Патриотизм Сэмюэля Джонсона

Продолжаем разговор о патриотизме. В первой статье мы опровергли расхожий миф о критическом отношении к патриотизму русского писателя Салтыкова-Щедрина. Оказывается, Михаил Евграфович не только ценил патриотизм, но и называл анти-патриотов нелестным эпитетом «паразиты». В статье «Сила событий» Салтыков-Щедрин размышляет о патриотизме и приходит к выводу, что он бывает разного качества. Настоящий патриотизм - это патриотизм просвещенного думающего человека.

Теперь мы переходим к другому автору, на которого любят ссылаться анти-патриоты: Сэмюэлю Джонсону. Держу пари, большинство из тех, кто цитируют фразу «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя» едва ли потрудились посмотреть, кто является ее автором. Почему я так думаю? Потому что любой, кто заглянет хотя бы в википедию, узнает, что фраза про патриота-негодяя записана с чужих слов, что существует несколько трактовок этой фразы и ни одна из них не ставит под сомнение ценность патриотизма.

Сэмюэл Джонсон – это английский литературный критик, поэт и лексикограф 18 века. Джонсон имеет значительные заслуги перед Великобританией: создание словаря английского языка, издание восьмитомника Шекспира, составление жизнеописаний английских поэтов и др. В российском интернете можно найти переводы лишь нескольких его произведений, и, в целом, широкому кругу читателей он неизвестен.

О том, какого мнения придерживался Сэмюэл Джонсон в отношении патриотизма мы можем узнать из эссе «Патриот». Я находил только английскую версию, кто хорошо знает английский может почитать ее в оригинале. Остальным придется довольствоваться скупыми сведениями из статьи в википедии.

«Эссе начинается с утверждения, что место в парламенте могут занимать только истинные патриоты, и рисует затем идеальный образ политического деятеля: «Патриот тот, чье публичное поведение определяется одним мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, как представитель в парламенте, не имеет ни личных надежд, ни страха, ни доброжелательства, ни обиды, но направляет это исключительно на общий интерес». Далее, Джонсон предостерегает против «ложных внешних признаков» патриотизма, сравнивая «ложных патриотов» с фальшивыми монетами, которые блестят, как настоящие, но отличаются по весу. Прежде всего он возражает против мнения, что патриотизм обязательно заключается в «резкой и упорной оппозиции двору». «Патриотизм не обязательно предполагает мятеж; человек может ненавидеть своего короля и при этом не любить свою страну» — пишет Джонсон. Он указывает, что нередко политики уходят в оппозицию под влиянием ущемленного самолюбия и честолюбия, либо элементарной «надежды пробиться к богатству» (первых он ставит выше, считая, что они по крайней мере частично искренни). Он осуждает апелляцию политиков к «толпе», кроме чрезвычайных случаев, считая, что «толпа» неспособна адекватно судить о действиях правительства. Как примеры «мнимого патриотизма» Джонсон приводит также агитацию за войну с Испанией, агитацию за ограничение свободы совести (против канадских французов-католиков, от которых якобы исходит угроза протестантизму), наконец, защиту прав восставших американских колонистов (здесь Джонсон настаивает, что государство имеет полное право по своему усмотрению управлять колониями и подавлять в них сепаратистские мятежи). В заключение, он призывает нацию «выздороветь от своего заблуждения и объединиться в общем отвращении к тем, кто, обманывая доверчивых мнимым вредом, подчиняя слабых смелой ложью, апеллируя к суждениям невежества и льстя тщеславию посредственности, клевеща на честность и оскорбляя достоинство (…) присваивают себе имя патриотов».

Эссе Джонсона – это предвыборная статья 1774 года, в которой он атакует политических противников – вигов (либеральная оппозиция). Мы не будем разбираться, кто лучше – тори или виги, какие у них были политические программы. Скажу лишь о том, что поспешно судить по ярлыку «либеральная оппозиция» не стоит, потому что либералы тогда и либералы сейчас имеют мало общего. Для нас интересно, что Джонсон атакует вигов рассуждениям на тему патриотизма. Виги и тори считали себя патриотами своей страны. Сэмюэл Джонсон старается показать, что оппозиция лишь прикрывается словом «патриот».

Обращаю внимание: Джонсон, как и Салтыков-Щедрин, делит патриотизм на настоящий и ложный. Но ценность патриотизма под сомнение не ставится. Напротив, Сэмюэл Джонсон заявляет:

«Это должно глубоко отпечататься в уме каждого, имеющего право голоса: членом парламента не может быть человек, который не является патриотом».

«It ought to be deeply impressed on the minds of all who have voices in this national deliberation, that no man can deserve a seat in parliament, who is not a patriot».

А как же знаменитая фраза про последнее прибежище негодяя? Ее нет в произведениях Джонсона. О том, что он говорил о патриотизме мы узнаем из воспоминаний шотландского писателя Джеймса Босуэлла (создателя двухтомной биографии Джонсона). Сам Босуэлл прокомментировал эту фразу следующим образом:

«Джонсон неожиданно произнёс, сильным и решительным тоном, афоризм, на который многие накинутся: «патриотизм — последнее прибежище негодяя». Но полагаю, что он не подразумевал реальной и щедрой любви к нашей стране, но имел в виду тот патриотизм, который так многие, во все времена и во всех странах, делали прикрытием личных интересов».

Дальше Босуэлл описывает, как он приводит пример политика, которым все в их компании восхищались, и Джонсон рассуждает о том, что у них недостаточно сведений, чтобы делать выводы о честности этого политика. Эпизод описан совсем коротко, однако, обращаю внимание на главное. Джонсона интересует честность политика: заботится ли политик обо всех или у него есть личный корыстный интерес. В терминах Джонсона это вопрос о том, кто истинный патриот, а кто «негодяй», который патриотом только прикидывается.

Итак, рухнул второй столп, на который опирались анти-патриоты. Потому что Джонсон фактически заявил: тех, кто не любит свою страну и свой народ, тех, кто заботится о личном, а не общем благе - надо гнать из политики. Не берусь судить о правоте тори или вигов, но этот тезис Джонсона поддерживаю.