Музеи оккупации создаются для борьбы с Россией

Музей «оккупации» в Таллине

В современном мире музеи являются не только местом хранения и экспонирования произведений искусства — они превратились в инструменты идеологической борьбы. Это красноречиво подтверждают так называемые Музеи оккупации в Эстонии, Латвии и Грузии, Музей геноцида в Вильнюсе и Голодомора в Киеве.

Власти бывших советских республик, а ныне независимых государств ведут свои «войны памяти», переписывая историю, меняя местами героев и злодеев. О технологиях, способных переформатировать сознание людей, о новых исторических проектах и о том, почему сегодня нет единого мнения о победителе во Второй мировой войне, аналитический портал RuBaltic.Ru пообщался с кандидатом политических наук, генеральным директором Государственного центрального музея современной истории Ириной ВЕЛИКАНОВОЙ:

 Г‑жа Великанова, музеи оккупации в странах бывшего СССР — это элементы исключительно антикоммунистической политики или в них также присутствуют элементы русофобии?

 Если вы видите появление музея оккупации в бывшей республике СССР, то это верный признак того, что руководство занимает по отношению к России, как к правопреемнице СССР, жесткую и непримиримую позицию. Соответственно, и ненависть присутствует не только по отношению к нашему государству, но и по отношению к русским.

«Русские оккупанты» — это такое клеймо, которое получают местные русские диаспоры, как только музеям оккупации удается внедрить эту идею в общественное сознание.

Поэтому не только или даже не столько против коммунизма политика направлена, сколько против русских и России.

А какие стереотипы о русских можно наблюдать в таких музеях?

 Если мы, например, касаемся вопросов исторической памяти и говорим о событиях Второй мировой войны, то здесь уравниваются, как «империи зла», СССР и фашистская Германия, Сталин и Гитлер. Местные историки пытаются возложить ответственность за начало Второй мировой войны на Иосифа Сталина, так же как и на Адольфа Гитлера, совершенно сняв ответственность с Франции и Великобритании. Хотя мы знаем, что в Соединенном Королевстве вольготно чувствовали себя профашистские организации. Известен и Мюнхенский сговор, но почему-то о нём упоминать менее выгодно и менее принято, чем о пакте Молотова — Риббентропа.

 Проводит ли Россия музейные выставки, экспозиции в странах Европы, чтобы рассказать о Второй мировой войне?

 Целый ряд выставок проводило Российское военно-историческое общество под названием «Мир спас советский солдат». Я считаю тем не менее, что этого недостаточно и Россия может и должна проводить информационную экспансию.

Сейчас необходимо принуждение к достоверному историческому знанию о событиях Великой Отечественной войны в целях сохранения исторической памяти, нас как нации. Понятно, что наша Победа по большому счету никому не нужна.

В рамках конференции* в пример приводились исследования западных ученых, благодаря которым большинство европейцевсчитают, что победу во Второй мировой войне одержали американцы. К сожалению, такая информационная политика искажения исторической памяти сейчас очень популярна на Западе. Я их понимаю, потому что им, конечно же, выгодно показывать русского, советского солдата как агрессора, насильника, как это делается сейчас в музеях оккупации. При этом умалчивается, что хоть такие факты и были и мы их не отрицаем, но они строго пресекались вплоть до высшей меры наказания. Также умалчивается, что союзники тоже этим грешили.

После Майдана на Украине шли разговоры, что Россия опубликует «Белую книгу» преступлений украинских националистов. Со временем этот вопрос отошел на второй план. Вам известно, будут ли предприняты шаги по публикации или это так и останется идеей?

 Мне пока об этом ничего не известно. Что касается преступлений Организации украинских националистов — Украинской повстанческой армии (ОУН-УПА, запрещена в России), в нашем музее в преддверии 70‑летия Победы в Великой Отечественной войне был выставочный проект, посвященный освобождению в том числе территорий Украины от фашистов и деятельности ОУН-УПА, их преступлениям. Это был совместный проект музеев и архивов, в том числе архивов ФСБ.

Поэтому у нас были абсолютно достоверные доказательства того, что ОУН-УПА — это отъявленные головорезы, которые временами были более жестокими, чем фашисты.

 Насколько реально создание единого мемориального комплекса жертв Великой Отечественной войны в России?

 При наличии политической воли всё реально. На самом деле есть ряд проблем, которые необходимо решать как можно быстрее. Например, сегодня технологи используют средства для того, чтобы навязать свою идеологию, в том числе и нам, через интернет-пространство.

Посмотрите на компьютерные игры, в которых американские солдаты выступают в роли защитников мира, в то время как советские солдаты представлены оккупантами и злодеями.

Нам надо думать над своими технологиями. Самое главное, борьба с фальсификацией истории и пропаганда достоверного исторического знания должны носить системный характер. Поэтому сегодняшнее мероприятие очень важно. Мне кажется, уже назрела необходимость, может быть, в создании структуры, которая координировала бы все эти усилия.

Сейчас, с одной стороны, очень много делается для сохранения исторической памяти. В этом направлении работают Российское историческое общество, Российское военно-историческое общество, другие экспертные институты и гражданские активисты. Но при этом все их действия разрозненны, поэтому необходимо скоординировать усилия и настроить системную работу с учетом деятельности в интернете, особенно с расчетом на иностранную аудиторию. Получается же, что мы только отбиваемся, а надо в этом плане проводить даже экспансивную информационную политику.

*26–27 апреля 2018 года на базе Балтийского федерального университета имени И. Канта состоялся общественно-экспертный семинар «“Войны памяти” как инструмент пересмотра современного миропорядка: новейшие вызовы истории Второй мировой войны». В рамках мероприятия Ирина Великанова представила доклад на тему интерпретаций Второй мировой войны в музейно-выставочных проектах Центральной и Восточной Европы.

На семинаре также обсуждался вопрос исторической политики. Профессор философского факультета МГУ им. Ломоносова, действительный государственный советник 3‑го класса, член Общественной палаты РФ Александр Щипков заявил, что нужно разделять историю народа и историю начальства, элит. «Наши школьники знают про Аушвиц, Треблинку, Бухенвальд, но все забыли про геноцид русских в межвоенные годы, про концлагеря для русинов на Западной Украине в годы Первой мировой войны. История поделилась на политически востребованную и неактуальную», — сказал он.

Комплеев Антон Вячеславович, заместитель декана факультета политологии МГУ имени М. В. Ломоносова, кандидат исторических наук, отметил, что теория тоталитаризма Бжезинского — Фридриха — это орудие холодной войны. «Она была призвана приравнять коммунизм к нацизму, Сталина к Гитлеру, СССР к Третьему рейху. Теперь эта теория именно в понимании Бжезинского — Фридриха одобрена для всех российских школьных и вузовских учебников обществознания, социологии и политологии и Российское государство само учит своих граждан знаку равенства между Советским Союзом и нацистской Германией», — считает эксперт.

По мнению профессора кафедры истории и теории политики МГУ им. Ломоносова Сергея Черняховского, самая большая ложь о Второй мировой войне — это изымать из этой войны идеологию и говорить, что это была очередная война между немцами и англичанами, немцами и русскими, русскими и поляками. «Это была экзистенциальная война модерна и контрмодерна, война гуманистической цивилизации, которую защищала антигитлеровская коалиция, с варварством, которое нес нацизм», — заключил он.

Источник