У подъезда

Хорошо, что в жизни есть что-то незыблемое, этакие реперные точки бытия, с ними спокойнее. Хотя мало их: день-ночь, зима-лето, земное притяжение, и вот ещё - бабушки на скамейке у подъезда.

По бабулькам из моей родной оренбургской многоэтажки можно было часы сверять: ровно в десять утра первая ласточка вспархивает на отполированное ежедневными бдениями сиденье, к ней вскорости подтягиваются остальные, и понеслось. Как спалось Марье Пименовне, выздоравливает ли колено у Лидии Васильевны, у кого круче урожай на подоконнике, дети-внуки-соседи, а это ещё кто? И к кому бы это? А что у них в пакетах? Тут же делаются ставки; завтра проигравшие будут беззлобно высмеяны.

Нина Фаддеевна старше каждой из членов пенсионерской команды и много интересного из увиденного на своем веку может рассказать, но не участвует в посиделках: это её принципиальная позиция. Она из дворянского рода, потомственный педагог. В её скромной однушке самая большая ценность – книги и семейный фотоальбом. С желтоватых карточек с узорчатым краем глядят ясноглазые гимназистки, молодые офицеры, медсёстры и учителя: удивительно красивые люди. Не хорошенькие, не симпатичные, а именно красивые. «Гордая», - провожает взглядами Нину Фаддеевну старушечья камарилья на скамейке, но не сильно злобствует: Нина Фаддеевна – из эвакуированных в Отечественную преподавателей Ленинградского пединститута имени Герцена. После войны осталась работать в Оренбургском педагогическом; так что имеет право на гордость, это все наши бабульки тайком друг от друга признают.

И вообще - есть же посерьёзнее проблемы! Марья Пименовна пришла из магазина, а дверь в квартиру не на замке, а вовсе наоборот; а студентка-постоялица, которой святая обязанность блюсти в отсутствие хозяйки неприкосновенность жилища, вместо этого самым бессовестным образом дрыхнет. Будит Марья Пименовна студентку, та сонно бормочет: «Я сплю-сплю-сплю», и, что характерно, снова засыпает. «Почему она дверь-то не закрыла?» - вопиет к коллективному разуму пострадавшая, и после трехсекундного раздумья скамейка взрывается вороньим граем. "Неслучайно!», «Случайно!», «Допросить с пристрастием!» - гремят лозунги со всех сторон; но всё перекрывает зычно-командирское «Да она специально дверь открыла, потому что молодого человека ждала! А вы, Марья Пименовна, их спугнули!» Это Роза Ивановна, непревзойдённый мастер дедукции и лидер скамеечной группировки. «Точно! – вдруг осеняет всех. – И не спала студентка вовсе! Притворялась! А он к ней – шасть прямо в постель! Нахал!!» «Да вроде нет у нее никого… Может, и правда, нечаянно получилось?» - расстраивается хозяйка квартиры. «Что вы, Марья Пименовна!! – лавиной обрушивается на нее старушечья красная конница. – Именно, что специально, даже не сомневайтесь!!!»

…Около четверти века минуло с тех пор. Изо всей скамеечной республики остался на свете только её президент, Роза Ивановна – всё так же бодра и проницательна. А сама республика распалась в одночасье лет пятнадцать назад. Как-то раз собрался симпозиум, не успели повестку дня огласить, а скамейка-то и пополам! Отслужила свое, сердешная. Бабушки сильно побились, ну и, натурально, осерчали. Послали в ЖЭУ чапаевскую дивизию в лице Розы Ивановны. И выбил атаман для своего войска новую скамейку! Железную, на века. Только недолго бабульки радовались благоприобретению - ровно до того момента, как в первый и последний раз его опробовали. Ибо железная скамья в любое время суток и года, оказывается, пребывает в одном и том же очень некомфортном для пятой точки состоянии – накалённом.