Газета The Times от 11 августа 1915 года.

Компания в Галиции

Стэнли Уошберн, специальный корреспондент в русской армии, Галиция, конец июля

В течение нескольких месяцев я находился в группе войск под командованием генерала Алексеева (генерал Михаил Алексеев, в те дни командовал Северо-западным фронтом русской армии — РП) и мог перемещаться между армиями совершенно свободно. Когда я решил переехать в штаб Галицийского фронта к генералу Иванову (генерал Николай Иванов, в те дни командовал Юго-западным фронтом русской армии — РП), оказалось, что сделать это отнюдь не просто. Согласно разрешительным документам, для этого надо было выехать в Варшаву, а затем следовать по автодороге через населенные пункты в районе военных действий. Из Варшавы, согласно разрешению генерала Алексеева, в штаб Галицийского фронта меня должен был доставить молодой офицер. Мы уехали из города на автомобиле, даже не зная, где находится штаб генерала Иванова. В тот момент штаб следовал к новому месту расположения, и генерал оказался далеко от него, на западе в Галиции, чтобы быть на связи со своими армиями на левом фланге. Остановившись на расстоянии где-то 60-70 миль от Варшавы, мы вскоре разобрались, куда дальше двигаться, и спустя два дня приехали в причудливый российский городок недалеко от Галиции, куда рано утром прибыл и командующий вместе со всем штабом. Генерал Иванов расположился в специальном поезде, а его штаб — в старом музее. Одна из комнат была убрана, а украшавшие ее стены чучела зверей и птиц перенесены в большой зал. У меня было личное письмо от министра иностранных дел Сазонова, поэтому я смог встретиться с генералом почти сразу. В центре комнаты за двумя столами, покрытыми картами, сидел человек с густой бородой, выглядел он довольно усталым. Как только мы вошли, он поднялся и, пожав нам руки, предложил сесть.

Невозмутимый командир

Генерал Иванов — мужчина лет 60 с добродушным лицом и низким музыкальным голосом. Выглядит он абсолютно невозмутимым — все в нем выражает спокойствие, уравновешенность и абсолютный самоконтроль. Поскольку он говорит лишь по-русски, общаться нам пришлось через переводчика. С момента нашей первой встречи я много узнал о его штабе и нахожу, что личность генерала соответствует его внешности. Это великодушный, добрый и бескорыстный человек, боготворимый почти всеми, кому пришлось с ним служить и просто иметь дело. Его работа, его армия и успех России являются неотъемлемой частью всей его жизни. Я был впечатлен его могучим интеллектом и его понимаем великих задач, которые ему приходится решать.

Газета The Times от 11 августа 1915 года.

Обменявшись со мной парой банальных фраз, он спросил, что мне нужно. Я напрямую сказал, что западная общественность подавлена в связи с отступлением русских в Галиции, и что все союзники России хотят получать как можно более достоверные сведения о состоянии его армии. Генерал откинулся на стуле, с минуту изучающе смотрел на меня, слегка улыбнулся, а затем переводчик передал его слова:

«Генерал говорит, что вы можете делать все, что хотите в его армиях. Он поручит сопровождать вас офицеру, говорящему по-английски. Вы можете посещать любую армию, траншею, позицию или организацию. Он предложит вам разумный с его точки зрения план. Но если вы в этом не нуждаетесь, можете действовать как пожелаете, и он даст согласие на любую вашу просьбу».

Затем генерал Иванов наклонился над своими картами и указал основное расположение своих армий. После небольшой дискуссии он посоветовал мне начать с крайнего левого фланга — с самой дальней дивизии, действующей в Буковине, близ румынской границы. Предполагалось, что я смогу находиться столько, сколько мне понадобиться, и буду переезжать от армии к армии до тех пор, пока не посещу их все. Моим сопровождающим был назначен адъютант генерала князь Оболенский, который в течение следующих двух недель стал моим личным философом и другом.

Галицийское отступление

В штабе генерала придерживаются мнения, что протяженный русский фронт не мог быть сильными одновременно везде. Железнодорожная система и промышленность России не могут сравниться с германскими, которые были быстро мобилизованы для нужд войны. Почти с самого начала русские осознали, что им придется отступить. Они надеялись, что немцы не смогут так долго поддерживать превосходство в численности своих армий и снабжении боеприпасами и за рекой Сан (река в Польше и Украине, приток Вислы, в 1915 году служила опорным рубежом обороны русской армии — РП). Конечно, в течение нескольких дней было затишье, за время которого русские укрепились, но потом возобновились бои и, значит, увеличился расход боеприпасов, которых у русских не хватает. После этого стало ясно, что Лемберг (немецкое название Львова — РП) и Гродек (город неподалеку от Львова — РП) будут оставлены и использованы лишь в арьергардных боях, чтобы замедлить продвижение германских войск и дать возможность отойти русским. Задачей этого штаба [генерала Иванова] был отвод армий с этого гигантского фронта таким образом, чтобы противник не смог бы ударить им во фланг или зайти в тыл. При яростных атаках германских войск безопасная эвакуация армий на новые позиции должна рассматриваться, на мой взгляд, как действительно великое военное достижение.

Я только приехал из Петрограда, где эвакуация из Лемберга была воспринята с невероятным негодованием, и с удивлением обнаружил, что здесь [на фронте] никто не придал этому значения. Один генерал мне объяснил: «Мы не можем занять невыгодную позицию только лишь для морального эффекта. Лемберг не имеет большой ценности для нас с военной точки зрения. Поэтому мы отступили. Скоро мы вернем его». Тогда я услышал подобные слова впервые, но с тех пор офицеры всех рангов произносили их как минимум сотню раз. Все были согласны, что отступление из Галиции после стольких месяцев упорной борьбы неприятно, но я не встретил ни одного человека, который выглядел бы из-за этого подавленным. Меня уверяли, что потери среди немцев и австрийцев значительно выше русских, а один высокопоставленный чиновник сказал, что германские войска оценивают свои потери за два месяца в 380 тысяч человек — погибших, раненых и пропавших без вести. Один офицер рассказал мне: «Не смотря на их наступление и бюллетени с описанием успехов, в немецких окопах царит уныние. Мы точно знаем, что в каждом городе, в каждой деревне в Восточной Силезии полно раненых. С тех пор, как неприятель пересек Дунаец (река в Польше у границ российской империи — РП), там теперь нескончаемая вереница раненых, охватывающая всю границу. Задача России заключается в том, чтобы не давать немцам наращивать мощь».

Ураган огня

Петроград, 11 августа. В сегодняшнем коммюнике русского Генштаба сообщается:

По поступившим сведениям, 8 августа германские войска продолжили попытки наступления на Ковно (ныне Каунас — РП). Неприятель атаковал наши укрепления в районе деревни Пайпл (Piple) по линии фронта Элисентал (Elisenthal) на реке Тессис (Tessis — очевидно, географические названия были автором статьи восприняты на слух и искажены, ничего даже близко похожего в России нет — РП).

Газета The Times от 11 августа 1915 года.

Вскоре после полуночи вражеская артиллерия начала обстрел наших позиций из орудий всех калибров, включая 16-дюймовые (406 мм). Этот ураган огня продолжался не менее двух часов, наши батареи открыли ответный огонь.

Около трех часов утра немцы плотным строем пошли в атаку на наши позиции, но к 5 часам утра массированным огнем и мощными контратаками они были оттеснены по всему фронту. 8 августа в полдень интенсивность вражеского огня вновь усилилась, непрерывная канонада продолжалась весь день. С наступлением вечера вражеская пехота снова пошла в атаку, и смогла захватить часть траншей, но вскоре героическими усилиями в очередной раз была отброшена с огромными для врага потерями.

Глазами немцев

Cologne Gazette (Кельнская газета — РП) в субботу опубликовала телеграмму из Берлина о «разрушенных надеждах» четырехсторонней Антанты. Не последний интерес в этом сообщении представляет попытка объяснить, почему даже падение Варшавы не послужило поводом для праздничных мероприятий в Берлине. Cologne Gazette объясняет, что Берлин просто устал от торжеств по случаю прежних успехов в войне, и рисует картину безумных манифестаций, происходивших бы в Лондоне, Париже, Петрограде и Риме после подобной победы.

«Нет ничего необычного в непоколебимом спокойствии [немцев] и уверенности в полном успехе, и эту экстраординарную победу неизмеримого политического и военного значения отпраздновали лишь вывешиванием флагов и колокольным звоном, — пишет газета. — Не было шумных фестивалей. Не было ничего кроме обычного салюта перед собором. В целом жизнь столицы едва изменилась».

Затем автор подробно описывает в своей обычной манере разочарованность всех стран-союзниц. Он приходит к следующему заключению: «Россия наталкивается на тяжелейшую проблему [следующих одно за другим поражений на фронте], а Англия и Франция ничего не предприняли. Антанта была способна долго обманывать мир во многих вещах, но всему есть конец. Происходящее на Восточном фронте [отступление русской армии из Польши и Галиции] открывает глаза даже там, кто был полностью одурачен. Теперь они спрашивают, что случится, когда эти сражения закончатся. Они смотрят на Западный фронт, где силы западных держав оказались в критическом положении, и больше ничто не дает повода усомниться, что поражение стран-союзниц [Антанты] неизбежно».

На Восточном побережье уничтожен отряд цеппелинов

Минувшей ночью секретарь Адмиралтейства сделал следующее заявление:

Ночью между 8.30 вечера и 2.30 утра эскадра вражеских воздушных кораблей совершила налет на Восточное побережье. Были сброшены зажигательные бомбы, но их быстро удалось потушить, и причиненный ущерб оказался не существенным. Сообщается о следующих потерях: погибли один мужчина, две женщины и четверо детей; ранены пятеро мужчин, семь женщин и двое детей.

Наземные силы сбили один цепеллин и, как сообщается, утром он был доставлен в Остенд. Дирижабль был изготовлен в Данкирке, имел мощную защиту и предназначался для дальних рейдов. Сообщается, что в результате взрыва и повреждения части отсеков он был полностью разрушен.

Ночь, выдавшаяся чрезвычайно темной, местами сопровождалась густым туманом, что затруднило вылет аэропланов. К сожалению, один из пилотов, направленных на перехват дирижаблей, 23-летний младший лейтенант Р. Лорд, погиб при посадке в темноте.

Этот уже третий вражеский цепеллин, уничтоженный в небе над нашей страной.

Амстердам, 10 августа. Согласно телеграмме, поступившей в газету Telegraaf с Амеланда (остров, принадлежащий Голландии, которая в Первую мировую войну сохраняла нейтралитет — РП), рано утром четыре цепеллина пролетели с запада на восток. Reuter.

Перевод с английского Екатерины Мархулия.