Сентябрь для нас, красногалстуковых советских школьников — всегда был знаковой порой. Месяцем расставания с лопухово-подсолничниковой веселухой. Месяцем долгожданной встречи с першими приятелями-однокашками. Месяцем ожидания и надежд. И… мелких мещанских разочарований.
Потому что в школу идти — надо по-любому. Но, как правило, идти туда было, в общем-то, не в чем.
Ну, стандартная форма (в 1970-х гг.) снимала вопрос выбора, разнообразия. Но проблема верхней осенне-зимней одёжи на подросшее за лето тулово — никуда не девалась. С обувкой тоже постоянная беда.
Ладно, младшие школяры — надели что дают — и пошёл бодрячком.
В подростковом же возрасте — увы: солидол. Неказистые ЦУМовские г…ступы не больно-то и напялишь на длинноволосого переростка-акселерата, хиппаря. А других, «моднячих», как на фотках Deep Purple и Slade в хрущёвском туалете: — тривиально не было. А ежели и были где-нибудь на рынке-барахолке, — то не про нашу честь. И не про тощий исхудавший родительский кошелёк. Тем более за отпуск поистратились малёхо: в этом году брали экскурсионные путёвки в Молдавию для разнообразия. А то всё Крым да Крым.
Выкручивались все по-разному.
В основном за счёт старших сестёр-братьев. За неимением оных — шли к распространённым в то время «самозанятым» швеям-надомникам: подрезали-заужали отцовские рубахи, шили-строчили «выходные» и «праздничные» девчачьи платья из бабушкиных сатиново-льняных сарафанов. Вынутых из напрочь придавленного «вечным» коридорным барахлом сундука Ивана Грозного — со смешным мультяшным кряхтеньем: «Всё пропало, всё пропало. Последнее отдаю». — Перешивали пальто, шубы, болгарские дублёнки, переходящие от поколения к поколению.
Поздним часом вдоволь накрутившись перед зеркалом во вручную расклешённых мамкой брюках и супершузах на Kissовской платформе, взятых отцом в долг у знакомого спикуля до аванса, вдруг вспоминаю страшное: что нету нигде галстука! Облазил всю квартиру вдоль и поперёк — нету, блин.
И память предательски подсовывает беззаботные майские кадры. Как после заключительного классного часа мы с ребятами рванули на речку купаться. Беспечно повесив галстуки на дерево. И Колька, и Серёга, и Никитка… Там по ходу «кумачёвые» и остались — в пылу неутихающих потех.
Виновато смотрю на мать. Ведь прийти утром на пионерскую линейку с «пустой» голой шеей — позор на всю семью. Дедуля точно пройдётся по спине ремешком. Армейской звёздной пряхой — с дембельским загибом.
Устало вздохнув, мать достаёт из сумки новый, глаженый — кладёт на стол, заваленный учебниками. (Выдающимися каждый год бесплатно.) И я спокойно засыпаю — к учёбе «всегда готов!»
Сентябрьская школа, с пониманием относясь к шумной крикливой детворе, поначалу специально не закидывала количеством уроков и домашних заданий, — словно давая привыкнуть к позабытой за лето дисциплине, нагрузкам, математическим формулам и английским фразеологизмам. С вечерним звонком давая пацанве вдоволь попинать на заднем дворе мяч. Девчонкам-хохотушкам — попрыгать в «классики» тут же у парадного — в аккуратно нарисованных цветными мелками квадратиках: 1,2,3,4,5…
Сентябрь пролетал быстро, звучно.
И ветреный смех на палой багрово-жёлтой листве постепенно сменялся торопливо-тяжёлыми шагами — от перегруженного книгами портфеля. Начиналась напряжённая осенняя зубрёжка. Подготовка к диктантам, контрольным, зачётам и внеклассным занятиям. Ещё театральный кружок и ВИА.
Школяры вливались в нужный учебный ритм. Коридоры наполнялись деловитостью, «взрослостью». Малышня снизу-вверх глядела на старшеклассников. Старшие брали пример с недалеко ушедших по возрасту молодых учителей, — только что покинувших «пед». Те, в свою очередь, — поведенчески не отставали от заслуженных маститых Иван Иванычей, Валентин Палычей, МарИванн…
Осенние каникулы сменялись зимними. Те — весенними. Те — в охапку с ромашково-деревенским бескрайним полем стремглав врывались в безбрежное Лето с большой буквы. В Любовь. Радость. Васильковое Счастье. И так — долго-долго. Счастливо-счастливо. До следующего, — кажущегося неблизким: — сентября. С голубыми облачками по краям.
В котором ты, повзрослев ровно на год. Многое-многое поняв-приняв-простив, переосмыслив. Вновь шёл, бежал первого числа в родную школу. Уверенно и гордо. Зная, что будешь жить вечно. И мама с папой — тоже. И впереди — вся жизнь. И вдалеке, вот-вот протяни руку — только прекрасно-блестящее гриновское будущее: блистающий мир. Лишь прекрасные золотые дни. Лишь улыбки. И везение. Удача. И радость вожделенного завтра.
Нетленная надежда на лучшее… Вера в непременное чудо грядущего дня.
Оценили 0 человек
0 кармы