Смятение в Риме

Сенат не нашёл кандидатов

Настоящие боевые действия против войск Спартака начались только с выдвижением Красса на должность главнокомандующего консульскими армиями. Частичные успехи Геллия Публиколы вызывали только ненависть в широких сенатских кругах. В Риме царило смятение. Как после страшного поражения при Каннах от войск Ганнибала, римские жрецы-понтифики направляли посольство в Дельфы, чтобы узнать, что обещает будущее и как отвратить от себя новые несчастья.

Толпы граждан сходились к римскому «Кремлю» на вершине Капитолийского холма, где стоял увенчанный колесницей Юпитера золочёный храм Высшего божества. Внутри него находилась статуя Юпитера, крытая золотом и одетая в патрицианские одежды, и статуи Юноны и Минервы. Вот она, триада патрицианских богов, не всегда приятная рабам и простому римскому народу. Римские знатные люди сносили сюда драгоценности и деньги — ведь храм служил одновременно и дарохранительницей, и частично даже казначейством, — и на ходу обменивались неприятными новостями: у кого-то сын едва живой остался в сражении с корпусом Крикса, а чей-то сын навсегда сгинул… знатность вовсе не гарантирует, что ты останешься живым в сражении. Но люди верили, что Рим просто-таки не возьмёшь. Во-первых, в Азии младший Лукулл успешно вёл боевые действия против царя Митридата, а талантливый Гней Помпей, наконец, вошёл в Испанию, где вступил в соприкосновение с войсками бежавших из Рима демократов-популяров во главе с Квинтом Серторием — ура! Мы долго этого ждали. Смерть демократам!

Восстание рабов-дионисалиев под начальством Спартака тоже считалось чем-то вроде происков демократической оппозиции, но, кроме неизвестного количества римлян и италиков, никаких других «граждан» (да и просто «людей») в армии Спартака как-то не наблюдалось, поэтому граждане в основном не знали, как к ней относиться. В толпе много раз повторяли имя Сергия Катилины, вечного заговорщика и лидера сенатской оппозиции, но всем было известно, что он первый из отцов-сенаторов выступил за формирование новой консульской армии, и все прекрасно слышали, что Сергий Катилина готов возглавить в ней легион.

Но кто будет командовать армией? Опять Геллий Публикола? Но он уже себя показал — хватит с него! Он только и сумел, что обложить корпус Крикса в районе горы Гарган и уничтожить! Но разве этого было так мало? Появившиеся на Капитолийском холме в храме Диоскуров консулы Республики попытались объяснить, что Геллий (уже бывший консул!) — это великий полководец и победитель, но были подвергнуты публичным нападкам за полную неспособность навести порядок в Италии. В конце концов, дело дошло до потасовок между городской стражей и преторианцами с одной стороны и римскими гражданами — с другой. В ход пошли палки и камни. В течение нескольких дней толпы бедноты и вольноотпущенников под водительством уличных крикунов — Лентидия, Плагулея и некоего актёра по имени Сергий — пытались вытеснить 3-ю когорту городской стражи (cohortes urbanae) под начальством Луция Фания с Капитолийского холма и захватить форум, в котором в тот момент заседал сенат. В конце концов, у них это получилось, но никаких отцов-сенаторов в здании, ясен пень, не оказалось — во всяком случае, большинства. Зато там оказались народные трибуны, у которых было какое-то совещание и они не смогли разойтись по домам. Их спустили вверх тормашками с Капитолийского холма, а присланных на помощь городским стражникам благородных господ преториацев из 2-ой «пурпурной» когорты разоружили и ободрали, как липу на лапти. Марк Цицерон говорил об этом на сенатских прениях:

«Вооружённые силы и отряды, осаждающие государство, более многочисленны, чем защищающие его, так как чуть кивнёшь дерзким и пьяным людям — и они уже приходят в движение, а ещё чаще открыто восстают против сената и государства. Зато, вот, честные люди почему-то малодеятельны, упускают из виду начало событий и только по необходимости начинают действовать - когда жареный петух начинает говорить человеческим языком».

В такой-то полусумасшедшей обстановке они и избрали нового командующего консульскими войсками — Марка Красса. А он, собственно, сам напросился в генералы. На итальянском юге располагались его владения, а Спартак как раз направлялся на юг. Как тут было не забеспокоиться?! а тут ещё Сицилия, где 18 лет назад имело место кровавое восстание под начальством Эвноя — разве такое забудешь?! Римский сенат уже направил туда бывшего столичного претора Гая Верреса, хорошего организатора и человека с волчьими манерами, прежде славно отличившегося разгромом подполья гладиаторов-дионисалев в самом Риме (а в Капуе-то он не распоряжался, потому-то восстание там и началось). Но если Спартак, придёт на юг итальянского «сапога» и переправит часть своих войск на остров, то уж тогда никакой Веррес не поможет. Сицилийское восстание рабов полыхнёт с новой силой, а это угрожает вдобавок и ростом цен на продовольствие в самом Риме. «Чем мы будем кормить социально незащищённые слои населения?» — спросили сами себя отцы-сенаторы и… порешили назначить новым римским претором Марка Красса. Под его начальство ставили армию в 6 легионов — 30 000 человек! Конечно, это — мало, и даже много меньше, чем мы можем дать прямо сегодня, озаботились отцы-сенаторы (учитывая разбросанные по всей стране колонии ветеранов), но людей мы как-нибудь и где-нибудь «нароем», притом в самое короткое время — главной задачей нового командующего было немедленно «нарыть» для этой армии грамотный старший командный состав.

А это — непросто

Вообще-то, передача сразу 6 легионов «в одни руки» — это была ситуация практически феноменальная. Во времена роста, а затем и рассвета Римской империи и 8 легионов никого особо и не удивляли, но в годы Республики оперировали цифрами несравнимо более меньшими. На войну обычно давали максимум 4 легиона, а все остальные войска собирали из диких федератов-союзников, — например, из тех же фракийцев. Но в целом против войск Спартака действовало даже не 8 легионов, а двенадцать (ещё четырьмя легионами по-прежнему руководили консулы), и некоторую часть старшего командного состава Марк Красс как бы получил по эстафете от того же консула Геллия Публиколы, как, например, Публия Консидия Лонга, начальника своего штаба. Но тот был знатным сулланским трибуном и отказываться от такого «кадра» было почти бессмысленно. Зато настоящим «выползком» из штаба Геллия стал Марк Муммий, опытный офицер и потомок «того самого» Квинта Муммия, которого так высоко ценил революционер Гай Блоссий, — он погиб вместе с братьями Кракхами (сначала был переизбран на место прежнего народного депутата Марка Октавия, а потом, полумёртвый от побоев, был брошен в реку под всеобщее «Ха-ха-ха!») — приятные люди, не так ли?

Но Марк Красс и потом много раз сталкивался с тем, что правящий сенат Рима изо всех сил старается ограничить его энергию и решимость своими хитрыми контрмерами и, в частности, прямым назначением «своих» людей во все его штабы. Последним таким «назначенцем» (присутствие которого Крассу пришлось терпеть впоследствии целых двадцать лет!) оказался Публий Сулла, племянник покойного диктатора, будущий «соратник» Цезаря в борьбе с Помпеем, а потом и в Галльской войне. Но Марк Красс назначил его только временно, поскольку ждал прибытия из провинции Квинта Аррия, давнего своего приятеля и одного из наиболее удачливых командиров консульской армии.

Кроме того, он ждал прибытия назначенного на квесторскую должность Публия Эмилия Скофу, в прошлом опытнейшего сулланского командира, а ныне — пенсионера и землевладельца из Тибурина. Красс не побрезговал «сгонять» к нему в сопровождении конного эскорта и прямо предложить должность — не отказывайся, мол, ты мне нужен! Четыре легиона формировались в Риме и состояли из опытнейших ветеранов Суллы и Мария, а одно из боевых подразделений, как и вся контубернальская (адьютантская) служба штаба армии была набрана целиком из «золотой» молодёжи. Например, в контуберналы записался сын покойного диктатора — Фавст Сулла и даже поэт Тит Лукреций Кар. Из набранных в Риме легионов будет сформирован корпус и возглавит его Скофа — вопрос решённый, и никакой Гай Юлий Цезарь ничего здесь не отменит!

— А Гай Юлий и сам, как ты знаешь, уже не прочь забрать эту должность себе или отдать кому-нибудь из своих приятелей…

— Ну, тут нет ничего удивительного, — ответил на это старый квестор.

Зато легатом одного из набранных в Риме легионов действительно оказался человек «впечатляющий» — тот самый Луций Сергий Катилина, которому ещё совсем недавно ряженый римским офицером Гай Канниций предлагал принять должность лидера армии гладиаторов. Такие вот кривые гримасы истории человечества. Интересно, а что случилось бы, если б тот согласился?! Тогда ему не пришлось бы создавать «свой» заговор с участием рабов и гладиаторов, в чём-то похожий на заговор Спартака и его друзей по капуанской школе. Но этот вариант развития событий представляется, увы, маловероятным. Зато вероятным оказался другой вариант развития событий, притом совсем других.

Спартак на собрании легатов и военных трибунов снова заявил о планах покинуть Италию, но теперь пойти не в Галлию и не в Германию и, скорее всего, не на Сицилию, где он будет заперт со своей армией, как мышь в мышеловке, а — куда-то в Восточное Причерноморье. Там он может соединиться с царём Митридатом Евпатором и блокировать войска Луция Луккула, потому-то он и начал движение на юг, в Кампанию. Его интересует порт Бриндизий. Откуда это стало известно? Помимо основных сил Спартака везде и всюду действовали ограниченные в силах и средствах, но весьма многочисленные партизанские отряды, с которыми поддерживала связь полевая канцелярия штаба Спартака под начальством бывшего раба Публипора. В только формирующуюся армию Марка Красса мигом примчался Цезарь (был декабрь, примерно +10) и сделал перед легатами обстоятельный доклад о перспективах ведения войны, о финансовой стороне дела и политической обстановке в Риме. Гай Юлий Цезарь сообщил о разгроме одного из крупных партизанских отрядов. Так вот, у одного из убитых, которого считали гонцом из спартаковской полевой канцелярии, найдено секретное послание на греческом языке, из которого можно было сделать чрезвычайно интересные выводы. А потому, резюмировал Цезарь, сенат почти наверняка потребует от Марка Красса немедленно закончить процесс комплектования армии и дать противнику генеральное сражение.

«Только и всего?» — оставалось спросить. Но Цезарь был непреклонен. Через три дня он взял один из уже готовых легионов и при участии легата Публия Консидия атакует части Каста и Гая Канниция. В свою очередь Спартак, не зная, что перед ним ничтожные силы римлян, приказывает немедленно сменить направление движения войсковых колонн и двигаться намного быстрее. Цезарю было, в принципе, всё равно, победит этот легион или будет разгромлен. Спартак двигался в самый «носок» итальянского «сапога» и ни на какие раздражители не отвлекался, тогда как Цезарь искал моментальной славы за счёт Марка Красса — сейчас, немедленно, и можно без «хлеба»!

Ну да, сейчас были важны только «зрелища». С Гая Юлия Цезаря начиналась не только эпоха римских императоров, но и великая эпоха европейских монархий. «Божей милостью» и олигарх Марк Красс с его туго набитым кошельком и бандитскими манерами казался теперь столько же актуальной фигурой, сколь и этот легат Консидий с его легионом. Но ведь и Марк Красс тоже мог бы стать «той самой фигурой», с которой начиналась вся история «нашей эры» — вот что любопытно! Принятый в Риме олигархический строй допускал и такой вариант развития событий. Гней Помпей находился в тот момент в Испании и не был свободен от обязательств перед «сенатом и народом Рима», а полководец Луккул и все его римские родственники-сенаторы не могли единолично претендовать на власть в государстве. Таким образом, Красс был предоставлен своей судьбе точно так же, как и Гай Юлий Цезарь, ставший только что военным претором. Что ж, обратим внимание на астрологию! Например, вот астрологическая характеристика Гая Юлия Цезяря, Рака по гороскопу:

«Жизнь рожденных 13 июля вертится вокруг перспективы воспользоваться предоставляемым судьбой шансом. Встречаются среди них и такие, кто упускает свой шанс или последовательно совершает фальшстарты. Однако в большинстве своем рожденные 13 июля чувствуют момент и, ухватившись за плывущую в руки возможность, рано или поздно вступают на путь, ведущий к успеху. Менее просвещенные личности жалуются на жизнь, считают себя неудачниками, и именно это в конце концов оказывается губительным для их дальнейшего духовного роста. Однако те, кто сохраняет уверенность в себе, не унывают от временных поражений и твердо верят в то, что их час пока еще просто не пришел, быть может, поэтому самооценка у таких людей никогда не страдает».

Интересная характеристика, не так ли? Очень часто бывает, что понять характер и возможности человека можно, только прибегнув к астрологической его характеристике. Например, только таким образом можно разобраться в хитросплетениях личных отношений Цезаря-Рака с женщиной-Водолеем по имени Клеопатра, с вечным его заместителем Тельцом по гороскопу Марком Антонием, или с племянником-Козерогом Октавианом. Или, к примеру, с главным его конкурентом в борьбе за власть — с Гнеем Помпеем, Весами по гороскопу. Кстати, у миролюбивого и покладистого Помпея, аналитика и аристократа, с детства дружившего с Марком Крассом и вообще — со спекулянтами, было много больше шансов стать главой государства, чем у «заботливого» Гая Юлия Цезаря, однако живая история распорядилась совсем иначе.

А как же их общий союзник — и «тех», и «этих» — Марк Лициний Красс, коренной представитель римского олигархата? Его точная дата рождения никому не известна. Здесь мы имеем дело с зодиакальным анонимом. Предположительно, он родился под знаком Стрельца в 115 года до н.э. Зато есть довольно точная характеристика, составленная младшим сыном олигарха — тоже Марком Лицинием Крассом:

«Почти единственным его занятием была рыбная ловля. В целом он был далеко не глупым человеком и обладал разнообразными способностями, доказывая всей своей жизнью, что способен добиваться успеха везде, в том числе и на военном поприще. Успех всегда сопутствовал Крассу, только когда требовалось принять здравое решение. Его лозунгом было — “Торопись медленно!”»

Что ж, это вполне справедливая характеристика по отношению к зодиакальному Стрельцу… Но Помпей был о Крассе немного иного мнения: «Удачлив во всём, когда руки не касаются оружия!» — Способен ли был Красс стать тем человеком, с которого начиналась новейшая история мира? Мог. Но не на войне. Это всем понятно. Но и Гай Юлий Цезарь также был фигурой не совсем постоянной. Дело в том, что из Раков не получаются по-настоящему значительные политические деятели. Раки существа цельные, умные и очень заботливые — забота является главнейшей чертой этого знака, — но они мало способны противостоять потрясениям. Самый лучший пример — президент Украины Виктор Янукович, то есть бывший президент.

Итак, новоназначенный столичный претор Цезарь приехал в армию Красса, чуток повоевал и тут же уехал. А Марк Красс остался в глубоком непонимании: на кой чёрт этот амбициозный тип в тоге и в пыльных лаврах приезжал в мою армию?! Чтобы показать мне, как надо воевать?! Вторым после алкоголика-пенсионера Клодия Глабра сенат бросил против армии Спартака другого такого же претора — Публия Вариния, которому мало того что почти не дали войск (больше наобещали!), так ещё потребовали стоять спиной к дороге на Рим — и «ни шагу вперёд»!!! А претор Публий Вариний, не будучи идиотом, был вынужден дробить силы и маневрировать в ожидании 12 000 пехоты и 3 000 кавалерии, которых должен был прислать наместник Трансальпийской Галлии Марк Фонтей — это было не подкрепление, а по существу главные силы армии!

Эти 12 000 пехоты и 3 000 кавалерии под начальством квестора Гнея Торания (кстати, это будущий опекун несовершеннолетнего Октавия, будущего Октавиана Августа!) могли бы вести самостоятельные действия против армии Спартака, а они вместо этого бессмысленно двигались на соединение с Варинием. Отсюда и кошмарное поражение. А потом был консул Геллий Публикола, ещё одна «ошибочка» на пути к полному разгрому. Какой дурак его туда назначил, да ещё снабдив инструкциями, как надо воевать, а как не надо?! А теперь уже и в его, Красса, новую армию сенат назначает «смотрящих» от сенатских группировок — ну, когда же всё это закончится?! А с другой стороны, Красс рвался возглавить армию не для того, чтоб «слушаться старших» и угождать «великим», а для того, чтобы справить триумф — лучше в одиночку, как отец! — стать консулом и получить под управление богатую провинцию на юге или на востоке, которую можно будет разворовать без зазрения совести.

Как всякий банкир-«аргентарий», Красс брал огромные деньги под свою будущую политическую карьеру, и он не мог оставить своих «вкладчиков» без шишей и барышей. Он был почти ОБЯЗАН получить в руки эту самую провинцию и раздать должности заинтересованным людям, соблюдая при этом принцип «раздела добычи». А уж там римские «пацаны» сами возьмут столько, сколько им понадобится. Но и Гай Юлий Цезарь тоже берёт огромные деньги под своё будущее во главе государства и уже начинает активно действовать, пытаясь выдвинуться на первые роли. Притом он тоже не чувствует никаких угрызений совести и с большой радостью отдаст «пацанам» любую из римских провинций, доставшихся в его управление. И что с ним делать?! Одно радует, рассуждал новый командующий, что Гнея Помпея почти не докличешься, а воюющий с царём Митридатом Луккул постоянно находится где-то в Греции и не имеет никакого потенциала.

Таким образом, Красс и Цезарь — будущие консулы, так ведь?!

Симпатичная комбинация, не так ли? Многообещающая. А если войска в конечном итоге останутся за Крассом, то она вдвойне многообещающая. Но для начала надо бы победить Спартака. А в штабе Спартака тем временем вновь кипели разногласия, очень похожие на те, которые повели Крикса по «кривой дорожке» на тот свет. Дошло до того, что младшие участники очередного военного совета — в основном галлы и германцы — устроили кулачное побоище с греками, фракийцами, галатами и прочими суровыми малоазийцами — это так они снова обсуждали планы на будущее, и снова все были чем-то не довольны!

Юг и почти вся центральная часть Италии почти вышел из подчинения римской администрации, разведка Спартака всюду рассылала своих людей из числа латинян и италиков, а те, прячась под разными личинами, успешно создавали целые разведывательные сети, используя для этого уже сложившиеся религиозные организации, а также землячества рабов и иностранцев. И как в таких условиях не двинуть войной на Рим, право же?! Но и римская секретная служба тоже не просто так получала свои деньги. В тот момент благодаря её усердию — она называлась «numerus frumentariorum» — в штаб Марка Красса регулярно приходила информация, что Спартаку приходится направлять кавалерию для защиты местного италийского населения от грабежа и насилия со стороны рабов-варваров. Вообще же октябрь и ноябрь 73 года — это самое кровавое время в истории Спартаковской войны.

Красс только начинал преследование быстро уходившего на юг Спартака, а Марк Туллий Цицерон уже говорил в сенате о «гнёте ужаса невольничьей войны». Впоследствии поэт Гораций Флакк, видевший спартаковских командиров ещё ребёнком, писал о «невероятной жестокости» и «публичных расправах». Историк Флор (не бывший свидетелем этих событий) писал о сотнях тысяч ограбленных и голодных беженцев, «бегущих за спасением в Рим», но в Риме «им могла помочь только богиня-судьба»; он же оставил комментарий, заставивший задуматься многих ветеранов римских легионов: «Сколько голов, перед которыми трепетали народы, пали под позорным топором палача!» — А историк Диодор так прокомментировал события тех месяцев:

«Всюду простой народ не только не сочувствует богатым, но, напротив, радуется разорению, так как завидует тем, кому блестящая судьба обратила некогда своё прекрасное лицо. Самое же отвратительное во всём этом было, что восставшие гладиаторы во главе со своим вождём не сжигали вилл и не уничтожали в них имущество и запасы плодов, и не трогали тех, кто продолжал заниматься земледелием. Они даже не требовали свободы для тех, кто её не желал сам. Чернь же и двуногое тягловое быдло из зависти под видом рабов-воинов устремлялась по деревням и виллам, не только расхищая имущество, но и бесполезно истребляя плоды труда рабов, за свободу которых они, по их словам, восставали против римлян. Римляне повсюду бежали».

В этот момент Спартак вынужден учредить в своих легионах подразделения военной полиции — «militia» — и вводит смертную казнь для грабителей, насильников и дезертиров. Произошло это в тот момент, когда «двуногое тягловое быдло» начало грабить и резать всех римских граждан и даже не граждан, попадавшихся по ходу следования армии, притом всякий раз оно прикрывалось требованиями необходимости, или же заявляло, что это типа «Спартак приказал»! А много раньше неизвестные граждане подвергли свирепой резне города Нола, Нурция, Конценция и Метапонт, и это вполне сошло им с рук. Теперь — не сойдёт, сказал Спартак и поставил во главе полицейских рот самых достойных центурионов из числа италийского населения. Расчёт оказался верный: офицеры-италики не позволяли грабить и насиловать своих соплеменников! Теперь за эти дела запросто рубили головы. К тому же своевременно принятые карательные меры спасли армию Спартака не только от дурной репутации, но также и от голода: в то время централизованное снабжение войск почти не производилось, и солдаты кормились с тех местностей, по которым двигалась армия, поэтому Спартак не мог позволить «тягловому быдлу» разорять сельхозпредприяия. Да и Марк Красс тоже рубил за это головы. Его войска хоть и стояли спиной к Риму, однако получали главным образом только приказы-инструкции. Сенат Республики на жратву не разорялся. А жратва в городе Риме катастрофически дорожала.

Кстати, если кому-то интересно знать, откуда взялось слово «милиция», то можно порекомендовать замечательную книгу А.В. Банникова «Эволюция римской военной системы в I—III вв. — от Августа до Диоклетиана» (C-Пб, Евразия, 2012 год). Сформированная Спартаком «милиция» — это было как бы ополчение городов, занятых его армией, — благо, что оно и формировалось не только из «mille», то есть опытных солдат, специально отобранных от каждой тысячи, но так же и из числа местных добровольцев. В римской армии абсолютно аналогичная полицейская система уже тогда носила название «полиция».

Кошки-мышки

Как только Красс начал тихонечко догонять Спартака, тут же началась манёвренная война, — пожалуй, самое приятное занятие с точки зрения всех полководцев всех времён и народов. Куда сложнее сидеть в крепостях и окопах, доедая вчерашнюю кашу на прогорклом масле. Перемещаясь в пространстве и производя всякие «эволюции», армии не расслаблялись и кушали только «свежатинку». Началась эта погоня довольно далеко на севере и весело продолжилась восточнее Рима, в тех местах, где ещё недавно погибал корпус Крикса. Но Спартак быстро «пробежал» мимо этих памятных мест. Красс там тоже не останавливался. У них произошла одна неприятная для римлян стычка (а в Риме чуть не началась настоящая паника!), но ничего в расстановке сил она не изменила. Спартак продолжил движение, а Красс продолжил преследование.

На юг! Только на юг! Такая вот генеральная директива

А там — или действительно на Сицилию (этот вариант развития событий снова вернулся на повестку дня) или — бегом в Бриндизий, а оттуда — к Митридату. Переписка с царём никак не прекращалась, однако Митридат по-прежнему не рвался на помощь армии инсургентов. Вместо этого он предлагал комбинированный вариант действий — часть войск перейдёт на Сицилию и начнёт там войну против стоящих там войск пропретора Верреса, а все прочие займут юг итальянского «сапога» и город Бриндизий, а там должны появиться пиратские капитаны из Киликии и они обязательно помогут спартаковцам пересечь Адриатическое море. А там — и правда хана Луккулу!

Киликия — это такая прибрежная область на юге современной Турции, издавна служившая пристанищем для всех беглых, сирых и умственно убогих со всего эллинистического Востока. В 150 году до н.э. там правил царь Трифон (Диодот), бывший раб и грек по национальности, с которого и начался «весёлый» промысел на зыбких водах — разноплемённые диссиденты стали морскими бандитами! В конце концов, дошло до того, что киликийские диссиденты стали ставить и убирать неугодных им царей. Цитируем Плутарха: «Киликийские пираты помогли угодному им Трифону свергнуть Антиоха и захватить Сирийское царство, после чего получили от сирийцев колоссальные привилегии и крепостей по всему Средиземноморью. Базами пиратов служили также острова, особенно Крит. На некоторых островах организовали пиратские школы. Впрочем, это были одновременно и школы мореходов, морских воинов». Там же — «Пиратские попойки с музыкой и песнями на каждом берегу, захват в качестве заложников высоких должностных лиц, контрибуции, которые налагались на захваченные города, — это был позор для римского владычества!» — или там же:

«Флотилии, которые они высылали в море, поражали не только прекрасными, как на подбор, матросами, но и искусством кормчих, скоростью и легкостью кораблей, специально предназначенных для “промысла”. Разбойники выставляли напоказ раззолоченные кормовые мачты, пурпурные занавесы и оправленные серебром весла».

Весёлые были ребята… А тут ещё началась третья война римлян с Митридатом Евпатором, и пираты стали актуальными союзниками понтийского царя. Например, они обеспечивали связь между Митридатом и лидером римских оппозиционеров Серторием в далёкой Испании и держали там свою базу в городе Оска. Уж не на это ли приятное «соседство» рассчитывал Спартак? Скорее всего, так и было.

Несколько раз киликийцев больно «трюмили и шхерили» по всему Средиземноморью, но уничтожить пиратство целиком никак не получалось, и пиратские капитаны — союзники Митридата! — продолжали рулить вдоль римских берегов, то и дело захватывая целые конвои римских галер. В разбойничьем плену погиб отец Марка Антония, а дед Марка Антония был одним из победителей пиратов и разорителем многих пиратских гнёзд в Киликии. Окончательно они были разгромлены Гнеем Помпеем Магном, когда тот вернулся с победой из Испании и даже успел бросить свою конницу на помощь войскам Марка Красса, но на тот момент союз киликийских пиратов с Митридатом и Серторием был нерушим, как прибрежная скала.

К тому же, если верить речам Цицерона, стоявшая на Сицилии эскадра береговой обороны находилась в ужасающем состоянии, — «Алчность и распутство наместника Верреса привели к тому, что голодающие гребцы и воины флота толпами убегали в горы и занимались там грабежами». — Как-то невесело, правда? Однако Гай Веррес — это был тот самый претор, разведка которого некогда предотвратила восстание гладиаторов в Риме. Помните сцену с сабинским купцом из романа Рафаэлло Джованьоли? Так вот, мы опять цитируем известного классика истории древнего мира:

«Однажды квестору и легату Верресу удалось захватить вблизи Сиракуз пиратский корабль, нагруженный добычей так, что тяжесть собственного груза его и погубила. Распорядившись трофеями по своему усмотрению, Веррес задумал лишить сиракузян давно забытого ими зрелища — казни пиратского главаря. Тогда Веррес, чтобы успокоить общественное мнение, стал обезглавливать вместо помилованных им пиратов… многих римских граждан — одних под видом уцелевших воинов Сертория, других — как вступивших в сговор с пиратами. Несмотря на то что им перед казнью закутывали головы, сиракузяне по различным признакам узнавали своих сограждан, — захваченных пиратами моряков и торговцев! Главарь пиратов и многие из его людей почти год жили в доме Верреса — бывшем дворце тирана Гиерона, наслаждаясь всеми благами жизни, и лишь по требованию Марка Цицерона были переведены из него в тюрьму».

Короче, «всё украдено до нас», как выразился герой одного кинофильма

По словам Цицерона:

«…пираты бороздили воду перед форумом и набережными Сиракуз. За столько войн, не раз пытавшись, не сумел проникнуть властвовавший морем знаменитый карфагенский флот; сюда не прорывались ни в Пунийских, ни в Сицилийских войнах непобедимые до твоего преторства славные римские корабли... Веррес! Стоило тебе стать претором, как в этих водах почем зря стали разгуливать пиратские суденышки. Сколько помнят люди, только раз сюда ворвался силою и множеством трехсот кораблей афинский флот, но и он, подавленный самой природой, нашел здесь свою гибель: здесь впервые было сломлено могущество Афин, в этих водах потерпели крушение и слава их, и власть, и достоинство. А теперь в эти воды пробрался пират, не боясь, что город окружал его и сбоку, и с тылу!.. О, как шествовали здесь пиратские корабли! За собой они разбрасывали корни диких пальм, найденные на наших кораблях, чтобы все увидели позор претора и беду Сицилии. В сиракузском порту пиратский адмирал справляет триумф над флотом римского народа, и беспомощнейшему и бессовестнейшему пропретору летят в глаза брызги от пиратских весел. Не от страха, нет, а единственно от пресыщения победою, пираты наконец покинули гавань».

Кавычки закрываются. Так и хочется поставить «смайлик»!

Веррес отправлял всех подряд в тюрьмы и каменоломни, зверски избивал и грабил богатых землевладельцев, мучил молодых девушек из рабского сословия и открыто сожительствовал с блудливой женой какого-то Клеомена. А киликийские пираты рулили буквально парадным строем под окнами его приморской виллы. Gratias Siciliare praetor! И как им поверить в такой ситуации? Получается, что этот римлянин с волчьими манерами уже обо всём с ними договорился! Скорее всего, разведка Спартака в лице Публипора даром потратила на пиратов время и деньги. А ведь пиратским капитанам было уплачено 11 талантов серебра — вся казна армии! — и деньги им доставил лично Гай Канниций, корпусной командир. В городке Темеса, в котором велись переговоры и который пираты и спартаковцы штурмовали вместе, медленно наступила ночь. Пираты сняли с берега свою «делегацию», одетую по такому случаю в где-то украденные римские тоги, погасили огни на своих судах и… тихо отбыли в неизвестном направлении. Их даже не прельстила идея координировать свои действия со штабом Спартака. Им не захотелось идти на Остию, морские «ворота» Вечного города, хотя краснобай Гай Канниций пообещал пиратам, что армия Спартака почти готова идти на Рим. Им ничего не понравилось.

Вновь цитируем Плутарха: «Киликийцы сговорились со Спартаком, но, взяв договоренные подарки, обманули его и уплыли». — Наверное, они поплыли докладывать Гаю Верресу о «проделанной работе». Но неутомимый Спартак тут же приступил к строительству плотов, чтобы перевезти небольшие хорошо вооружённые отряды своих солдат на Сицилию, а Марк Красс тем временем начинал возводить свою «линию Мажино» — он решил перекрыть рвами и инженерным валом «носок» итальянского «сапога», тем самым заперев армию рабов в том уголке Италии, в который они сами же и загнали.

А Гай Верес тем временем установил везде и всюду береговое наблюдение — ты тут не проскочишь, так и знай! Только что он нагло обчистил и выдворил с острова сирийского царевича Антиоха, вернувшегося из Рима с особыми предписаниями от сената, так что не пустить на Сицилию Спартака стало для него делом чести. А тут ещё пришли слухи о визите послов Митридата Евпатора к Помпею в Испанию и о возможных или уже начавшихся переговорах Митридата с Лукуллом. Царь Понтийский почти лишился престола и просил Помпея и Лукулла о поддержке и посредничестве в переговорах с римским сенатом.

Марка Красса эти новости разозлили дальше некуда — значит, Помпей и этот претор в Азии стали столь важными фигурами, что к ним запросто обращаются цари Востока? Спартак тоже знал об этих переговорах и тоже ничего не понимал. И действительно: как всё это понимать, если не как попытку договориться за чьей-то спиной? Зато стало понятно поведение киликийских пиратов.

Что ж, обойдёмся без них

А тут ещё прилетела одна напасть — на этот раз адресованная сенату, однако вернувшаяся рикошетом прямо в полевой штаб римской армии! Дело в том, что Марк Красс откомандировал на Сицилию двух своих легатов — Катилину и Публия Автрония, где они первым делом столкнулись почти лоб в лоб с претором Гаем Верресом. Разумеется, скандалили, главным образом Веррес с Катилиной, оба крикуны высшего разряда. Публий Автроний тут же письменно отчитался Крассу, что всякая их деятельность на острове невозможна по причине открытого противодействия со стороны претора. Тогда союзник Красса в сенате Марк Цицерон потребовал заменить окончательно обнаглевшего Гая Верреса на Квинта Аррия, легата из штаба Красса — тот не нашёл общего языка с квестром Публием Эмилием Скофой, поэтому требовалось найти ему некое новое применение. Цицерон переусердствовал, и теперь Красс с недоумением перечитывал сенатской послание с множеством нагоняев за «самоуправство и подсиживание товарища по оружию». Это о каком-таком «товарище» идёт речь — о том, или об этом?!? Если о том, то галльский волк ему товарищ! А если об этом, то никакое это не «подсиживание», а попытка сохранить тишину и покой в полевом штабе. Аррий и Скофа плохо знали друг-друга и никак не могли сработаться.

Сенатское послание привёз, что удивительно, сирийский царевич Антиох. Ну, тут уже просто руки опустились! «Ты в этом что-нибудь понимаешь?» — уже не без юмора спросил Красс своего контубернала Фавста Суллу. Тот, — молча пожал плечами, — «Интересно, а Веррес это уже читал или ещё нет?!» — Может и читал. А кто знает? Прежде чем поехать к Крассу, Антиох сперва заехал к себе на Сицилию, а письма он вёз как личную корреспонденцию. Н-да, сенат — бесподобен… Зато теперь стало понятно, почему претор выдворил царевича с вверенного его опеке острова — вместе со всеми его сенатскими предписаниями! Кстати, царевич тоже далеко не последний, а в чём-то даже и первый человек на Сицилии и часть заботы о безопасности острова ложится на его плечи! Вот кретинизм!!! Хорошо, что хоть письма от Цицерона попадают к Крассу почти без посредников! Хотя бы здесь полный порядок! Слава богам!

— Прими и оформи ...

Дежурный контубернал принял письмо из рук Красса и положил его в специальную шкатулку, после чего опечатал крышку шкатулки своим служебным перстнем. Потом явился дежурный офицер из преторианской когорты командующего и унёс шкатулку в палатку квестора армии. Теперь — за дело! Что у нас творится, мой любезный Фавст? Дежурный контубернал зачитал сводку. Существенное — за две недели бесполезного стояния за валом Спартак построил два десятка небольших судов скафов (на каждом по 50 человек) и уже готов к высадке на Сицилии.

— Надо передать эту новость Верресу, — распорядился командующий. — И надо отозвать Сергия Катилину. А то они там с Гаем Верресом гражданскую войну закатят. Ещё что нового?

Другая новость пока никак не проверена, но она много любопытнее — от Спартака опять кто-то отсоединился! Поэтому то ли Спартак опять играет в поддавки, то ли вновь терпит очень большие неудобства. Но больше всего похоже, что гнилая история с корпусным командиром Криксом никого ничему не научила. Отщепенцев примерно 20 000, и они стоят отдельным лагерем в районе города Фурия, в стороне от основных сил. Но до основного лагеря армии Спартака там просто рукой подать. Марк Красс понял, что Спартак снова, как и консулу Геллию, навязывает Риму свою игру, притом игру почти беспроигрышную — он как бы предлагает римлянам сделать шахматную «вилку», которая запросто может оказаться «скалкой». А дальше будет не до смеха.

Уже месяц Спартак стоял своим лагерем, тихонько обживая город Темесу и окрестности, а Марк Красс — своим, стараясь, впрочем, лишний раз не высовываться. Однако ночью Марк Красс выдвинулся с небольшой группировкой из лёгкой пехоты и кавалерии к лагерю «отщепенцев» и попробовал навязать им бой. Это была своего рода разведка намерений спартаковского полевого штаба. С другой стороны, Марк Красс показал, что сил у него достаточно, и он может бороться с этими рабами-дионисалиями сразу на два, а то и на три фронта. А Спартак тем временем быстро выводил в море свою флотилию. Два десятка небольших гребных судов должны были доставить в район города Сиракузы несколько партий по 500-600 человек в каждой. За двое суток они должны были проплыть 450 миль, высадиться возле Сиракуз и напасть на находящиеся там каменоломни, в которых содержалось множество рабов самой низшей «штрафованной» категории, — в частности, осужденные преступники и рабы, совершившие преступления. Краснобай Гай Канниций вслух предполагал, что прежние Сицилийские восстания могут повториться с прежней силой, но его расчёт оказался весьма напрасным. Всё-таки прошло 35 лет, а это много!

В то время, пока лёгкая пехота под начальством самого Красса вела бой с «отщепенцами» из лагеря Спартака, — спартаковские отряды терпели поражение на Сицилии — вот невезение, правда?! Публий Автроний находился в Мессине. Мессину отделяло от «носка» итальянского «сапога» всего три с половиной километра чистой воды, и для переправы там требовалось не более часа. Поэтому именно там ожидалась высадка спартаковского «футбольного» десанта. А Катилина сидел в Сиракузах — на пару с Верресом, с которым они глушили алкоголь. Он не успел отбыть в штаб Красса, поэтому воевать с рабами пришлось именно ему, ещё недавно считавшему себя главным демократом и революционером Римской республики.

Итак, спартаковский десант попробовал высадиться в окрестностях Сиракуз, но на берег его не пустила римская пехота. Потом они всё-таки высадились, обманув римлян, однако не там, где хотели. Пехота Спартака рассыпалась по округе и с радостью запалила все окрестные виллы (уж чего-чего, а частных владений там было предостаточно!). Оба римских легата тут же обвинили в случившемся местные власти во главе с принцем Антиохом — типа это они виноваты, поскольку не выставили там, где надо, своих городских стражников! А мы типа не сторукие чудовища и не стоголовые гидры, поэтому поспеть сразу повсюду никак не можем.

Тогда свою помощь предложил Гай Веррес. У него давно сложились добрые отношения с пиратским предводителем Гераклионом, один раз уже штурмовавшим Сиракузы (тогда он базировался в испанской Оске и воевал на стороне Квинта Сертория), так что ему было несложно организовать охрану побережья. Тем более что его основной работодатель Митридат Евпатор действительно вёл переговоры с Гнеем Помпеем, притом не без его собственного, Гераклиона, активного участия. В общем, в один прекрасный момент весь пролив оказался перекрыт пиратскими галерами. Командир спартаковского десанта отправил все суда к городу Фурии, возле которого ещё неделю назад шёл бой с лёгкой пехотой Красса. Один из гребцов имел тайный приказ передать Спартаку секретное письмо. В письме содержалась просьба прислать подкрепление и простой вопрос: а что делать дальше? Теперь переправа через пролив была крайне осложнена действиями пиратов во главе с тем самым Гераклионом, с которым Гай Канниций вроде бы подписал договор о помощи стоимостью 11 талантов серебра. И что прикажете делать?! Вот и верь после этого людям! Поймать бы этого Гераклиона, да зашибить тяжёлым предметом!

А тут ещё неблагоприятное для плавания наступило — тут даже пираты старались держаться как можно дальше от скалистых и почти неприступных берегов острова Сицилия! В общем, внезапно собранный военный совет спартаковской армии постановил: во-первых, надо немножко подождать и высадить второй десант, а во-вторых, надо начать на крайней точке Брутийского полуострова активные приготовления к переправе на Сицилию основных сил армии. Во всяком случае, пираты должны это видеть своими глазами (а они и так всё увидят!). А будет переправа или не будет, мы решим позже. А пока на те же самые двадцать скафов были погружены до тысячи солдат с грузом оружия, амуниции и продовольствия и они спокойной тёмной ночью быстро достигли самой южной точки Сицилии — мыса Геркулеса. Там их никто особо и не ожидал. А всего лишь десятитысячный (как оказалось!) отряд «отщепенцев» во главе с Гаем Канницием тем временем вышел на крайнюю оконечность Брутийского полуострова и осадил находившийся прямо напротив Мессины город Регий с находившимся там римским гарнизоном — сейчас это город Реджио-де-Калабия. По всей округе началась заготовка леса и быстрое строительство плотов. Пираты мигом доложили об этом претору Гаю Верресу и только тогда всем стало понятно, что никакие это были не «отщепенцы». Чуть позже на полуостров подошли основные силы. Марк Красс потянулся за ними следом. Вскоре они продолжили строительство своей «линии Мажино».

Сергей ГАРСИЯ