«Ошибка была в фундаменте». Мог ли Советский Союз пережить 1991 год?

Декабрь – ключевой месяц в истории Советского Союза. Это государство было официально создано 30 декабря 1922 года, а прекратило своё существование 26 декабря 1991 года. К моменту своего роспуска СССР занимал одну шестую часть суши, с населением 293 миллиона человек и 2-м местом в мире по уровню промышленного производства.

И, тем не менее, страна, которая выиграла страшнейшую в истории человечества мировую войну, первой запустила человека в космос и обладала огромным научно-культурным потенциалом, не сумела пережить экономические реформы, проводившиеся в мирное время.

Как СССР оказался на пороге кризиса, мог ли Советский Союз его избежать и какие уроки из этой истории нужно извлечь, spb.aif.ru рассказал известный петербургский экономист, автор книги «Как мы жили в СССР» Дмитрий Травин.

Досье. Дмитрий Яковлевич Травин

Родился 1 мая 1961 года, в Ленинграде, российский публицист, экономист. Автор ряда книг по исторической социологии. Лауреат ряда российских и международных конкурсов. С 2008-го по апрель 2024 года – научный руководитель Центра исследований модернизации в Европейском университете в Санкт-Петербурге. По итогам 2024 года несколько книг Дмитрия Травина вошли в топ-10 самых читаемых научно-популярных работ по истории и социологии в России.

«Лапотный фасон»

Сергей Хорошавин, SPB.AIF.RU: Дмитрий Яковлевич, ваша книга построена на любопытном приёме – выдержки из мемуаров, дневников, официальных документов советского времени сочетаются с вашим личным и даже бытовым опытом жизни в Советском Союзе в 70–80-е годы прошлого века. И, наверное, вы как экономист и сами раздумывали над вопросом – как получилось, что страна, способная освоить космос, при этом не могла обеспечить население модными ботинками и пресловутой колбасой в каждом магазине?

Дмитрий Травин: На мой взгляд, это была системная проблема, заложенная во времена первых пятилеток. Согласно марксисткой теории, мировая революция должна была произойти почти одновременно в наиболее развитых странах мира. Ленин слегка подкорректировал этот тезис и уточнил, что революция может произойти и в одной стране, но при этом победители должны стремиться помогать революции в других государствах. А из этого логически следовал неизбежный вывод – буржуазия-то неглупая, они будут сопротивляться, и наша страна оказывалась во враждебном окружении.

Чтобы выстоять и победить, требовались индустриализация и наращивание военно-технических мускулов. Страна – милитаризировалась, а поскольку ресурсы не безграничны, то сектор товаров народного потребления сильно страдал. Лишь со времён Хрущёва постепенно начал происходить разворот экономики. Роль ВПК сохранялась, но руководство страны пыталось развивать потребительскую экономику. Не вместо, но вместе с оборонной промышленностью.

С товарами стало чуть лучше, началось массовое жилищное строительство, но проявился общий недостаток планово-административной экономики – она не ориентирована на создание товара высокого качества. Плановые показатели, как правило, ориентировались на количество. В результате в брежневском Советском Союзе никто не ходил босым, тех же ботинок всем хватало.

Но что это была за обувь? В моей книге я привожу цитату из самого Брежнева, который на заседании ЦК устраивает разнос за «лапотный фасон». И чем заканчивается дело? Наверное, кого-то понизили в должности или лишили премии, но молодым людям по-прежнему предлагали не модную обувь, а те самые «лапотные» ботинки. Примерно так же было и с продовольствием. Люди не голодали, но тратили на доступ к продуктам гораздо больше времени и сил, чем в современной рыночной экономике.

Экономика согласований

– Но административная система предполагает и возможность жёстких решений. Почему разносы на таком уровне не действовали?

– В истории СССР были моменты действительно очень жёсткого спроса. В сталинские времена – вплоть до расстрелов. Но опыт показал, что такие чрезвычайные меры действуют только очень короткий срок. В конце концов, всех не расстреляешь, а те, кто пришёл на смену расстрелянным, могут оказаться хуже и не такими компетентными. Классический пример из военной сферы – маршал Рокоссовский, который чудом остался жив, и его пришлось возвращать из лагерей.

А иных стимулов, кроме такой угрозы, административная система не предлагает, и когда времена настали более мягкие, то выяснилось – по всей цепочке руководителей, от Брежнева до бригадира на производстве, вышестоящие не могут заставить нижестоящих адекватно работать.

Ну, вот пример – пришёл рабочий на завод пьяным. И что вы с ним сделаете? Премии лишите? Так у него и обычная зарплата не то чтобы сильно ниже, чем у инженера или директора. Уволите? А кто план выполнять будет? Тем более, в СССР официально нет безработицы, и он устроится на другое предприятие.

В результате родилось такое явление, которое молодые экономисты тех лет назвали «экономикой согласований». По сути, это был негласный общественный договор. Вышестоящий закрывает глаза на повседневное поведение подчинённых, но взамен, когда надо, они мобилизуются и решают актуальную проблему – делают план по валу, обеспечивают штурмовщину в конце месяца, чтобы потом вновь расслабиться.

Конечно, это влияет на общее качество продукции (в рыночной экономике над его повышением работают постоянно и кропотливо, без штурмовщины), но зато позволяло Советскому Союзу достигать высоких результатов в те моменты и в тех сферах, которые определялись как приоритет. Умри, но сделай. Ракеты считались важными – и они были хорошими, балет считался важным – и он был лучшим в мире, а вот качество и доступность всё той же колбасы приоритетом не стали.

Потерянное время

– Можно сказать, СССР погубило всеобщее потребительское несчастье…

– С каждым поколением советские люди жили лучше, и это я чувствовал даже на опыте своей семьи, но мы видели – через фильмы, через рассказы тех, кто бывал за границей, – что страны Европы и Америка развиваются стремительнее, и уровень жизни там намного выше. Более того, это даже была несколько искажённая картина. В кино, понятное дело, изнанка жизни не показывается, и я помню, как был поражён во время поездки в США, забредя в район Чикаго, который оказался хуже ленинградского «спального» микрорайона.

Но в любом случае к началу 1980-х и основная масса советского народа, и советские руководители понимали, что реформы нужны. Но сначала при том же Косыгине их полноценно запустить побоялись – чтобы избежать перехода от реформ экономических к реформам политическим (как было тогда в Чехословакии), а когда перестройку начал Горбачёв-Рыжков, то итоги оказались плачевными. Такой пустоты, которая воцарилась в магазинах к 1991–1992 годах, в 1985 году ещё не было.

– А те, кто планировал рыночные реформы, понимали, что часть соотечественников будут просто вышвырнуты на обочину жизни? Не «впишутся в рынок»?

– Разумеется, все экономисты понимали, что при рыночной экономике есть богатые и бедные, это неизбежно. Другое дело, что к 1992 году вопрос, а стоит ли начинать рыночные реформы и либерализацию цен, уже не стоял – страна буквально находилась на пороге голода, и необходимо было принимать решение о выживании. Это плата за «отложенность» действий, когда с непопулярными мерами тянут и тянут.

Кроме того, авторы реформ исходили из того, что случится как в Восточной Европе, где аналогичные преобразования прошли раньше – сначала будет непросто, но спустя пару лет экономика перестроится и начнётся экономический рост. В нашем случае это произошло только в 1999–2000 годах из-за непоследовательности реформаторских действий, особенно после увольнения Гайдара.

Самая горькая утрата

– Пусть в позднем СССР всё было плохо с экономикой, однако были же очевидные достижения – к примеру, кто в нашем классе какой национальности мы узнали только перед выпускным. И то только потому, что одноклассник притащил в школу сборник антисоветских анекдотов на национальные темы, и мы вдруг поняли, что в классе есть и русские, и татары, и армяне, и евреи. Разве отсутствие межнациональной розни в СССР это было плохо?

– А в моём классе было иначе. И это в приличной ленинградской школе. Уверять, что вражды между народами в Союзе не было, это, к сожалению, упрощение. То, как быстро, ещё в последние годы советской власти начали срываться в конфликты и войны национальные республики, говорит о том, что всё существовало и тлело в подспудном виде. Старые обиды не были забыты, и только крепкая центральная власть с общей идеологией как-то удерживала от взрыва. Когда в идею перестали верить, а власть показала себя неспособной решить элементарные бытовые проблемы населения – вражда прорвалась.

Хотя, конечно, у многих молодых людей в Советском Союзе действительно было то самое ощущение межнационального единства, и его утрата (последствия чего мы переживаем по сей день) одна из самых горьких потерь.

источник: https://spb.aif.ru/society/-os...