13 Все пути ведут в Иерусалим

Дальнейший путь Павла лежал в Коринф. Здесь он поселился в семье иудея, пришедшего в Грецию из Италии, вследствие указа Клавдия об изгнании иудеев из Рима. Иудей этот занимался тем же ремеслом, что и Павел – сооружение палаток, вследствие чего апостол и разделил с хозяином его труд.

А по субботам Павел отправлялся в синагогу, где убеждал иудеев и эллинов обратиться в новую веру. Тем временем из Македонии пришли Тимофей и Сила, после чего Павел «понуждаем был духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос».

На первый взгляд Дух сам себе противоречит: то понуждая Петра и Павла обратиться к язычникам, то теперь заставляя Павла вернуться к делу обращения иудеев. Но всё становится на свои места, если мы пойдём дальше, увидим реакцию иудеев и дальнейшую мотивацию поступков Павла.

А увидеть результат таких действий несложно: в ответ на обращение Павла иудеи противились и злословили, поэтому ответная реакция апостола была вполне прогнозируема – «он, отрясши одежды свои», сказал:

– Кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам.

Дух знает, что делает, ибо нет лучшего способа обратить апостола к иноплеменникам, чем толкнуть его в сторону жестоковыйных иудеев!..

Впрочем, сначала Павел отправился в другую синагогу! Он поселился у иудея, обращённого в христианство, начальник этой синагоги также был их сторонник, многие жители Коринфа обращались, слушая слово, да и сам Павел был укреплён Господом, который сказал ему… разумеется, в видении, и конечно же, ночью:

– Не бойся, но говори и не умолкай, ибо я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у меня много людей в этом городе.

И Павел остался здесь на полтора года.

Но Господь его обманул. И не потому, что давал обещания не явно, но посредством видения, и не потому, что делал это не при свете Солнца, когда положено творить добрые дела, но словно вор, ночью, – а потому, что сам этот советчик, которого автор Деяний называет Господом, на деле является одним из той троицы богов, которая управляет иудейским народом, и против которых и выступал Иисус, попытавшись вырвать заблудшего сына из цепких лап дьявола.

Павел доверился указанию ночного советчика, и поплатился за это: иудеи напали на него и привели на судилище, предъявив ему обвинение, что он учит людей чтить Бога не по закону.

В скобках отметим, что убийство человека, искажающего статьи Закона, этим же самым «Господом» вменялось в обязанность и объявлялось богоугодным делом. И вот сей «Господь», дав иудеям Закон и потребовав от них убивать любого, кто посмеет его отменить, теперь подставляет под удар Павла. Но солдаты «Господа» не ведают хитросплетений «тайных каналов», по извилинам которых течёт мысль падших богов о господстве над народами, солдаты сии, суть иудеи, делают то, чему их научили, служа пешками в игре богов.

Итак, Павел был обвинён, но на суде для иудеев стал холодным душем отказ рассматривать это дело:

– Иудеи! Если бы какая-нибудь была обида или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас, но когда идёт спор об учении и об именах, и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьёю в этом.

И получив отказ, иудеи были выгнаны из судилища. В то же время эллины без всяких последствий для себя со стороны суда схватили начальника синагоги и били его.

В результате дело закончилось для Павла благополучно, и лишь спустя некоторое время он почёл за благо отправиться в Сирию. С ним, исполняя обет и остригши головы, отправились до Эфеса Акила и Прискилла. Здесь в Эфесе, Павел тоже заходил в синагогу, его просили задержаться, но Павел спешил на праздник в Иерусалим.

Дальнейший путь его лежал через Кесарию. Посетив Иерусалим, апостол «приветствовал церковь», после чего отправился в Антиохию. Потом наступила очередь страны Галатийской и Фригии.

Тем временем Акила и Прискилла, оставшиеся в Эфесе, стали свидетелями появления некоего иудея, по имени Аполлос, который проповедовал слово, основывая его исключительно на крещении Иоанна.

Выслушав его проповедь, Акила и Прискилла «откорректировали» его учение с учётом проповедей Иисуса, в результате чего Аполлос стал красноречивым обличителем иудеев, умея доказывать Писанием их неправоту, причём делал это не где-то, но в самом Коринфе!

Сам же Павел тем временем вернулся в Эфес, откуда ушёл обращённый Аполлос. Апостол поинтересовался у здешней братии:

– Приняли ли вы Святаго Духа, уверовав?

И получил убийственный ответ:

– Мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой!

Изумлённый Павел тогда спросил:

– Во что же вы крестились?

– Во Иоанново крещение.

Не совсем понятно при этом, каким же образом Акила и Прискилла могли учить Аполлоса учению Иисуса, если сами находились в среде братии, не слышавшей об этом ни сном, ни духом. Можно допустить, что автор Деяний или позднейший переписчик/редактор допустили смещение во времени и возвращение Павла в Эфес относится ко времени до появления здесь Аполлоса.

Во всяком случае, Павел принялся за дело, объясняя членам эфесской церкви, что:

– Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нём, то есть во Христа Иисуса.

Прихожане смиренно крестились, Павел наложил на них руки – и се, «нисшел на них Дух Святой, и они стали говорить иными языками и пророчествовать». Само собой разумеется, как и полагается в подобных ситуациях, всего этих людей было около двенадцати.

Придя в синагогу, Павел безбоязненно беседовал там, в течение трёх месяцев рассказывая о Царствии Божием. Но здесь всё же нашлись такие, кто, несмотря на явленное чудо с восшествием Духа, с получением способности говорить на разных языках и пророчествовать, нашлись такие, кто тем не менее не верили Павлу, заставляя нас усомниться: а имело ли место это чудо?..

Как бы то ни было, но Павел вынужден был отделить от неверующих своих учеников и ежедневно, в течение до двух лет, проповедовать им в училище некоего Тиранна.

И вот здесь мы понимаем, что, во-первых, Павел не был настолько красноречив и сообразителен, чтобы в открытом состязании победить своих противников перед лицом прихожан и с триумфом заставить последних обратиться к его слову, а не к злословию неверующих. Не полагаясь на силу своего убеждения, апостол предпочёл огородить паству искусственным способом от развращающего влияния инакомыслящих.

Во-вторых, теперь совсем по-иному надо воспринять сообщение про некоего Аполлоса, который, в отличие от Павла, мог состязаться с иудеями и побеждать их в открытых диспутах, основываясь на Писании… а не огораживании паствы.

Павел же, хоть и продолжал своё служение, а бог помогал ему, творя «немало чудес руками Павла», хоть у больных и прекращались болезни, а злые духи покидали их, хотя некоторые из иудеев, будучи заклинателями, видя такие успехи Павла, тоже принялись подобно ему, изгонять духов именем Иисуса, – все эти успехи апостола разбиваются об один аргумент: он был вынужден, встретив сопротивление, огородить паству, следовательно, не имел возможности доказать правоту своей веры.

Автор Деяний сообщает, что изгонявшие духов, подобно Павлу, заклинатели, оказались семью сыновьями иудейского первосвященника Скевы. Злой дух не потерпел, чтобы и они ещё командовали им:

– Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?

На этих семерых иудеев напал человек, в котором был злой дух, одолел их, и они бежали из собственного дома, нагие и избитые.

Тогда многие из тех, кто занимался чародейством, публично сожгли свои книги, что конечно же, только возвысило триумф Павла.

Не смея подвергать сомнению вышеизложенные события, описанные в Деяниях, автор лишь повторяет свой вопрос: если торжество Павла было таким полным и всеобъемлющим, то с какой целью он вынужден был отделить своих учеников, сиречь, изолировать их от внешнего влияния?

Надо понимать, что, либо всё это плод фантазии, призванный затушевать поражение Павла, либо, потерпев поражение от неверующих, будучи разгромлен ими в открытой дискуссии и вынужденный после этого изолировать учеников, Павел получил срочную помощь от падших богов, результатом чего и стали описанные выше события.

Сам же Павел решил, что ему необходимо отправиться в Иерусалим:

– Побывав там, я должен видеть и Рим.

Но в это время у христианских учителей появился противник. Некий Димитрий, серебряных дел мастер и специализировавшийся на создании храмов Артемиды, что доставляло прибыль художникам, собрав ремесленников, подобных ему, держал перед ними речь:

– Друзья! Вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше; между тем вы видите и слышите, что не только в Эфесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придёт в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная!

Призыв Димитрия нашёл отклик. В Эфесе начались волнения, двое македонян, спутники Павла, были схвачены, однако вскоре блюститель порядка успокоил народ – и сборище толпы было распущено. Сам же Павел по прекращении мятежа дал наставления ученикам, и простившись с ними, отправился в Македонию. Здесь путешествие его не закончилось, он продолжал свой путь, останавливаясь в городах и наставляя учеников, имея ввиду своей конечной целью посетить Иерусалим на праздник Пятидесятницы. В Эфесе он призвал пресвитеров церкви, к которым держал речь, заслуживающую того, чтобы привести её полностью:

– Вы знаете, как я с первого дня, в который пришёл в Асию, всё время был с вами, работая Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами, среди искушений, приключавшихся мне по злоумышлениям Иудеев; как я не пропустил ничего полезного, о чём вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая иудеям и эллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа.

И вот, ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там встретится со мною; только Дух Святой по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня. Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще моё и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией.

И ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие. Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех, ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию.

Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрёл себе Кровью своею. Ибо я знаю, что, по отшествии моём, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою. Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас. И ныне предаю вас, братия, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными.

Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал: сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Во всём показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он сам сказал: «блаженнее давать, нежели принимать».

Весьма странное расположение духа Павла усматривается в его речи, а точнее, фактическом прощании с братией, оставляемой идущим на смерть.

Если он ждёт осуждения со стороны иерусалимской христианской церкви, то это означает, что обращение язычников совершается Павлом вразрез с указаниями учеников Иисуса. Однако это предположение нас не может удовлетворить, так как сами же эти ученики и уполномочили Павла на обращение иноплеменников, значит, речь должна идти о преследовании со стороны иудеев Иерусалима.

Закончив речь, Павел преклонил колени и помолился вместе с братией.

Потом стал прощаться: раздался плач, апостола обнимали, целовали, вне себя от скорби, что больше не увидят его. Так, в рыданиях и скорби, его проводили до самого корабля.

Павел и сопровождающие его высадились в Тире, так как здесь разгружался корабль. Они нашли местных учеников, у которых и пребывали в течение семи дней, причём, судя по всему, опасения Павла были небеспочвенны, ибо здешние ученики, по внушении Духа отговаривали апостола от посещения Иерусалима. Причину этого мы вскоре узнаем, так как, несмотря на уговоры, решение своё Павел не изменил, и отправился, провожаемый не только самими учениками, но также и их жёнами и детьми – уже будучи за городом, на берегу, они все преклонили колени и молились.

Из Тира апостол прибыл в Птолемаиду. Сюда из Иудеи пришёл некий пророк Агав, он взял пояс Павла, связал себе руки и ноги и сказал:

– Так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме иудеи и предадут в руки язычников.

Речь, стало быть, идёт о преследовании со стороны иудеев. Но тогда зачем Павел идёт к ним? Затем, что религия, проповедуемая им язычникам, есть не новая сама по себе, но новая форма старого доброго иудаизма. Павел же, как и положено правоверному иудею, идёт в Иерусалим на праздник. И поэтому удерживающим его от этого шага апостол отвечает:

– Что вы делаете? Что плачете и сокрушаете сердце моё? Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса.

За Иисуса – но в Иерусалиме! Ибо Иисус рассматривается как пришедший Мессия, тот самый, что был предвозвещён ветхозаветными пророками.

Таким образом, нарождающееся христианство есть новая, особая форма иудаизма.

Со всеми вытекающими последствиями.

И вот наконец, Павел и сопровождающие его лица, а в их числе как мы помним, сам автор Деяний, отправились в Иерусалим.

Братья иерусалимские встретили их радушно. На следующий день апостол отправился к Иакову, у которого собрались и пресвитеры. Павел рассказывал о своих подвигах среди язычников, братия его внимательно слушала. А по окончании повествования он выслушал ответ:

– Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители Закона. А о тебе наслышались они, что ты всех иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям. Итак, что же? Верно соберётся народ; ибо услышат, что ты пришёл.

Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет. Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон.

А об уверовавших язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда.

Павел внял этому совету и сделал так, как ему сказали. Затем, очистившись, он вошёл в храм и объявил окончание дней очищения. Но иудеи схватили его, крича:

– Мужи Израильские, помогите! Этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего; притом и Эллинов ввёл в храм и осквернил святое место сие.

Причиной их негодования стал Трофим Ефесянин, эллин, которого видели с Павлом в городе и теперь решили, что Павел ввёл его в храм. Весь город пришёл в движение, собралась огромная толпа, Павла схватили и поволокли вон из храма, тотчас заперев все двери.

Иудеи хотели тут же убить Павла, но про мятеж был извещён тысяченачальник полка, который взял воинов и сотников и устремился в толпу. Увидев его, иудеи перестали бить Павла. Тогда его взяли римляне, заковали в цепи и учинили допрос: кто он, и что совершил?

Народ же кричал не переставая, и тогда тысяченачальник приказал, чтобы унять смятение, отвести Павла в крепость. Но по причине великого столпотворения Павел не мог идти, воинам пришлось взять его и понести – под яростные крики возбуждённой толпы:

– Смерть ему!

Но тут случилось неожиданное: уже при входе в крепость Павел вдруг обратился к тысяченачальнику и попросил разрешения сказать речь народу.

Тот поинтересовался:

– Ты знаешь по-гречески? Так не ты ли тот египтянин, который перед сими днями произвёл возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников?

Павел ответил:

– Я иудеянин, тарсянин, гражданин небезызвестного Киликийского города; прошу тебя, позволь мне говорить к народу.

Удивительное, однако, состоит не в том, что Павел, будучи на волоске от смерти, откладывает спасительное бегство в крепость и просит позволения обратиться к иудеям, угрожающим ему смертью, – удивительное и необъяснимое состоит в том, что римский военачальник это ему разрешил!..

Итак, стоя на лестнице, Павел сделал народу знак рукой и дождавшись, когда наконец воцарилось молчание, стал говорить на «еврейском языке»:

– Мужи братия и отцы! Выслушайте теперь моё оправдание перед вами.

Услышав слова на родном для них языке, иудеи ещё больше притихли и стали внимательно слушать.

– Я иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, – продолжил Павел, – воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе, ревнитель по Боге, как и все вы ныне. Я даже до смерти гнал последователей сего учения, связывая и предавая в темницу и мужчин и женщин, как засвидетельствует о мне первосвященник и все старейшины, от которых и письма взяв к братиям, живущим в Дамаске, я шёл, чтобы тамошних привести в оковах в Иерусалим на истязание.

Когда же я был в пути и приближался к Дамаску, около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба. Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: Савл, Савл! Что ты гонишь меня? Я отвечал: кто ты, Господи? Он сказал мне: Я Иисус Назорей, которого ты гонишь. Бывшие же со мною свет видели, и пришли в страх; но голоса говорившего мне не слыхали. Тогда я сказал: Господи! Что мне делать? Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет всё, что назначено тебе делать. А как я от славы света того лишился зрения, то бывшие со мною за руку привели меня в Дамаск.

Некто Анания, муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске, пришёл ко мне и, подойдя, сказал мне: брат Савл! Прозри. И я тотчас увидел его. Он же сказал мне: Бог отцов наших предъизбрал тебя, чтобы ты познал волю Его, увидел Праведника и услышал глас из уст Его, потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал.

Итак, что ты медлишь? Встань, крестись и омой грехи твои, призвав имя Господа Иисуса. Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришёл я в исступление, и увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне. Я сказал: Господи! Им известно, что я верующих в Тебя заключал в темницы и бил в синагогах, и когда проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего, я там стоял, одобрял убиение его и стерёг одежды побивавших его. И Он сказал мне: иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам.

Но в этом месте иудеи, ранее слушавшие внимательно, теперь рассвирепели и подняли крик, требуя:

– Истреби от земли такого, ибо ему не должно жить!

Они метали свои одежды и бросали в воздух пыль – на радость торжествующих богов, несомненно, наблюдавших эту демонстрацию преданности им со стороны их верных солдат! Такая картина, конечно же, могла внушить богам Иудеи только радость вкупе с пониманием того, что перед лицом такого противодействия у Павла уже точно не останется иного пути, как создавать церковь среди язычников – что и требовал новый этап создания пирамиды власти на Земле.

Римский же военачальник, видя, что своим выступлением Павел не только не успокоил, но лишь раззадорил бушующую толпу, приказал отвести его в крепость и подвергнуть бичеванию, чтобы узнать, по какой причине иудеи были так восстановлены против него.

Однако, когда Павла растянули ремнями, он спросил:

– Разве вам позволено бичевать римского гражданина, да и без суда?

Такое заявление оказалось неожиданным и поставило римлян в тупик.

Сотник обратился к тысячнику:

– Смотри, что ты хочешь делать? Этот человек – римский гражданин.

Тысячник, в свою очередь, подошёл к Павлу и уточнил:

– Скажи мне, ты римский гражданин?

– Да. – коротко ответил апостол.

Тысяченачальник удивился:

– Я за большие деньги приобрёл это гражданство!

– А я и родился в нём! – последовал ответ.

У римлянина не оставалось иного выхода, как освободить Павла.

Однако на следующий день, желая достоверно узнать, в чём евреи обвиняют Павла, римлянин велел иудеям собрать членов синедриона и поставил Павла перед ними.

Олег Варягов.