Обозреватель ТАСС Андрей Шитов — о реакции Америки и о том, что мешает Москве и Вашингтону слышать и понимать друг друга.
С Россией бессмысленно и опасно пытаться разговаривать языком угроз. Она в состоянии ответить так, что любому потенциальному агрессору мало не покажется. Владимир Путин напомнил об этом в своем послании Федеральному собранию в контексте обсуждения темы одностороннего выхода США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД).
Он указал, что при необходимости Россия будет вынуждена взять на прицел как те территории, откуда для нее будет исходить прямая угроза, так и те, "где находятся центры принятия решений о применении угрожающих нам ракетных комплексов".
Тем, кого политическая логика не убеждает, российский лидер предложил воспользоваться еще более фундаментальной — математической. "Пусть сначала посчитают, а уже только после этого принимают решения, которые могут создать дополнительные серьезные угрозы для нашей страны и, разумеется, приведут к ответным действиям со стороны России, безопасность которой будет надежно и безусловно обеспечена", — сказал он.
Считать предлагалось, например, подлетное время новой российской гиперзвуковой ракеты "Циркон", способной лететь примерно в девять раз быстрее скорости звука.
Путин подчеркивал, что "Россия никому не угрожает, а все наши действия в сфере безопасности носят исключительно ответный, а значит, оборонительный характер". "Мы не заинтересованы в конфронтации и не хотим ее, тем более с такой глобальной державой, как Соединенные Штаты Америки", — заверил он.
"Воспринято как угроза"
Сказано, казалось бы, предельно ясно и недвусмысленно, и при этом абсолютно корректно. Но у меня, например, нет никакой уверенности в том, что это послание "дойдет до адресата", будет адекватно понято и оценено творцами политики США.
Я спросил о том же знакомых американцев, суждению которых доверяю, и убедился, что они также настроены скептически.
"Подозреваю, что это будет воспринято как угроза, а ответ будет сводиться к тому, что Соединенные Штаты не особенно встревожены", — ответила Ольга Оликер, которая сейчас работает в Международной кризисной группе в Брюсселе, а прежде возглавляла программы изучения России в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований и в калифорнийской "Рэнд корпорейшн".
В том же духе высказался и глава нью-йоркской компании "Группа Евразия", оценивающей политические риски для бизнеса, Иэн Бреммер. "Разногласия по поводу контроля над вооружениями и встречных действий как России, так и США — дело не краткосрочное, а долгосрочное, — указал он. — На пользу двусторонним отношениям это не идет, но и особого усиления напряженности сейчас не вызывает. Путин уже говорил нечто подобное сразу после того, как США объявили о своем намерении выйти из ДРСМД".
"По части оружия сказать будет нечего"
"По части оружия, как мне представляется, Вашингтону сказать будет особо нечего, — написал Том Грэм, бывший советник президента Джорджа Буша — младшего по России, а ныне управляющей директор консультационно-аналитической фирмы Генри Киссинджера. — Тоже мне сюрприз: Россия разрабатывает новые вооружения".
В ответ, с точки зрения Грэма, США просто станут вырабатывать собственные контрмеры. "Добро пожаловать на гонку вооружений, которую Вашингтон, по его убеждению, выиграет", — иронически добавил специалист.
Он, кстати, угадал, что отвечать российскому лидеру по существу власти США не станут и пытаться. В Госдепартаменте предсказуемо "отбили подачу", заявив, что послание — это "продолжение пропагандистских усилий России, направленных на уклонение от ответственности за нарушения ею ДРСМД".
Вот тебе и весь сказ. Конечно, по-русски это называется валить с больной головы на здоровую, но ведь чего-то иного в сегодняшнем Вашингтоне, пожалуй, действительно трудно было ожидать.
Стандартные антироссийские тезисы давно утверждены и затвержены. Отказываться от них, во всяком случае до тех пор, пока не поступит команда сверху, — никто не станет. А значит, чиновникам от пропаганды нет и смысла вникать, что именно звучит с высоких трибун в Москве.
Не главная "головная боль"?
Но кто-то ведь должен в это вникать. И в разведке, и в Пентагоне, и в других ведомствах — вплоть до Совета национальной безопасности при Белом доме. Помню, как в свое время я допытывался у Селест Уолландер, отвечавшей в аппарате СНБ США за российское направление при Бараке Обаме, читал ли тот тексты ключевых выступлений Путина. Она уклончиво отвечала, что "докладывает" их содержание своему президенту.
Другое дело, что по прецедентам тут, конечно, судить нельзя. Нынешний хозяин Белого дома Дональд Трамп — совсем не Обама, скорее, его антипод. Насколько известно, он скорее станет смотреть какой-нибудь консервативный телеканал наподобие Fox News, чем заслушивать доклады или вчитываться в документы.
К тому же у Трампа весьма напряженные отношения со своими разведчиками и военными. Его даже порой обвиняют, что он их не слушает, а больше поддакивает Путину. А он, естественно, не любит, когда ему перечат, и подозревает силовиков в том, что те саботируют его указания.
Сейчас вот подыскивает замену министру обороны Джеймсу Мэттису, ушедшему в отставку в знак протеста против решения о выводе американских войск из Сирии. По слухам, подумывает и об увольнении директора национальной разведки Дэна Коутса, публично поставившего под сомнение готовность КНДР к денуклеаризации. Пресса пишет, кстати, что уже несколько человек, в основном сенаторы, отклонили предложение возглавить военное ведомство.
Хватает у Белого дома и внешних забот — от торгово-экономических распрей с Китаем, в котором США видят сейчас главного геополитического конкурента, до "развода" с Западной Европой, наглядно проявившегося, по мнению американских наблюдателей, на недавней Мюнхенской конференции по безопасности.
На этом фоне испорченные отношения с Россией — пожалуй, и впрямь не самая сильная "головная боль" для американских властей. И когда они говорят, что у них есть заботы поважнее и что тот же выход из ДРСМД следует рассматривать, скорее, не в российском, а в китайском контексте, то это не просто отговорки или желание "уколоть" Москву, но и отражение объективной реальности. Во всяком случае в их глазах.
И с этим надо считаться — если мы хотим, чтобы наши сигналы "доходили" до Вашингтона.
"Что" или "зачем"?
Бывший руководитель Службы внешней разведки России Вячеслав Трубников не так давно говорил мне, что в его деле самое главное — понимать намерения противоположной стороны.
"И сегодня — а завтра еще больше — на первый план будет выходить не то, что вы сделали или собрались сделать, а главное — зачем?" — сказал он. И добавил: "Мотивация — прежде всего. Намерение". Потому что внешняя видимость бывает обманчива. А чтобы понять суть, нужна агентурная разведка.
Специалисту, как говорится, виднее. Хотя применительно к посланию Путина можно спросить: а разве наш президент не рассказал все сам, прямо и без утайки? Не только какое новое оружие у нас создается, но и как его предполагается использовать?
Мне вообще еще после его прошлогодней речи казалось, что каким-нибудь вражеским резидентам остается только рыдать в подушку при мысли о том, сколько денег и сил они зря потратили, охотясь за этой же самой информацией.
У военных в сравнении с разведчиками, похоже, несколько иная логика. Более полутора десятков лет назад, в другую эпоху в российско-американских отношениях, я спрашивал в Вашингтоне генерала Юрия Балуевского, на тот момент первого замначальника Генштаба ВС России, действительно ли он и его коллеги опасаются нападения со стороны США.
Дескать, неужто вы реально думаете, что у американцев может быть такое намерение, изображал я наивность. А он мне в ответ популярно объяснил, что военные при оценке угроз вообще исходят не из предполагаемых намерений или мотивов, которые могут в любой момент поменяться, а из реального соотношения сил.
На грани катастрофы
А если так, то размещение ударных вооружений в непосредственной близости от центров управления предполагаемого противника чрезвычайно опасно.
Известны реальные случаи, когда США и СССР находились буквально в нескольких минутах от ядерного конфликта. В 2012 году, когда Збигнев Бжезинский представлял свою новую книгу, я попросил его прокомментировать эпизод 1979 года, о котором ранее сообщил в собственных мемуарах его бывший помощник Роберт Гейтс.
Бжезинский подтвердил, что его разбудили тогда среди ночи известием о массированном запуске советских ракет, нацеленных на США. По должности он обязан был немедленно доложить об этом президенту страны Джимми Картеру. Но пока он собирался с духом, буквально за минуту до звонка поступил "отбой". Позже выяснилось, что кто-то по ошибке загрузил в компьютеры Объединенного командования аэрокосмической обороны Северной Америки информацию со сценарием военных учений.
"Если бы тогда все подтвердилось, то с учетом всего, что последовало бы, причем при моем непосредственном участии, за шесть часов погибли бы 85 млн россиян и американцев", — сказал мне экс-помощник президента США.
А вот другой пример. В сентябре 1983 года, менее чем через месяц после известного инцидента с южнокорейским "Боингом", сигнал о ракетном нападении был получен уже в СССР. Дежурный офицер Станислав Петров определил, что тревога была результатом ложного срабатывания системы оповещения. Задним числом было признано, что, по сути, он тогда предотвратил ядерную войну.
Страшноватая шутка
Можно, конечно, исходить из того, что никаких реальных предпосылок для вооруженного конфликта между Россией и США сейчас нет. Это правда, я и сам так думаю. Но меня все же как-то не тянет улыбаться в ответ на шутку Михаила Жванецкого о том, что "иметь такого врага, как Америка, почетно" и удобно.
Знаменитый наш сатирик считает, что это "надежный очень враг, очень верный; и никогда не нападет — мы же это знаем". "Думаю, они точно так же думают и о нас", — говорит он.
Маленькая поправка: мы не знаем, и они тоже не знают. И они, и мы можем в это только верить. А с обеих сторон есть люди, которым принимать такие вещи на веру просто не положено.
Поэтому мне скорее понятна логика таких экспертов, как бывший посол США на Украине Стивен Пайфер, возглавляющий теперь в вашингтонском Институте Брукингса проект по контролю над вооружениями и нераспространению.
"Бряцание ядерным оружием не идет на пользу ни контролю над вооружениями, ни американо-российским отношениям, — написал он, отвечая на мой вопрос. — Москве и Вашингтону следует сейчас искать способы обуздания ядерного соперничества. На нынешней траектории они идут к ситуации, которая будет менее стабильной, менее предсказуемой и менее безопасной".
Еще резче настроен экс-посол США в Москве и постпред при ООН Томас Пикеринг. Напомнив о "трех или четырех реальных событиях", когда ложные сигналы систем оповещения о ракетном нападении "подводили нас вплотную к глобальному уничтожению", он подчеркнул: "Любые шаги любой из сторон, ведущие к сокращению времени на принятие решений, — это заигрывание с катастрофой. Их следует немедленно прекратить".
По мнению Пикеринга, Москва и Вашингтон "разделяют ответственность за то, что в последнее десятилетие не ведутся переговоры о ядерной стабильности, преувеличиваются действия другой стороны, игнорируется значение, в частности, таких шагов по увеличению времени на принятие решений, как обоюдная и контролируемая расстыковка ядерных боеголовок и средств доставки".
Ошибаться в пользу безопасности
Я достоверно знаю от российских дипломатов, сколько усилий они приложили за последние годы к тому, чтобы поддерживать диалог о стратегической стабильности с США, и потому не могу согласиться с тезисом о равной ответственности сторон за то, что этот диалог не развивается. Но я совершенно солидарен с тем, что в данном случае ошибаться допустимо только в пользу избыточной предосторожности. Как говорят сами американцы, "err on the side of caution”.
Между прочим, кое-кто это понимает и в сегодняшнем Вашингтоне. На рассмотрение Конгресса США за последнее время внесены законодательные инициативы, запрещающие США наносить первый ядерный удар, а также нарушать требования ДРСМД до официального прекращения действия этого договора. Глава неправительственной Ассоциации сторонников контроля над вооружениями США призвал воспользоваться посланием Путина как отправной точкой для начала нового диалога "о процедурах неразвертывания (вооружений) первыми".
Как известно, президент России в своей речи подтвердил, что Москва не намерена первой делать шаги к "дополнительному и безответственному обострению" международной обстановки.
Но все же встречного движения, к сожалению, пока не видно. Сразу после выступления Путина в Гостином дворе сенатор Константин Косачев рассказал мне, что на той же конференции в Мюнхене наблюдал "тотальное отрицание любой возможности диалога с Россией" со стороны американских законодателей. По его словам, на тот момент оставалось без ответа и протокольное поздравление, которое он в середине января направил своему прямому визави — новому председателю сенатского комитета по иностранным делам Конгресса США Джеймсу Ришу.
Там же я спросил ректора МГИМО Анатолия Торкунова, есть ли у классической дипломатии какие-то рецепты для ситуации, в которой одна из сторон держит двери наглухо закрытыми, а другая предупреждает, что больше не станет в них стучаться.
Он признал, что положение, конечно, сложное. Но напомнил, что "диалог так или иначе ведется на разных уровнях", а "если говорить о дипломатии, то ведь она реализуется в том числе и за закрытыми дверями"…
Оценил 1 человек
1 кармы