Цари Херсонеса Таврического

Царица Херсониса Таврического – так стали величать Екатерину II после вхождения Крыма в состав России. Впоследствии изменениям подвергся и государственный герб Российской империи. Все эти новации имели глубокий символический смысл

Титул монарха и государственный герб принадлежали к числу наиболее важных символов государственной власти России. Иван III первым стал титуловаться «господарем [то есть государем] всея Руси». В его титуле появились и территориальные названия, обозначавшие те земли, которые оказались под властью великого князя. Впоследствии титул разрастался и усложнялся. Этому, конечно, способствовало расширение пределов Российского государства: присоединение новых территорий сопровождалось включением их наименований в царский, а позднее императорский титул. Также при Иване III на печатях великого князя появились и первые эмблематические изображения, имевшие характер государственных символов.

Государственный герб тоже со временем усложнялся и видоизменялся. И эти изменения происходили в соответствии с изменениями титула. Правда, геральдика запаздывала по отношению к титулатуре, но тем не менее каждый новый значимый элемент царского титула, включая и названия территорий, находил в государственном гербе свое отражение. История титула и герба показывает, что складывались они как четкие и продуманные символические системы. И естественно, присоединение к России при Екатерине II Крыма не могло не отразиться в императорском титуле, а вслед за тем и в государственном гербе.

Новый титул императрицы

Манифестом Екатерины II от 8 апреля (по старому стилю) 1783 года «полуостров Крымский, остров Таман и всея Кубанская сторона» были приняты под Российскую державу, а 28 декабря того же года в Константинополе был заключен русско-турецкий акт «О мире, торговле и границах обеих государств», по которому Османская империя была вынуждена признать это присоединение.

С этого момента Екатерина Великая могла с полным правом отразить новое расширение своей державы и в императорском титуле, и в российской геральдике. Спустя месяц, 2 февраля 1784 года, была установлена новая форма полного титула императрицы, в который были добавлены слова «Царица Херсониса Таврического». В тот же день именным указом, данным Сенату, на вновь присоединенных землях учреждалась Таврическая область.

Если мы обратим внимание на даты, когда были приняты эти важные документы, то увидим их глубокий символический смысл. 8 апреля в 1783 году было днем накануне Вербного воскресенья – празднования Входа Господня в Иерусалим (Пасха в том году приходилась на 16 апреля). А день накануне Вербного воскресенья – это Лазарева суббота, день, когда вспоминается одно из чудес Спасителя – воскрешение праведного Лазаря. С этим евангельским воскрешением и соотносилось как бы другое воскрешение, воскрешение Тавриды – древней православной земли, освобождаемой от чуждого мусульманского владычества.

Хорошо известно, что присоединение Новороссии и Крыма понималось Екатериной II не как захват каких-то новых, чужих территорий, экспансия России на никогда не принадлежавшие ей земли, а как закономерное возвращение территорий исконно православных, то есть своих. На этих землях как бы восстанавливалась историческая преемственность от Византии, наследницей которой считались и Московская Русь, и Российская империя. Ведь южный берег Крыма когда-то был византийским, а до этого и древнеримским владением.

Принятие Крыма в состав России явилось важным шагом на пути к дальнейшему продвижению на юг, к Константинополю, с целью освобождения византийского наследия от мусульманского напластования и в конечном итоге возрождения Византийской империи в рамках так называемого «Греческого проекта». Это возрождение Византии было одной из самых ярких идейно-политических грез Екатерины, которая даже своего второго внука, родившегося в 1779 году, назвала Константином в память императора Константина Великого. Именно Константин Павлович и должен был, по мысли государыни, стать в будущем императором Константинополя, возрожденного Второго Рима.

То, что присоединение Крыма было своего рода его возвращением, возрождением прерванной византийско-греческой традиции, нашло отражение и в новой системе крымских географических названий. Часть из них восходила еще к временам Древней Греции, когда крымское побережье было усеяно многочисленными греческими колониями, вместе с другими заморскими поселениями составлявшими «Великую Грецию». Другая же часть образовывалась заново, но по греческому образцу. Так сам Крым стал называться Таврией (Тавридой), а новая область именовалась не Крымской, а Таврической.

Слева – Герб Таврической области (1784 год): двуглавый орел, в щите на груди которого – золотой восьмиконечный крест. В центре – Таврический герб в Больших государственных гербах Российской империи второй половины XIX века: щит украсила шапка Мономаха. Справа – Герб Таврической губернии (1856 год): черный орел (изображение с раскрытыми, но опущенными, а не поднятыми вверх крыльями), увенчанный двумя золотыми трехзубцовыми коронами, без регалий в лапах. Предоставлено М.Золотарев

Города Новороссии и Крыма, основанные на новом месте, а порой около старых татарских поселков, получали названия, восходящие к древнегреческим временам, как Херсон и Одесса, или же новые, но на греческий лад – Севастополь, Симферополь. Екатерина возродила древний принцип наименований с формантом -поль, подобно тому как он присутствует в названии «Константинополь».

Удивительным образом эта, казалось бы, искусственная традиция ненадолго укоренилась в российской топонимии и даже вышла за пределы Новороссии и Крыма, дожив до времен Александра I – символического продолжателя дел великой императрицы. А некоторые греческие названия были возрождены, когда городам с давней историей, как, например, Феодосии, в Средние века ставшей Кафой, вернули исторические наименования. Справедливости ради надо сказать, что на некоторое время – в правление Павла I – часть греческих названий Екатерины была упразднена, тогда Севастополь недолго звался Ахтиаром, а Феодосия – снова Кафой.

Как бы то ни было, стремление императрицы подчеркнуть возрождение, воскрешение греко-византийской православной традиции на крымских землях и освобождение их от татарской власти как нельзя лучше соотносилось с евангельским воскрешением, воскрешением праведного Лазаря, днем памяти которого датирован манифест Екатерины.

Четвёртое царство

Не менее знаковый характер носила и дата 2 февраля – день Сретения Господа нашего Иисуса Христа. Сретение Господне символизирует встречу Старого и Нового Заветов – воплощение чаяния Спасителя и надежду на искупление грехов. Это встреча Христа, приход Спасителя, который в контексте екатерининской политики воспринимался как приход, а вернее, возвращение христианства на земли Крыма, включение этих территорий вновь в состав христианской, православной ойкумены, подвластной православной государыне.

Чрезвычайно символична и та форма, в которой Крым нашел свое воплощение в императорском титуле, – Царство Херсониса Таврического.

До этого с конца XVI века титул русских государей включал названия только трех территориальных объектов, имевших статус царств. Это царства Казанское, Астраханское и Сибирское, которые были присоединены к России еще в XVI столетии. Сами эти царства являлись бывшими ордынскими ханствами, а их прозвание царствами восходит к русской традиции именования ордынского хана царем. Наличие в титуле определений «Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский» само по себе повышало статус царства Русского, которое таким образом обозначалось не только владетелем своих бывших «сюзеренов» (точнее, «осколков» этого сюзерена), но и своеобразным царством царств – государством более высокого ранга, равного по статусу империи. Крым также получил в монаршем титуле статус царства, но этот статус оказывался многозначным.

Во-первых, наименование Крыма царством вписывалось в старую схему наименования царствами татарских ханств. И это соответствовало реальному положению вещей, поскольку до принятия Крыма под Российскую державу на полуострове располагалось Крымское ханство, считавшее себя наследником Золотой Орды.

Во-вторых, Крым получил самый высокий возможный статус среди титульных рангов – статус царства (в противоположность, например, статусу великого княжества) – и занял место в первом ряду таких титульных наименований по соседству с царствами Казанским, Астраханским и Сибирским. Тем самым Екатерина подчеркивала особое значение, которое она придавала присоединению Крыма и его положению в составе Российской империи. Это присоединение, по сути, оказывалось столь же значимым, как и включение в состав России Казанского, Астраханского и Сибирского ханств – иными словами, одним из самых важных в российской истории.

И наконец, в-третьих, и это, наверно, самое главное, статус царства отсылал к византийскому наследию. Царями на Руси именовали не только ордынских ханов, но прежде всего византийских императоров, да и само появление царского статуса у русских государей воспринималось также как воплощение преемственности от Византии. Следовательно, понимание титульного обозначения «Царство» претерпело при Екатерине существенные изменения: теперь оно не столько соотносилось с бывшими ордынскими ханствами, сколько служило отражением православной, византийской, имперской преемственности. Крым – в качестве бывшей части Византийской империи – своим обозначением в императорском титуле маркировал символическое присутствие в нем самой Византии.

От Херсонесоса к Херсонисису

Столь же показательна и вторая часть титула – «Херсониса Таврического». Екатерина не стала называть новоприобретенное государство Крымом, Крымским царством. Она обозначила его с помощью названия Херсонес, принадлежавшего античному и средневековому центру древнегреческих и византийских владений в Крыму.

Именно Херсонес был административным центром византийских территорий на Крымском полуострове: в IX веке он получил статус фемы (военно-административной области) Византийской империи. «Царство Херсониса Таврического», таким образом, опять-таки означало претензию на Византию, воплощенную в одной из ее частей. Сама же форма «Херсонис» отражала современное Екатерине новогреческое произношение. В древнегреческий период это название звучало как «Херсóнесос» (в переводе с греч. «полуостров»), но впоследствии в результате лингвистического явления, именуемого итацизмом (когда греческая буква «эта» стала произноситься не как «э», а как «и»), приобрело уже в раннесредневековый период звучание «Херсонис».

Эта форма и была установлена в императорском титуле, что отсылало в первую очередь не к древней истории, а к современному Екатерине положению вещей, соотносилось с актуальными политическими задачами «Греческого проекта». Соответственно, сама форма крымского титула императрицы была не только фиксацией уже произошедшего возрождения византийского наследия, но и заключала в себе программу на будущее.

Особое место новый титул «Царица Херсониса Таврического» занял на серии серебряных монет, отчеканенных в 1787 году в связи с путешествием Екатерины в Крым. На их аверсе крымский титул представлял собой круговую легенду, обрамлявшую вензель императрицы. Эти монеты получили в нумиз- матике наименование «таврические». Важно подчеркнуть, что чеканка монеты в данном случае тоже носила символический характер, поскольку производилась на Таврическом монетном дворе в Феодосии и фиксировала вхождение Тавриды в состав империи.

Путешествие к общим истокам

Само же путешествие, ставшее грандиозным церемониальным спектаклем, Екатерина осуществила подобно монархам, объезжавшим новые владения и тем самым закреплявшим свою власть над ними. Хорошо известно, что ее спутником был Иосиф II Габсбург, которого нередко воспринимают в качестве исключительно австрийского императора. Но на самом деле Иосиф II был не рядовым европейским государем, а императором Священной Римской империи германской нации, то есть главным по статусу правителем Европы. Императоры Священной Римской империи считались преемниками императоров Древнего Рима. «Римский кесарь» – так их именовали на Руси. Российская же империя через Византию также восходила к древнеримской. Для русской царицы принципиально важным было достичь легитимации присоединения Крыма в глазах европейского мира – для этого и был приглашен в путешествие Иосиф II.

Поскольку Крым, согласно официальной идеологии Екатерины, воспринимался как возрожденная часть Греции, а сама Греция находилась под властью турецкого султана, то эта освобожденная ее часть представляла собой часть общей европейской колыбели – той самой Древней Греции, к которой в конечном итоге восходила и культурная традиция Древнего Рима. Вторая половина XVIII века была временем возрождения огромного интереса к античному культурному наследию. Поэтому Екатерина везла императора Иосифа к их общим истокам – истокам европейской цивилизации и государственности (только Священной Римской империи – через Западную Римскую, а Российской – через Византию). И конечно, сам факт возрождения этой колыбели не мог оставить Иосифа II равнодушным.

Герб Таврической области

Но помимо словесного присоединение Крыма к России получило и эмблематическое воплощение.

8 марта 1784 года Екатерина II утвердила доклад Сената «О гербе Таврической Области»: «В золотом поле двухглавый орел, в груди онаго в голубом поле золотый осьмиконечный крест, означающий, что крещение во всей России чрез Херсонес произошло; крест же поставлен в Государственном гербе для того, что и оный прислан от Греческих Императоров в Россию тогда, когда восприято Великими Князьями крещение».

Таврический герб тем самым представлял собой соединение государственного герба (в цветах, утвердившихся с петровского времени, – черный двуглавый орел в золотом поле) с православным символом (золотым восьмиконечным крестом в голубом поле). И государственный герб с двуглавым орлом, как небезосновательно полагали в годы царствования Екатерины, и православие, символически воплощенное в восьмиконечном кресте, как это и есть в действительности, имели своим источником Византию.

При этом заимствование Россией двуглавого орла, на самом деле имевшее место во времена Ивана III, отодвигалось в глубь времен – к эпохе христианизации Руси, то есть к правлению святого Владимира, оказываясь современным «восприятию Великими Князьями крещения». Восприятие православия и восприятие государственной символики (а значит, и государственной традиции Византии) шли как бы рука об руку. И то и другое свидетельствовало об исторической преемственности от византийской цивилизации, а сама государственность самым тесным образом сопрягалась с православной верой.

Неразрывность этого целого подчеркивалась в гербе, своим идейным содержанием полностью отвечавшем государственной идеологии екатерининского царствования по отношению к Крыму и Османской империи. Заметим, что восьмиконечный православный крест занял место на груди двуглавого орла, то есть в самом его «сердце», где в государственном гербе России располагался щиток с изображением Георгия Победоносца – древним символом московских князей, с XVIII века представленном в гербе Москвы.

Этот крест зримо обозначал тот факт, что само крещение Руси, принятое от Византии, имело истоком именно Крым. И действительно, крещение князя Владимира, согласно летописной традиции, произошло в Херсонесе (по-славянски Корсунь), откуда, таким образом, свет христианства и пришел на Русь. Это придавало особый смысл пониманию Крыма как Царства Херсониса Таврического, поскольку значение Херсонеса не исчерпывалось лишь его государственной «функцией» в качестве провинции Византии, а эти земли представлялись как источник христианизации Руси.

В этом смысле присоединение Крыма было возвращением России к своим древним началам, обретением вновь того пути, по которому двигались на Русь и государственность, и православная вера, что обосновывало и принятие в состав империи Крыма, и ликвидацию Крымского ханства, и выход державы к Черному морю. Данный вектор внешней политики екатерининского царствования становился исторически оправданным, исторически справедливым и исторически необходимым. И таврический титул, и таврический герб символизировали восстановление традиции, идущей от византийских, греческих истоков Руси, что было характерно для всей политики Екатерины Великой по отношению к новоприобретенным причерноморским землям.

Под шапкой Мономаха

Герб Царства Херсониса Таврического оставался неизменным вплоть до середины XIX века. При Павле I он, как и другие титульные гербы, был помещен в проект Полного (Большого) государственного герба (1800), где занял место в щитке, расположенном под центральным щитком с государственным орлом. Здесь в описании таврического герба золотой крест назван «греческим тройным», а представлен он с тремя горизонтальными перекладинами (что неверно с точки зрения изображения восьмиконечного креста в церковной традиции). Кроме того, герб был увенчан короной «о пяти остроконечных зубцах с зеленою бархотною накрышкою» – так изображены в гербе 1800 года и короны в гербах других царств (Казанского, Астраханского и Сибирского). При Николае I, в 1832-м, герб Царства Херсониса Таврического в числе гербов других титульных объектов, обладавших наиболее высо- ким статусом, был помещен на одном из крыльев российского двуглавого орла.

Новый вариант герба Таврической губернии утвердил Александр II 8 декабря 1856 года. Этот герб на основе предшествующего создал выдающийся отечественный геральдист барон Борис Васильевич Кёне (1817–1886). Изображение и описание двуглавого орла кардинально изменились. Теперь это был черный византийский орел, увенчанный двумя золотыми трехзубцовыми коронами, без регалий в лапах (клюв и когти орла золотые, а языки – червленые).

Лазуревый щиток с крестом получил золотые края (по сути, окантовку), вероятно, чтобы избежать неприемлемого в традициях классической европейской геральдики наложения финифти (эмали) на финифть. Византийский тип орла – это его изображение с раскрытыми, но опущенными, а не поднятыми вверх крыльями. Кёне, следовательно, усилил византийскую семантику этого символа, лишив его черт государственного орла России, но оставив неизменной имперскую расцветку – черно-золотую (на самом деле византийский двуглавый орел был золотым в красном поле). «Таврический» орел в целом походил на двуглавого орла времен Ивана III, головы которого также увенчивали трехчастные короны (правда, их структура была сложнее).

Чтобы еще больше подчеркнуть византийско-русскую преемственность, которую транслировало наименование «Херсонис Таврический», гербу этого царства была придана и своя корона. В Больших государственных гербах Российской империи 1857 и 1882 годов (и в других, включавших основные титульные гербы) щит с гербом Царства Херсониса Таврического увенчался шапкой Мономаха. А щит с объединенными гербами древних русских столиц (Киевским, Владимирским и Новгородским) украсила шапка Мономаха второго наряда.

Таким образом в геральдике нашла отражение легенда о дарах Мономаха – царских регалиях, включая знаменитую шапку, якобы переданных когда-то византийским императором Владимиру Мономаху. А взаимное соотношение двух гербов и двух шапок подчеркнуло мысль о преемственной связи с Византией не только Московской Руси, но также Владимирской, Киевской и Новгородской – словом, всего древнерусского мира.

Идея таврического герба времен Екатерины получила законченное воплощение. Теперь Царство Херсониса Таврического было проводником не только православной веры и главного государственного символа, но и главной государственной регалии, то есть и религии, и государственности, и самой монархической власти одновременно.

Такое осмысление значения Крыма и его присоединения к России на уровне государственной идеологии оставалось актуальным, как видим, и для второй половины XIX века. Семантика византийских истоков в некоторой степени даже усилилась, что можно связать и с событиями Крымской войны 1853–1856 годов, и с общей ориентацией определенной части российской культуры того времени на древнее русское историческое прошлое.