции и обоснованного или необоснованного повышения производителями цен на товары и услуги. Лечить этот полупаразитарный тип инфляции антивирусными препаратами типа роста ключевой ставки бессмысленно.

Скорее это как тушить пожар керосином. Из-за роста ключевой ставки растёт стоимость заёмных денег, следовательно, растут издержки и себестоимость. Розничная стоимость товаров повышается, так как производитель мечтает получить такую же прибыль, как и ранее получал.

Яркий пример инфляции предложения – это ценник топлива на наших заправках. Растёт стоимость сырой нефти – растёт ценник. Падает в тартарары нефть – растёт ценник. Нефть станет стоить, как вода из лужи, – ценник упрямо будет расти. А за топливом как за каменной стеной растут все остальные сегменты экономики: от продовольствия до стоимости турпутёвок.

Или, например, хронический рост тарифов на электроэнергию, почти 70% которой вырабатывается тепловыми электростанциями. То есть на собственном угле и природном газе. А ещё почти 17% ГЭС, работающих на российской же воде.

Конечно, не всё так однозначно: есть столь любимые топ-менеджерами инвестпрограммы, нужна дорогостоящая модернизация оборудования и т.д. и т. п., но эти расходы несравнимы с деньгами, которые текут от постоянного повышения цен или хронического роста тарифов.

                                               Корректировка курса

Если любой тип инфляции в первую очередь бьёт по внутреннему рынку: цены растут, как пришпоренные, то корректировка курса национальной валюты имеет двойной эффект. Конечно, дорожает импорт, но экспортёры природных ресурсов, удобрений и продовольствия выручают больше рублей на единицу продукции и делятся с бюджетом налогами. Обрушение курса национальной валюты – зачастую один из немногих выходов для любой экономики развивающихся стран. Лекарство так себе, кратковременное и горькое, особенно для экспортно ориентированных и импортозависимых стран, но в мировой практике часто используемое.

ЦБ РФ с момента развала СССР и упразднения чисто государственного Центробанка СССР стал составляющей частью глобальной финансовой системы со всеми плюсами и минусами этого решения. Руководство банка можно назначать и снимать, кандидатуры можно менять, но политика ЦБ остаётся неизменной. Ещё бы: ближайший соратник руководителя ЦБ РФ Ксения Юдаева, несмотря на санкции США против неё, с начала ноября стала исполнительным директором Международного валютного фонда по России и Сирии, следует из списка директоров на сайте фонда. Её предшественник Алексей Можин получил должность советника председателя Центробанка.

Как часть глобальной системы российский ЦБ просто не может вырваться из её объятий. Отсюда и запись на сайте ЦБ: «В настоящее время в России применяется плавающий валютный курс, предполагающий использование рыночного механизма валютного регулирования для установления курса валют. При этом он изменяется под воздействием спроса и предложения.

Установлением официальных курсов валют по отношению к рублю занимается Банк России (ст. 53 Федерального закона №86-ФЗ от 10 июля 2002 г. «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)».

Из-за снижения внешнеторгового баланса, например, в 2018 г. оборот составлял 692, 6 млрд долларов при положительном сальдо 211, 6 млрд долларов. В 2023 г. оборот составил сопоставимые 710 млрд, а положительное сальдо – всего 140 млрд долларов. В текущем году ситуация сопоставима с прошлогодней: долларов приходит мало, а доля импорта, который ими оплачивается, хотя и снижается, но пока остаётся весьма значительной. Спрос на конвертируемую валюту только растёт, её не хватает, обладатели валюты задирают цену, и в итоге рубль падает.

Корректировка курса рубля в сторону резкого понижения ещё больше разгоняет инфляцию, которую ЦБ, не имея возможности повлиять на вышеизложенные факторы, пытается душить опасными манёврами с ключевой ставкой. Реальное производство, кроме обеспеченного госзаказом и госгарантиями, а это в основном ОПК, стагнирует. Товаров выпускается в количественном исчислении всё меньше. Создаётся дефицит. И следовательно, новый виток инфляции.

Так ли всё мрачно в российской экономике, как представляется на первый взгляд? Да нет, конечно! Первоначальные санкционные шоки уже позади. Логистика экспорта и импорта практически перестроена. Промышленность, особенно обрабатывающая, растёт: за январь–июль 2024 г. производство выросло на 8, 6% к январю–июлю 2023 года.

                                                   Александр Чуйков

                          https://argumenti.ru/economics...