Теперь перед Западом стоит задача обезвредить мину убежденности собственного электората в «победе» Украины и в унижении России.
Ларри Джонсон, бывший аналитик ЦРУ, пишет: «Я больше не имею допуска и не имел доступа к секретным оценкам разведки. Однако я слышал, что готовая разведывательная информация, предоставляемая американским политикам, продолжает утверждать, что Россия находится в безвыходном положении, а её экономика рушится. Кроме того, аналитики утверждают, что украинцы побеждают русских».
Джонсон отвечает, что из–за отсутствия достоверных источников информации “западные агентства сегодня почти полностью зависят от сообщений «дружественных» иностранных разведывательных служб, не проявляя при этом «должной осмотрительности» путём перекрестной проверки расхождений с другими отчётами.
На практике это в значительной степени означает, что западные репортажи просто повторяют пиар-линию Киева. Но возникает огромная проблема при сопоставлении киевской информации (как говорит Джонсон) с британскими отчетами — для «подтверждения».
Реальность такова, что британские репортажи также основаны на том, что говорит Украина. Таким образом то, что используется для подтверждения и валидации, на самом деле исходит из одного и того же источника. Это становится — намеренно — пропагандистским мультипликатором.
Однако, говоря простым языком, все эти пункты являются «отвлекающим манёвром» Грубо говоря, так называемая западная «разведывательная деятельность» больше не является искренней попыткой понять сложную реальность. Скорее она стала инструментом фальсификации сложной реальности, чтобы попытаться манипулировать российской психикой в направлении коллективного пораженчества (в отношении не только Украины, но и идеи что Россия должна оставаться суверенным целым).
И — в той мере, в какой «ложь» фабрикуется, чтобы приучить российскую общественность к неизбежному поражению — обратная сторона явно предназначена для того, чтобы приучить западную общественность к «групповому мышлению», что победа неизбежна. И что Россия — это «нереформированная империя зла», которая угрожает всей Европе.
Это не случайность. Это в высшей мере целенаправленное действие. Это поведенческая психология в действии. Дезориентация, созданная во время пандемии Ковида; постоянный поток моделей анализа, основанных на «данных», навешивание ярлыков любую критику в адрес «единого повествования» как на антиобщественную дезинформацию — позволили западным правительствам убедить своих граждан, что «блокировка» была единственным рациональным ответом на вирус. Это было неправдой (как мы теперь знаем), но «пилотный» эксперимент в области поведенческой психологии «nudge-psychology» прошёл очень хорошо — даже лучше, чем предполагали его собственные архитекторы.
Профессор клинической психологии Маттиас Десмет объяснил, что массовая дезориентация не формируется в вакууме. Она возникает на протяжении всей истории человечества в результате коллективного психоза, который развивается по предсказуемому сценарию:
Как и в случае с карантином, правительства использовали поведенческую психологию для нагнетания страха и изоляции больших групп людей в стада, где ядовитые насмешки над любым противоречием сдерживают любое критическое мышление или анализ. Гораздо комфортнее находиться внутри стада, чем вне его.
Доминирующей характеристикой здесь является сохранение верности группе — даже когда политика работает плохо, а её последствия тревожат совесть членов группы. Лояльность группе становится высшей формой морали. Такая лояльность требует, чтобы каждый член группы избегал поднимать спорные вопросы, подвергать сомнению слабые аргументы или отказываться от принятия желаемого за действительное.
«Групповое мышление» позволяет некоторой самовоображаемой реальности отделяться, всё дальше и дальше уходить от любой связи с реальностью, а затем переходить в заблуждение — всегда опираясь на единомышленников из группы поддержки для своего утверждения и расширенной радикализации.
Итак, это «прощание» с традиционной разведкой! И «добро пожаловать» в западную разведку 101: геополитика больше не вращается вокруг понимания реальности. Речь идет об установке идеологического псевдореализма, который является универсальной установкой единого группового мышления, такого, что все живут пассивно в соответствии с ним, пока не станет слишком поздно менять курс.
На первый взгляд это может показаться новой умной психологической операцией — даже «крутой». Но это не так. Это опасно. Намеренно работая над глубоко укоренившимися страхами и травмами (например, Великая Отечественная война для русских (WW2)), она пробуждает в коллективном бессознательном тип экзистенциального бедственного положения нескольких поколений – тотальное уничтожение – опасность, с которой Америка никогда не сталкивалась и к которой у американцев нет никакого сочувственного понимания.
Возможно, воскресив давние коллективные воспоминания о чуме в европейских странах (например, в Италии), западные правительства обнаружили, что смогли мобилизовать своих граждан вокруг политики принуждения, которая в противном случае полностью противоречила их собственным интересам. Но у народов есть свои собственные мифы и цивилизационные нравы.
Если это было целью (приучить русских к поражению и окончательной балканизации), то западная пропаганда не только потерпела неудачу, но и добилась обратного. Россияне тесно сплотились против экзистенциальной западной угрозы и готовы «пойти на стену» [имеется ввиду: "выйти на стены осажденной крепости, чтобы сражаться"], если потребуется, чтобы победить её.
С другой стороны, ложное продвижение картины неизбежного успеха Запада неизбежно породило ожидания политического результата, который не только не осуществим, но и всё дальше уходит за горизонт, поскольку эти фантастические заявления о российских неудачах убеждают европейских лидеров в том, что Россия может принять результат, соответствующий созданной ими ложной реальности.
Еще одна «собственная цель»: перед Западом теперь стоит задача обезвредить мину убежденности собственного электората в «победе» Украины, а также в унижении и разложении России. За ними последуют гнев и недоверие к западным элитам. Экзистенциальный риск возникает, когда люди не верят ничему, что говорит элита.
Проще говоря, это обращение к хитроумным «теориям подталкивания» привело лишь к отравлению перспективы политического дискурса. Ни США, ни Россия сейчас не могут перейти непосредственно к чисто политическому дискурсу:
Во-первых, стороны неизбежно должны прийти к некой молчаливой психологической ассимиляции двух совершенно несвязанных реальностей, которые теперь превращаются в осязаемые, жизненно важные существа с помощью этих психологических техник «разведки». Ни одна из сторон не признает обоснованность или моральную правоту Другой Реальности, но её эмоциональное содержание должно быть признано психологически — вместе с травмами, лежащими в их основе — для того, чтобы политика была разблокирована.
Короче говоря, этот извращенный западный гипертрофированный psyops, вероятно, продлит войну до тех пор, пока факты на местах, наконец, не приблизят противоположные ожидания к тому, что может быть «новой возможностью». В конечном счете, когда воспринимаемые реальности не могут быть «сопоставлены» и детализированы, война перетирает одно или другое в более смягчённую форму.
Деградация западной разведки началась не с недавнего коллективного «восторга» по поводу возможностей «психологии подталкивания» (nudge-psychology). Первые шаги в этом направлении начались с изменения этики, восходящего к эпохе Клинтона и Тэтчер, когда спецслужбы были «неолиберализованы».
Больше не ценилась роль «адвоката дьявола» — донесения «плохих новостей» (т.е. жёсткого реализма) до соответствующего политического руководства; вместо этого произошел радикальный переход к практике «бизнес-школы», когда перед службами ставилась задача «повысить ценность» существующей государственной политики и (даже) создать «рыночную» систему в разведке!
Политики-управленцы требовали «хороших новостей». А для того, чтобы «это закрепилось», финансирование было привязано к «добавленной стоимости» — администраторы, умеющие управлять бюрократией, были переведены на руководящие должности. Это ознаменовало конец классической разведки, которая всегда была искусством, а не наукой.
Проще говоря, это было начало фиксации разведки вокруг политики (для повышения ценности), а не традиционной функции формирования политики на основе здравого анализа.
В США политизация разведки достигла своего апогея после того, как Дик Чейни создал разведывательное подразделение Команда «Б», подчиняющееся лично ему. Оно должно было обеспечить антиразведку для борьбы с результатами работы спецслужб. Конечно, инициатива Команды «Б» пошатнула доверие среди аналитиков и обошла стороной работу традиционных кадров — как и предполагал Чейни. (Ему нужно было оправдать войну (войну в Ираке)).
Но были и другие структурные сдвиги. Во-первых, к 2000 году разбуженный нарциссизм начал затмевать стратегическое мышление, создавая свой собственный новый групповой образ мышления. Запад просто не мог избавиться от ощущения себя в центре Вселенной (хотя уже не в расовом смысле, а через пробуждение «политики жертвы», требующей бесконечного возмещения ущерба и репараций и такие «проснувшиеся» ценности, по счастливой случайности, казалось, «помазали» Запад на обновленное глобальное «моральное первенство»).
Параллельно американские неоконсерваторы воспользовались этим новым пробуждённым универсализмом, чтобы закрепить мем «Империя имеет первостепенное значение’» Негласным следствием этого, конечно, является то, что первоначальные ценности Американской Республики или Европы не могут быть переосмыслены и перенесены в настоящее, пока «либеральное» имперское групповое мышление рассматривает их как угрозу безопасности Запада. Эта головоломка и борьба лежат в основе сегодняшней политики США.
Тем не менее остается вопрос, как разведданные, поставляемые американским политикам, могут утверждать, что Россия переживает экономический упадок, а Украина побеждает — вопреки легко наблюдаемым фактам на местах?
Что ж, нет проблем; вашингтонские аналитические центры получают большое, очень большое финансирование от военно-промышленного мира, причем преобладающая часть этих средств идёт неоконам и их настойчивым утверждениям, что Россия — это маленькая «заправочная станция», выдающая себя за государство, а не держава, которую можно воспринимать всерьез.
Неоконы рвут когтями любого, кто не согласен с их «линией», а аналитические центры нанимают целую армию «аналитиков» для подготовки «академических» докладов о том, что российская промышленность — в той мере, в какой она вообще существует — разрушается. С марта прошлого года западные военные и экономические эксперты регулярно, как по часам, предсказывают, что у России закончились ракеты, беспилотники, танки и артиллерийские снаряды и она тратит свои людские ресурсы, бросая волны необученных солдат на украинские осадные линии.
Логика простая, но снова ошибочная. Если объединеный альянс НАТО с трудом справляется с поставками артиллерийских снарядов, то Россия, с экономикой размером с небольшое государство ЕС, (по логике) должна быть в худшем положении. И если только мы (США) достаточно строго пригрозим Китаю относительно поставок России, то у последней в конце концов закончатся боеприпасы — и поддерживаемая НАТО Украина «победит».
Логика такова: затянувшаяся (пока не закончатся деньги) война должна привести к тому, что Россия останется без боеприпасов, а Украина, поддерживаемая НАТО, «победит».
Такая постановка вопроса совершенно неверна из-за концептуальных различий: Российская история — это история тотальной войны, которая ведется в длительной, «тотальной», бескомпромиссной борьбе с подавляющей силой противника. Но в этой идее заложена важная основа — убеждение, что такие войны ведутся годами, а их исход обусловлен способностью наращивать военное производство.
Концептуально в 1980-х годах США отошли от своей послевоенной военно-промышленной парадигмы в сторону оффшорного производства в Азии и поставок «точно в срок». По сути, США (и Запад) сместились в противоположном к «наращиванию потенциала» направлении, в то время как Россия этого не сделала: она сохранила идею устойчивости (самообеспечения), которая способствовала спасению России в годы Великой Отечественной войны.
Значит, западные спецслужбы снова ошиблись; они неправильно оценили реальность? Нет, они не «ошиблись». У них была другая цель.
Тех немногих, кто понял всё правильно, безжалостно карикатуризировали как марионеток-провокаторов, чтобы они казались абсурдными. А «Разведка 101» была переосмыслена как целенаправленное отрицание любого внекомандного мышления, в то время как большинство западных граждан будут пассивно жить в объятиях группового мышления — до тех пор, пока не станет слишком поздно, чтобы они могли пробудиться и изменить опасный курс, на который встали их общества.
Поэтому непроверенные украинские отчеты, подаваемые западным лидерам, не являются «сбоем» — это «особенность» новой парадигмы Intelligence 101, призванной запутать и отупить электорат.
Оценили 96 человек
113 кармы