Из воспоминаний Романова Георгия Петровича.
Очень хорошо все запоминают свой первый бой. Мигом с человека слетает вся шелуха, открывается подлинное нутро.
Все в воспоминаниях восхищаются героической сорокопяткой, но на конец войны она устарела. Даже новое орудие с удлиненным стволом устарело. Пушка легкая и скорострельная, хорошая прицельность. Один раз на спор положил снаряд с дистанции в 500 м в окно чердака. Там засел немецкий пулеметчик. Только щепки во все стороны полетели...
Броневики и бронетранспортеры мы пробивали. К зиме 43-го немцы довели броню своих танков до 100-мм. Настряпали новые «Тигры» и «Пантеры». Броню основных танков постоянно наращивали и усиливали. Стали применять броневые экраны и звенья от гусениц. Они нас могли спокойно на дистанции в 1000 м взять.
Наше основное расстояние это 300 м. Надо еще стремится в борт попасть. В лоб было бесполезно танки брать. Появились подкалиберные снаряды, но и они использовались на небольшом расстоянии. Нам их выдавали поштучно. Очень редко выдавали на орудие 10 штук. Только в 45-м норма увеличилась.
Первый бой. Наша батарея из 6 орудий входила в штат 190-го полка пехоты. Полк имел батарею трехдюймовок. Удар нанесли по нашим позициям. Снега в декабре было мало. Стоял небольшой морозец.
Немцы выскочили на нас на приличной скорости, они постоянно маневрировали. Надвигалось около 12 танков «Т-3» и «Т-4». На бугор вылезли немецкие самоходки и стали посылать свои 88-мм снаряды. До бугра более километра.
Немцы произвели атаку без артподготовки, все было внезапно. Они из-за внезапности выиграли. Орудия все стоят в ровиках замаскированные, затянуты сетками маскировки. Наш комбат растерялся, опыта мало было. Приказал одному взводу огонь открыть.
Сразу три сорокопятки ухнуло, недолет. Стреляли с дистанции в 600 м. Прозвучали следующие залпы. Мы все за происходящим следим. Один из десяти снарядов в цель попал, но броню не пробил. Немцы позиции взвода обнаружили. Две самоходки по позиции ударили, передние танки подключились. Все остальные продолжали вперед идти.
Сразу все три орудия накрыли. Там на позиции сплошные разрывы, обломки ящиков вверх взлетают. Они только один танк подбили. Вся масса уже к нам приблизилась. Все идут наперерез и скоро свои борта покажут. Взводный между орудиями нервно бегает, просит не спешить.
Мы с нормально расстояния огонь открыли. Свой танк хорошо видел. Пришлось его в лоб бить. Снаряд выше прошел. Кричу: «Снаряд!» А снаряд давно в стволе... Расчет слаженно работал. Второй снаряд рикошетом от брони ушел, только голубая искра пробежала.
Нам уже от самоходки «подарок» с высоты летит, влетел в задний бруствер. Все осколки вверх ушли. Одному из расчета осколок каску пробил и сорвал с ухом. Наш товарищ по земле катается и кричит. На мгновение замешкался. Командир орудия меня попытался оттолкнуть, хотел сам за прицел встать. Только крикнул: «Не лезь!»
Снова огонь открыл. Этот танк мы достали. Кто из нас непонятно. Наши пушки как автоматы работали... Только звук гильз раздавался. Танки бы нас раскатали, на батарее только три пушки оставалось. Один танк у немцев горел, второй отползал с порванной гусеницей.
У немцев была другая цель. Они пытались прорвать наш левый фланг. За группой танков пошла группа бронетранспортеров и танков. Уже завязывался узелок Корсунь-Шевченского котла, немцы делали попытки тактических прорывов. Преследовали какие-то свои непонятные цели.
Мы били в борт удаляющейся от нас группе. Самоходки с высоты огонь продолжали, разбили одно орудие. Скорее всего все орудия добили бы, но ударили наши гаубицы. Самоходки сразу отползли и перестали стрелять. Гаубицы обрушили огонь на танки. Остановить их не смогли, но один застыл на месте.
Мы занимались бронетранспортером, зажгли. Выскочили немцы и побежали прочь. Шинели прекрасно на белом видны. Мы зажгли остановленный гаубицами танк, стали посылать осколочные по убегающим немцам. Снарядов в этот момент не жалели. Весь экипаж бронетранспортера уничтожили. К горящим немецким машинам подбежала пехота и выживших немцев добила.
После боя похоронили своих товарищей. Девять человек похоронили и двадцать девять отправили к медикам. На батарее вместе с коноводами было шестьдесят человек. Раненые были тяжелыми. Рассматривал первые трофеи, все было в новинку.
Потом привели орудия в порядок, осталось три орудия. Бой всего тридцать минут длился. Самоходки кроме наших сорокопяток уничтожили две трехдюймовки. Пехоте тоже от них досталось. Пехота отдельно своих недалеко хоронила. За три танка и бронетранспортер заплатили такую цену.
Свою медаль «За отвагу» получил за поддержку пехоты. Продвигаться мешал вкопанный немецкий танк. Стреляли и другие немцы, но этот досаждал особенно. Комбат приказал нашему командиру орудия танк уничтожить.
Ударили с 300 м, но башню не смогли взять. Танк ответил. Командира ранило, заряжающего убило. Комбат кричит: «Огонь!». Все бесполезно...
Взял у пехоты двух бойцов и покатили пушку в обход танка. Коноводы куда-то пропали. На руках свою сорокопятку катили, по снегу упирались...
Всего 8 снарядов взяли. Хорошо виднеется башня и ствол, но и этого хватит. С третьего снаряда в него попал. Только после пятого снаряда танк вспыхнул и загорелся. Немцы танк покинули и убежали.
Пехота в атаку пошла. Немцы стали покидать траншею, а у нас только три снаряда. Стрельнули, куда-то попали. Немцы плотно отстреливались при отходе, пулеметчики менялись и прикрывали отход.
Мы из своих карабинов огонь открыли, немцы из пулемета ответили. Мы все в снег зарылись, пули по щиту стучат. Карабинами много не навоюешь. Мало снарядов взяли... Наша пехота подошла. Заткнули пасть танку.
Оценили 5 человек
5 кармы