До своего перевода в апреле 1985 г. в Главное управление уголовного розыска МВД СССР (ГУУР) и переезда в Москву я работал в должности начальника 2-го отдела Управления уголовного розыска (УУР) УВД Воронежского облисполкома (по убийствам и другим преступлениям против личности). В г. Воронеж наша семья приехала в конце ноября 1956 г., когда 91-й инструкторский полк моего отца лётчика-истребителя перебросили сюда из пос. Сокол (ранее Разбойщина-2) Саратовского района Саратовской области.
Все его эскадрильи вошли в Воронеже в состав 4-го центра боевого применения истребительной авиации Военно-Воздушных Сил (ВВС), затем переведенного в 1961 г. во время хрущёвского "разгона авиации" в г. Липецк. Там он находится и в настоящее время, но уже под названием 4-го Центра боевого применения и переучивания лётного состава ВКС России (в/ч 81819).
А наших отцов, как лиц несколько более старшего возраста, отправили на военную пенсию, оставив жить в Воронеже. Но все они пошли трудиться уже на гражданском поприще.
Когда мы уезжали из-под Саратова, там несколько ночей весь горизонт и полнеба на востоке были красными, т.к. за Волгой из-за аварии горел магистральный газопровод. Но это был техногенный, мирный пожар.
А вот в Воронеже мы увидели следы настоящей войны. Уже в автобусе по пути с железнодорожного вокзала на станции Воронеж-1 в "Авиагородок", где находился недавно построенный для нашей воинской части Дом офицерского состава (ДОС), нас поразили стоявшие даже на центральной улице областного центра (проспекте Революции) полуразрушенные здания, в т.ч. магазин "Утюжок", кинотеатр "Пролетарий" и др. Народ называл их здесь "развалинами".
Тогда в 8-летнем возрасте я узнал, что все эти руины возникли в 1942-1943 гг., когда в Воронеже шли непрерывные бои. В Саратове ничего подобного мы не видели.
Не меньшие разрушения оказались недалеко и от нашего ДОСа, расположенного на тогдашней юго-западной окраине города. Их снесли только в 1960 г., а на их месте возникли три жилых дома Мехзавода (в то время завода №16) с магазинами на первых этажах (люди прозвали их в шутку "Тремя пескарями").
Затем в 1967 г. восстановили в качестве Дома культуры этого предприятия находившийся неподалеку полуразрушенный довоенный Дом офицеров с изображениями на стенах 2-го этажа цветных фигур разных полководцев. Это была последняя из расположенных поблизости от нас "развалин".
Конечно, увиденное стимулировало у меня и моих ровесников интерес к военной истории, особенно к истории нового для нас города. Мы узнали, что Воронеж основали в 1585 г. по царскому указу как крепость для защиты от постоянных нападений с юга кочевников, и прежде всего крымских татар. Они при поддержке Османской империи совершали опустошительные набеги на Россию, а потом продавали в Кафе (нынешней Феодосии) тысячи и тысячи пленных в рабство в основном итальянским генуэзцам.
Крымское ханство (осколок Золотой Орды) представляло тогда серьезную опасность для России. Именно оно в 1571 г. сожгло Москву, а на следующий год вознамерилось вообще оккупировать русскую столицу. Однако в шестидневной битве у села Молоди нынешнего Чеховского района Московской области войско князя Воротынского численностью всего 60 тыс. чел. завершило 3 августа 1572 г. разгром вдвое превосходившей их Крымско-Ногайской орды хана Девлет-Гирея, остатки которой бежали на юг.
Воронеж на 4 года старше Царицына, называвшегося с 1925 г. по 1961 г. Сталинградом, а теперь именуемый городом-героем Волгоградом. Располагается поблизости от впадения (устья) одноименной реки в Дон на самом южном краю лесистой Среднерусской возвышенности. Дальше до Черного, Азовского и Каспийского морей, до Кавказских гор и полупустынь Западного Казахстана простираются сплошные степи, очень удобные в 1942 г. для действий танковых и моторизованных немецко-фашистских войск.
Река Воронеж делит город на правобережную (северную, возвышенную) и левобережную (южную, равнинную) части. С 1970 г. ее обширная пойма, всегда заливавшаяся в весеннее половодье, превратилась в водохранилище ("воронежское море") после возведения плотины недалеко от ее устья.
Город стал колыбелью русского Военно-Морского Флота, т.к. здесь царь Пётр Первый в 1695 г. построил много военных кораблей для второго (успешного) похода на тогда турецкую крепость Азов. При этом он не испугался Османской империи, в те времена являвшейся сверхдержавой и полностью контролировавшей Азовское и Черное моря, запирая своими крепостями устья всех впадающих в них крупных рек (Дона, Днепра, Дуная, Кубани и др.).
Царь Пётр вообще всегда проявлял личную храбрость. Еще находясь 1.06.1691 г., в Белом море, в 120 верстах от Архангельска, его яхта по пути к Соловецким островам попала в "ужаснейшую бурю", как писала об этом в 1875 г. в своей книге "История Петра Великого" С. Чистякова.
"Яхта стонала и трещала от страшных порывов ветра и могучих ударов волн", которые "заливали ее и бросали, как ореховую скорлупу... Мало-помалу цепенящий ужас наполнил сердца самых бесстрашных. Бояре, офицеры и солдаты потеряли голову, молились, плакали, поручали свою душу Богу..."
Царь, хотя тоже причастился, но "спокойно и твердо смотрел на яростное море. Он взялся за руль и вступил в борьбу с мятежными волнами".
Петру затем помог опытный соловецкий моряк и лоцман Антип, попросивший руль. Царь, который всегда уважал специалистов, согласился, а тот сумел провести яхту в Унскую губу Соловецкого архипелага между рядами подводных камней, где постоянно разбивались суда в гораздо более тихую погоду.
В Архангельске Пётр многому научился в кораблестроительном деле. Обычно упоминается об участии Петра, как плотника, в постройке корабля в Голландии. Между тем, как писала Чистякова, царь еще в 1696 г., т.е. до поездки Европу, "сам с топором, циркулем или аршином в руках с утра до вечера был на работах... Собственноручно, почти без посторонней помощи Пётр построил самую большую и самую легкую на ходу галеру "Principium". К апрелю на плаву стояли 2 (парусных) корабля, 23 галеры, 4 брандера и еще более 1500 различных судов для перевозки снарядов, орудий и запасов".
С тех давних времен ряд населенных пунктов, в частности в Бутурлиновском районе Воронежской области, сохранил такие специфические названия, как села "Клёповка", "Днищево" и др., а также "Теллермановское лесничество" (откуда у приглашенного немца брали лес на строительство кораблей). В самом областном центре сейчас стоит памятник Петру, опирающемуся на морской якорь.
Усилия царя дали результат. Во втором походе на турецкую крепость Азов созданные им флот и войско "прорубили окно" в Азовское море.
Личную смелость Пётр не утратил ив дальнейшем. В ходе судьбоносной Полтавской битвы 27.06.1709 г., как также отмечала Чистякова, "Пётр был везде, где опасно. Одна пуля прострелила его шляпу, вторая попала в крест на его груди, третья осталась в арчаке седла. Полы кафтана были изодраны, но ни одна не коснулась царя". Видимо, Бог буквально хранил и царя, и Россию.
Возвращаясь к истории Воронежа, обязательно надо упомянуть, что 2.08.1930 г. рядом с городом (у тогдашнего хутора Клочкова) в ходе учений Московского военного округа была осуществлена первая в мире высадка группового парашютного десанта, что считается днем рождения ВДВ. Её осуществили 12 отобранных из числа летно-технического состава ВВС добровольцев, прыгавших двумя группами (через боковую дверь) с аэроплана "Фарман-Голиаф".
Первая группа Минова Л.Г. десантировалась в 9-00 с высоты 350 м., после чего с бомбодержателей трех самолетов "Р-1" были сброшены с высоты 150 м шесть грузовых парашютов с их оружием. Затем прыжок с высоты 500 м. совершила вторая группа десантников во главе с Мошковским Я.Д.
Всю эту группу подготовил и возглавил участник Первой мировой и Гражданской войн, ставший военным лётчиком, вышеупомянутый Леонид Минов. В 1929 г. во время командировки Наркоматом обороны СССР в г. Баффало американского штата Нью-Йорк он изучил парашютное дело и совершил там несколько самостоятельных прыжков, а вернувшись стал учить ему наших пилотов.
На основе этого и других экспериментов в Советском Союзе стали формироваться полноценные подразделения, которые сначала именовались воздухо-десантными отрядами. И только в дальнейшем они получили современное название.
Как тогда, так и сейчас они комплектуются только добровольцами. В 1930-е годы они прыгали с тяжелых самолетов ТБ-3, вылезая на их крылья.
К началу Великой Отечественной войны было создано 10 воздушно-десантных корпусов, которые состояли из бригад. Но после неудачного Днепровского десанта осенью 1943 г. их переформировали в дивизии, сведённые в 9-ю воздушно-десантную армию.
Теперь на месте первого прыжка группы Минова, в черте разросшегося с тех пор Воронежа, находится установленный в память о том событии скромный памятник. Сам я тоже служил в 1968-1970 гг. по призыву в 337 гвардейском ордена Александра Невского парашютно-десантном полку 104 гвардейской ордена Кутузова воздушно-десантной дивизии (ВДД) Закавказского военного округа. Она тогда дислоцировалась в г. Кировабаде (ныне Гянджа) Азербайджанской ССР.
После развала СССР эту ВДД перебросили в 1992 г. из ставшего независимым Азербайджана в г. Ульяновск. Там она стала 31-й десантно-штурмовой бригадой (ДШБ).
Но главные исторические события произошли в Воронеже в первом периоде Великой Отечественной войны. Еще в конце 1950-х г. мы, приехавшие сюда с родителями подростки, выяснили, что с осени 1941 г. до лета 1942 г. он находился в глубоком тылу Брянского фронта. В Воронеже одновременно с Москвой и Куйбышевом (ныне Самарой), куда эвакуировалось правительство СССР, состоялся 7.11.1941 г. военный парад, организованный находившимся тогда в городе командованием Юго-Западного направления.
Об этом нам рассказывали взрослые, бывшие участниками тех событий. С подобными вопросами мы сами часто обращались с вопросами к своим отцам-офицерам и другим участникам Великой Отечественной войны.
Кроме того, в моей средней школе № 13 регулярно выступали с воспоминаниями ветераны, которых тогда было немало. В частности, несколько раз с учениками этой, а потом и новой 14-й школы встречалась ближайшая соратница знаменитого разведчика, героя Советского Союза Николая Кузнецова, Валентина Довгер, проживавшая неподалеку.
Её, как близкую знакомую попавшего под подозрение гауптмана Пауля Зиберта (немецкий псевдоним Кузнецова), схватило гестапо и пытало в своих застенках. Дважды ее выводили на расстрел. Ничего не добившись, но, видимо, надеясь что-то выведать, гитлеровцы направили Валентину в расположенный около немецкого г. Фюрстенберга женский концлагерь Равенсбрюк, откуда она, дождавшись свободы, добралась до советской зоны оккупации Германии.
Из рассказов взрослых, а потом и из исторических источников мы также узнали, что с начала июля 1942 г. по конец января 1943 г. Воронеж оказался уже на линии фронта. Кроме того, мы выяснили, что неподалеку от "Авиагородка" находится настоящее "поле боя" - именно так его называло местное население.
Не скрою, что вместе с ровесниками-подростками я стал его периодически посещать. Особенно активно мы ходили туда во время летних каникул 1958-59 гг.
О тяжелых боях в этом месте говорило большое количество голых человеческих черепов с хорошими зубами, что свидетельствовало о молодости погибших (это очень напоминало кадры начала фильма "Александр Невский" о последствиях нашествия хана Батыя). И недаром в прозвучавшей в самом начале Великой Отечественной войны песне "Священная война" говорилось, что страна должна встать "на смертный бой" с врагами, названными не только "фашистской силой тёмною", но и "проклятою Ордой".
То были останки советских бойцов и командиров, т.к. наступавшие на Воронеж немцы и венгры трупы своих солдат и офицеров захоронили, а наших убитых заставили присыпать песком. Гитлеровские кладбища появились даже в центре наполовину захваченной правобережной части города, но после его освобождения все их снесли.
Проявлению на поверхности страшных следов недавней тогда ещё войны способствовал размываемый к тому времени уже 16-17 лет дождями песчаный грунт бывшего дна левого берега старого русла Дона. Эта великая русская река здесь сильно петляет и недаром расположенный на высоком правом ее берегу райцентр называется Семилуками.
Именно с той стороны в начале июля 1942 г. вели огонь немецкие орудия, от взрывов которых на советских позициях появились огромные воронки. Однажды в нижнем конусе одной из них мы вдруг увидели торчащий вертикально вверх кусок какого-то деревянного изделия, оказавшимся полусгнившим прикладом непригодного к применению автомата "ППШ".
Раскопав влажный песок, лично я обнаружил кости человека, позвоночник которого был скручен от почти прямого попадания снаряда в виде латинской буквы "U". Здесь же имелись остатки его шинели со знаками различия советского лейтенанта на петлицах (погон во время тех боев еще не было).
Однако летом 1958 г., когда это происходило, взрослых еще не интересовал вопрос поисков погибших на войне, что кардинально изменилось после избрания в 1964 г. Первым секретарем ЦК КПСС (с апреля 1966 г. Генеральным секретарем) фронтовика Брежнева Л.И. Поэтому тогда я с друзьями аккуратно засыпал песком неожиданно обнаруженное место гибели (фактически могилу) неизвестного советского героя вместе с его искореженным оружием.
Звание погибшего командира назвал друг моего детства Генка Савицкий, лучше всех нас разбиравшийся в знаках различия времен войны и больше всех нас ходивший на "поле боя" (между прочим, его отец Фёдор Петрович сбил 14 фашистских самолетов, в т.ч. немецкую лётчицу, перед этим промахнувшуюся по нему). Кстати, Геннадий Фёдорович Савицкий, 1947 г. рождения, став взрослым, многие годы отработал высококвалифицированным экспертом-баллистом, а на пенсию вышел в звании полковника милиции с должности начальника ЭКО УВД Воронежской обл.
На "поле боя" имелось и много небольших воронок от минометных мин. Но еще больше валялось здесь оставшихся от них хвостовиков. Лежали и вымытые из песка неразорвавшиеся мины и снаряды, но их мы обходили стороной зная, что некоторые местные "пацаны" на этих "сюрпризах" нередко подрывались.
О происходивших здесь когда-то боях говорили и другие "вещественные доказательства", в т.ч. многочисленные советские и немецкие каски. Не хочу показаться непатриотичным, но все советские оказались тонкими и ржавыми, чего не скажешь о немецких. Их лучшую сохранность старшие ребята объясняли не только большей толщиной, но и наличием в германской стали легирующих добавок.
Между тем осмотр нами тех и других касок прямо свидетельствовал о жестоких рукопашных схватках, т.к. на многих из них имелись характерные вмятины от ударов ружейными прикладами. Но на советских касках все же больше имелось пулевых (под разными углами) и рваных осколочных пробоин различной конфигурации. Мы понимали, что их носители погибли, оставив здесь свои черепа.
Мы стали собирать немецкие каски, но только те, что имели на себе так называемые "рожки" или эсэсовские свастики либо государственные флаги и т.п. рисунки (выбор имелся немалый). Естественно, что на отобранных нами шлемах полностью отсутствовали пулевые и осколочные пробоины, а также вмятины от ударов ружейными прикладами.
Тем не менее значительное их количество на "поле боя" говорило о серьезных потерях захватчиков на данном рубеже, а также об участии в этих боях различных немецко-фашистских соединений. А в касках мы стали нуждаться потому, что в те годы во время уличных драк "пацаны" с враждующих улиц часто бросались камнями, а мы не хотели, чтобы пострадали наши головы. В результате нам удалось принести в один из подвальных сараев своего ДОСа более 10-ти таких касок.
Но несколько позже их изъяли из этого сарая под видом милиции молодые хулиганы с ул. Бессарабской, учившиеся в Ремесленном училище и носившие в то время соответствующую форму. Однако вскоре их самих разоблачили настоящие работники милиции, которые, однако, эти "трофеи" нам не вернули, отправив их, видимо, на переплавку (в краеведческом музее Воронежа я эти каски не видел).
В самом начале 1960-х гг. на "поле боя" началось крупномасштабное жилищное строительство Юго-Западного микрорайона нашего Ворошиловского (затем переименованного в Ленинский) района (его тогда называли "воронежскими Черёмушками" по аналогии с одноименным московским микрорайоном), вошедшего с 1973 г. в состав нынешнего Советского района. Перед этим саперы еще раз провели зачистку территории, вновь обнаружив много взрывоопасных предметов и оружия, но о захоронении костей и черепов погибших летом 1942 г. в данном месте советских бойцов мне слышать не приходилось.
Воронеж вообще был "богат" неразорвавшимися боеприпасами, особенно минометными минами. Во время своей работы в Ленинском РОВД города в 1972-1981 гг. на территории района не припомню месяца (иногда и недели), чтобы нашему дежурному не звонили граждане, сообщавшие об обнаружении очередного такого "сюрприза".
И для дежурного наряда (как правило экипажа ПМГ) обычным делом было, не выставляя оцепления и не дожидаясь военных саперов, приезжавших только через 2-3 дня, забирать в свою служебную машину такую "находку" и на скорости 20 км/час с включенным мигающим маяком отвезти ее на задний двор райвоенкомата (с обычного согласия их дежурного), положив в его дальнем углу. Оттуда боеприпас потом забирал для уничтожения на свой загородный полигон полк Гражданской обороны.
Лично мне за девять лет работы в Ленинском РОВД приходилось делать это не единожды (наверно, раз двадцать) и никаких поощрений за такую доставку никому из нас не полагалось. Кроме того, однажды осенью, копая углубление под столб для своей новой калитки в частном доме, где довелось определённое время проживать, я лично обнаружил 20-мм неразорвавшийся снаряд от авиационной пушки, в тот же день доставив его в кармане милицейского плаща в военкомат. Все это происходило лет через сорок после окончания боёв в городе.
Во время работы уже в Отделе по особо важным делам УУР УВД заниматься непосредственной перевозкой таких взрывоопасных предметов мне не приходилось, но и там "эхо войны" однажды напомнило о ней. Случилось это утром 10.11.1981 г., когда я шел в Управление на наш профессиональный праздник - День милиции, в те годы широко отмечавшийся в стране.
А вечером я надеялся посмотреть очередной праздничный концерт, которые стали в течение нескольких лет лучшими среди таких общесоюзных мероприятий. Министр внутренних дел генерал армии Щёлоков Н.А. приглашал к участию в нём лучших советских артистов, чаще всего исполнявших новые песни (кстати, не посмотрел я такой же концерт и в 1982 г., но тогда уже после его отмены из-за внезапной смерти Брежнева).
Но в 1981 г. буквально на пороге УВД я узнал, что совсем недавно примерно в 80-ти километрах южнее нашего города у левой обочины автодороги № 4 "Дон" (Воронеж-Ростов) были обнаружены три мёртвых тела неизвестных мужчин разного возраста со следами насильственной смерти. Вместо празднования у нас началась активная работа по раскрытию этого особо опасного преступления и хотя у погибших не оказалось документов, достаточно быстро удалось установить, что они являются жителями Туркменской ССР, куда срочно вылетели наши сотрудники.
Там выяснилось, что потерпевшие с большой суммой, собранной для покупки машины "ВАЗ", вылетали самолетом из своей республики в Москву, где в Южном порту тогда существовал большой стихийный авторынок. Между тем при осмотре одежды погибших деньги не нашлись, что однозначно свидетельствовало о корыстном мотиве преступления.
Понятно, что другая наша группа немедленно выехала в Москву, где начала активно проводить оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ) в Южном порту. Другие сотрудники УУР из Воронежа срочно направлялись в разные регионы Советского Союза для проверки на причастность к тройному убийству выявленных на рынке подозреваемых. Обычно это были покупатели таких автомашин, гнавшие их к себе домой.
Потерпевшие, как показал осмотр места происшествия, пытались убежать по грунтовому проселку через поле в сторону от магистрального шоссе, но преступники последовательно их убивали (тогда мы думали, что злодеев было несколько). Сначала погиб тот, кто родился в 1922 г., потом родившийся в 1949 г., а последним смерть настигла парня 1957 г. рожд. Так они и лежали с примерно равными интервалами на мокром черноземе, один за другим.
Признаюсь, что за всю свою четвертьвековую работу в органах внутренних дел (ОВД) я не видел на фототаблицах больше такого зверства. У каждого потерпевшего, как показала судмедэкспертиза, имелось по 5-6 глубоких проникающих ранений от ударов кинжалом в сердце сначала сзади (в спину), а потом столько же спереди (в грудь). О том, что тела убитых переворачивалось лицом вверх было наглядно видно, т.к. одна нога каждого убитого при этом оказывалась выше другой.
Более того, всем троим преступники перерезали, как баранам, горло. Но убийцам и этого оказалось мало. В своде черепов каждого погибшего имелось по столько же следов ударов (дырок), нанесенных молотком.
Главным направлением поиска убийц представлялось южное и мне лично пришлось с поздней осени 1981 г. до ранней весны 1982 г. побывать сначала в основной части Краснодарского края, затем проехать весь длиннющий Сочинский район РСФСР, а далее пересечь всю Абхазскую АССР Грузинской тогда ССР. Там я вместе с одним из своих коллег проверял лиц, покупавших в интересовавшие нас дни автомашины в Южном порту. При этом довелось останавливаться в гостиницах Сочи, Туапсе, Адлера, Сухуми, Дранды и др.
Для проверки алиби одного из таких, попавших под подозрение покупателей автомашины "ВАЗ", который проезжал Воронеж именно 10 ноября, мне лично пришлось в феврале 1982 г. проехать от пос. Дранда на юге Абхазии в северном направлении 400 км. (по показаниям спидометра) петляя по горным дорогам вдоль черноморского побережья на привлеченной автомашине (потом столько же обратно).
Но эта поездка оказалась не напрасной, т.к. в архивном журнале поста ГАИ на горном перевале у пос. Горячий ключ Краснодарского края действительно обнаружилась запись за 10 ноября 1981 г. о том, что проверяемого (как он и утверждал на допросе) работники ДПС останавливали для проверки документов той ночью на данном посту.
Понятно, что подозреваемый не мог в ту же ночь находиться в далекой от того места Воронежской области и алиби этого человека было бесспорно доказано. И хотя руководство нашего УУР до получения таких сведений требовало доставить подозреваемого в Воронеж, необходимость в этом отпала, когда я по телефону доложил заместителю начальника УУР полковнику милиции Томилину результат той проверки.
Могут сказать, что мы вытянули "пустышку", но я так не думаю. Тогда удалось успешно отработать и исключить очередную версию, одновременно сняв подозрение с непричастного к тройному убийству человека.
Далее состоялся наш с коллегой полет на самолете Як-40 из Сухуми, как тогда именовалась столица Абхазии (ныне Сухум), в столицу Армянской ССР г. Ереван, но и там ничего полезного для раскрытия "нашего" тройного убийства получить не удалось. Тогда руководство УУР отозвано нас в Воронеж.
Между тем, другими нашими сотрудниками параллельно отрабатывались иные направления поиска. В результате им удалось выяснить, что убийцей туркмен является житель г. Усть-Илимска Иркутской области, уроженец Хмельницкой области Украины Анатолий Майструк, 1948 г. рождения. Из Воронежа в Иркутск полетел на самолете самый опытный инспектор нашего Отдела по особо важным делам Кудинов, который изобличил содержавшегося в тамошнем СИЗО этого арестованного в совершении расследуемого нами тройного убийства.
Но Майструк, как показало дальнейшее следствие, лишил жизни не только трех "наших" туркмен, но убил недалеко от места своего проживания в Сибири приехавших туда из Узбекской ССР двух братьев Мудиновых и их дядю (отрезав им головы). Затем он лишил жизни двух жителей Джамбульской области Казахской ССР.
Майструк перед совершением всех этих убийств предлагал потерпевшим на продажу свою новую автомашину "ВАЗ", а когда те приходили с деньгами, их убивал. Покупатели его не опасались, т.к. он всегда приезжал один, а их присутствовало по двое-трое. Но они не знали, что продавец хорошо владел боевым самбо и другими приемами рукопашного боя, да еще метко бросал ножи.
В "нашем" случае Майструк действительно познакомился с туркменами в Южном порту, а потом заманил их в Воронежскую область. После зверского убийства трех человек негодяй не продолжил свой путь на юг, а ночью возвратился в Воронеж, запутав тем самым следы. Оттуда, повернув на запад, он через Курскую область уехал на Украину, а отдохнув на родине вернулся в Сибирь, где его удалось задержать.
Расследование злодеяний Майструка следователями прокуратуры продолжалось долго, до 1986 г., т.к. он рассказывал о совершении им на территории Советского Союза еще о более чем 20-ти убийств. "Прослушка" его камеры показала, что он надеялся при выезде под конвоем к называемому им месту преступления совершить побег.
Но эта хитрость не удалась, а доказанными остались прежние восемь убийств. Но и этого было более чем достаточно для вынесения смертного приговора. Однако Майструк не стал его дожидаться, повесившись в камере СИЗО и оставив при этом записку, что не даст себя расстрелять.
Вспомнил же я об этом потому, что самый старший из погибших туркмен - Халлыев - служил рядовым в одном из полков внутренних войск, защищая в 20-летнем возрасте г. Воронеж. Практически там же уважаемый на своей родине ветеран войны, которому исполнилось 59 лет, нашел смерть от рук сына бывшего полицая. Такая вот вышла "гримаса истории".
Во время проведенной недавно лично мною по карте Воронежа своеобразной "геолокации" я не нашел из более чем 500 имеющихся в городе и области воинских захоронений ни одного памятника, расположенного непосредственно в юго-западной части Советского района, т.е. на вышеупомянутом "поле боя". Не имеется в известных мне источниках никаких сведений и о том, где захоронили те многочисленные черепа, которые я там наблюдал.
Понятно, что походы на "поле боя" еще больше простимулировали у меня и моих ровесников интерес к истории Великой Отечественной войны и к боям, происходившим летом 1942 г., в т.ч. и в самом Воронеже. Ну а работая в милиции я неоднократно разговаривал на эту тему со многими ветеранами войны.
Между тем практически все фронтовики, с которыми довелось мне беседовать, упоминали о лично отредактированном Сталиным И.В. приказе № 227 "Ни шагу назад", зачитанном тогда во всех ротах, батареях и других подразделениях РККА и НКВД.
Маршал Василевский в своих мемуарах "Дело всей жизни" писал, что этот приказ "один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности".
В свою очередь поэт и писатель Константин Симонов, автор знаменитого стихотворения 1941 г. "Жди меня", а в тот момент военный корреспондент газеты "Красная Звезда", в личном, опубликованном в 1960-х годах дневнике "Разные дни войны" так описал свое впечатление, когда секретарь Военного совета Брянского фронта дал ему и другому военкору возможность ознакомиться с экземпляром того документа: "Мы сидели на срубе деревенского колодца и целый час, оглушенные, молчали после того, как прочли приказ. По-настоящему я пришел в себя только через несколько дней в Москве.
Все эти дни мне казалось, что течение времени прекратилось. До этого война наматывалась, как клубок - сначала как клубок несчастий, потом, в декабре сорок первого, этот клубок как будто стал разматываться, но потом он снова начал наматываться, как клубок новых несчастий.
И вдруг, когда я прочел этот приказ, словно все остановилось. Теперь движение жизни представлялось в будущем каким-то прыжком - или перепрыгнуть, или умереть!..
С этим чувством я по дороге в Москву в "эмке" начал бормотать про себя первые пришедшие на ум строчки стихотворения "Безыменное поле". В нем не было ни слова об июльском приказе Сталина, но для меня самого оно являлось прямым и немедленным ответом на то потрясение, которое я испытал, прочитав этот приказ. Вернее, не ответом, а выходом из этого потрясения:
Опять мы отходим, товарищ, Опять проиграли мы бой.
Кровавое солнце позора Заходит у нас за спиной..."
Выдающийся бард (поэт, композитор и певец) Владимир Высоцкий, много общавшийся с фронтовиками, так сказал о том времени в своей песне "Мы вращаем Землю":
"...Но мы помним, как Солнце отправилось вспять
И едва не зашло на Востоке".
Между тем в приказе № 227 Сталин со всей прямотой сказал следующее: "Враг бросает на фронт всё новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, рвётся в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа.
Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа...
Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину... Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Наша Родина переживает тяжёлые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило...
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования..."
Знаменитый русский поэт и шансонье Вертинский А.Н., вернувшийся в 1944 г. в Советский Союза из эмиграции, из Шанхая, так написал о Сталине того времени в стихотворении "Он":
"Чуть седой, как серебряный тополь, Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь! Сколько стоил ему Сталинград!"...
"Тот же взгляд. Те же речи простые. Так же скупы и мудры слова...
Над военною картой России Поседела его голова".
Сталин подписал этот приказ 28 июля 1942 г., а ровно за месяц до того - 28 июня в 02-15 утра войска армейской группы "Вейхс" немецкой группы армий "Юг" провели на стыке 13-й и 40-й армий советского Брянского фронта разведку боем, после чего в 10-00 перешли в наступление уже главными силами. Так началась операция "Блау" (план "Синий"), успешное для врага развитие которой и вызвало появление знаменитого сталинского приказа.
Верховное немецкое командование любило подобные названия. План нападения на Польшу в 1939 г. имел наименование "Белый" (Wais), план генерального наступления на Францию в 1940 г. - "Желтый" (Gelb).
Как "человек юридический", к тому же годами занимавшийся раскрытием и расследованием неочевидных преступлений, а затем, уже на пенсии (по выслуге лет) регулярно участвовавший в течение многих лет в арбитражных и гражданских судебных разбирательствах, я решил использовать этот подход в ходе изучения (сначала для себя) событий лета 1942 г., о которых даже среди моих воронежских знакомых, достаточно хорошо разбиравшихся в истории, высказывались самые противоречивые мнения. А мне хотелось установить объективную истину, чему нас учили на юридическом факультете Воронежского государственного университета (ВГУ) и что последовательно требовало от меня руководство РОВД-УВД-МВД.
Истина только тогда признавалась ими объективной, когда она подтверждалась доказательствами. В свою очередь каждое юридическое доказательство (в самом широком понимании) должно быть относимым, допустимым и достоверным, а их совокупность и взаимосвязь достаточной.
Для меня такими доказательствами стали мемуары и другие воспоминания участников тех давних событий, которые я рассматривал как свидетельские показания, опубликованные документы того времени, литературные произведения известных писателей и поэтов, а также труды честных историков (но без излишней "лирики" и "воды" в них). То, что удалось при этом выяснить, выглядит следующим образом.
Начальник Генерального штаба немецких сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер 28 июня в своем "Военном дневнике", опубликованном после войны, записал: "Наступательная операция "Блау" началась. Выступление группы фон Вейхса оказалось для противника тактической неожиданностью".
Командующий группой армий "Юг" генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок в тот же день отметил уже в собственном (также опубликованном) дневнике: "Армейская группа Вейхса прорвала позиции противника на широком фронте, пересекла реку Тим и в нескольких местах реку Кшень и продвинулась в глубину обороны русских на 50 километров!"
Наши, отечественные источники упоминают об этом скромнее. Маршал Жуков в своих мемуарах "Воспоминания и размышления" говорит, что "положение наших войск на воронежском направлении резко ухудшилось, а часть сил оказалась в окружении".
Маршал Василевский, в то время начальник Генерального штаба, в своих мемуарах сказал, что "к исходу 2 июля советская оборона оказалась прорванной на глубину до 80 км. Создалась явная угроза прорыва ударной группировки противника к Дону и захвата Воронежа. Ведя тяжёлые бои соединения Брянского фронта прорывались на восток отдельными частями и подразделениями".
Так летом 1942 г. над нашей страной вновь, как и в 1941 г., нависла смертельная опасность. Согласно подписанной 05.04.1942 г. Гитлером совершенно секретной директиве Верховного командования вооруженных сил фашистской Германии (ОКВ) № 41 группе армий "Юг" предстояло летом того года:
1) уничтожить (после окончания периода распутицы) силами армейской группы "Вейхс" советские войска западнее реки Дон и захватить Воронеж,
2) незамедлительно продолжить после этого 4-й танковой армией генерал-полковника Германа Гота наступление вдоль правого (западного) берега реки Дон на юг и во взаимодействии с наступающими из района Харькова войсками 6-й армии генерал-полковника Фридриха Паулюса соединиться западнее Сталинграда с наступающей от Ворошиловграда 1-й танковой армией генерал-полковника Эдвальда фон Клейста,
3) начать оттуда наступление на Кавказ к нефтяным месторождениям Грозного, Майкопа и Баку.
В результате этого грандиозного маневра должны были быть уничтожены часть Брянского, а также Юго-Западный и Южный фронты РККА. Как писал в своих мемуарах "Генеральный штаб в годы войны" генерал армии Штеменко С.М. "гитлеровские стратеги готовились таким образом создать гигантское окружение советских войск в крайне неудобном для их обороны обширном районе. А дальше на безводных, выжженных южным солнцем, гладких, как стол, степных просторах стали бы властвовать танковые и авиационные кулаки противника".
Это наступление действительно оказалось для Брянского фронта внезапным, когда по нему ударила армейская группа генерал-полковника Максимилиана фон Вейхса, имевшая в своем составе 2-ю полевую армию, 4-ю танковую армию Гота (с 24-й танковой дивизией вермахта и танковой дивизией СС "Великая Германия" 43-го танкового корпуса) и 2-ю венгерскую полевую армии генерал-полковника Густава Яни.
Английский историк Дж. Тейлор в книге "Вторая мировая война" в этой связи написал: "Наступление немцев началось. Три армии прорвали фронт русских с обеих сторон в районе Курска и устремились вперед. Казалось, весь юг России широко распахнулся перед ними".
Ему вторит в книге "Сталинград" другой английский историк Энтони Бивор: "Армии вермахта начали наступление на Воронежском направлении, а вовсе не на Орловско-Московском, как предполагал Сталин. В воздухе постоянно находились самолеты-разведчики Люфтваффе, оснащенные рациями последней модели и готовые в случае необходимости мгновенно связаться со штаб-квартирой.
Танковые дивизии Гота вышли на оперативный простор и стремительно ринулись вперед. "Юнкерсы" Рихтгофена обеспечивали им продвижение, подвергая массированным ударам все сколько-нибудь значительные скопления вражеской техники" (генерал-полковник Вольфрам фон Рихтгофен с июля 1942 г. стал командовать 4-м воздушным флотом. Через полтора месяца после этих бомбежек его Флот обрушился на Сталинград, когда за день в нем погибло 40 тыс. чел. мирного населения).
Маршал Василевский писал о тех налетах: "Немецкое командование предприняло 23 и 24 августа ожесточённейшую бомбардировку города (Сталинграда), для которой были привлечены все наличные силы его 4-го воздушного флота. Я был тогда в городе и видел, как он превращается в развалины. По ночам он напоминал гигантский костер. Нацистская пропаганда поспешила объявить, что "крепость большевиков у ног фюрера".
А в конце июня в районе пос. Горшечное Курской области произошло встречное сражение нескольких советских танковых корпусов, пытавшихся остановить наступление, с немецкой ударной группировкой. Сталин 30 июня по телефону так сказал командующему Брянским фронтом Голикову Ф.И.: "У вас теперь на фронте более 1000 танков, а у противника нет и 500 танков... Все зависит теперь от вашего умения использовать эти силы и управлять ими по-человечески. Поняли?"
Но, как отмечал маршал Жуков, "механизированные корпуса, которые только начали формироваться, оказались подготовленными лишь к периоду Сталинградской контрнаступательной операции, где сыграли решающую роль". Летом же 1942 г. они такого уровня боевой подготовки ещё не достигли и сражение у Горшечного наши танкисты проиграли.
"В ночь на 3 июля, как пишет в книге "Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны" историк Мощанский И.Б., в районе Старый Оскол, Горшечное соединились передовые части 4-й танковой армии и 40-го танкового корпуса 6-й полевой армии вермахта... (по немецким оценкам, в Старооскольском котле находилось около 40 тыс. чел.)...
Однако не везде немецко-фашистским войскам сопутствовал успех. 13-я армия генерал-майора Пухова Н.П. не подверглась разгрому, хотя на нее с рассвета 28 июня (во время разведки боем) также обрушились немецкая артиллерия, а с 3 час. 10 мин. к этому присоединилась авиация 4-го флота Люфтваффе. Массированный налет немецких бомбардировщиков пришелся не только на передовые позиции советских войск, но и на тылы Брянского фронта вплоть до реки Дон.
Как говорится в "Труде о боевом пути" этой армии, авиация "группами по 20-25 самолетов бомбила войска, тылы армии и г. Ливны, намереваясь уничтожить армейский командный пункт. Но удар пришелся по пустому месту. Командный пункт накануне переместился в деревню Успенское.
Не дала желаемых результатов и бомбежка командных пунктов дивизий. Они тоже перешли на запасные пункты.
Главный удар фашисты наносили в полосе обороны 15-й Сивашской дивизии (прославленной в годы Гражданской войны) этой армии на стыке с 40-й армией. Здесь наступала ударная группировка из трех пехотных и одной танковой дивизий. Вспомогательный удар на Ливны наносили две пехотные дивизии и бригада СС, которые с севера обеспечивала 299-я пехотная дивизия.
Смятые танковой лавиной остатки 47-го и 321-го стрелковых полков 15-й дивизии отступали на юго-восток. Штаб дивизии потерял с ними связь. Их судьба (сначала) оставалась неизвестной, но утром 29 июня их удалось разыскать т.к. они, как и предполагалось, были отброшены в полосу 40-й армии".
Фон Бок несколько позже - 3-го июля записал в своем дневнике, что "на юге от населенного пункта Ливны продолжаются безуспешные танковые атаки противника. Фокус атак противника переместился в сектор между Кшеном и Олымом. Слева от этого района атаки практически не проводились".
А в "Труде о боевом пути 13-й армии" в свою очередь говорилось, что ожесточенные бои она "продолжала вести и в последующие дни, не пропустив врага. "С 3 июля напряженность сражения начала спадать, хотя на отдельных участках наступление противника и наши контратаки продолжались. А 11 июля бои затихли совсем. Обе стороны начали закрепляться на занимаемых рубежах".
Историк Мощанский тоже написал, что "...расширить прорыв в северо-восточном направлении на Ливны и в юго-восточном направлении на Тим немцам не удалось. Особое упорство в этот день проявили войска 13-й армии в районе юго-восточнее н/п Ливны".
А вот 40-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Парсегов М.А., которому только что исполнилось 43 года, не устояла. Бросив против нее на 45-км участке три танковых, моторизованную и три пехотных соединения немецкие войска прорвали оборону трех советских стрелковых дивизий и стали быстро продвигаться вдоль железной дороги Курск-Воронеж.
Парсегов был участником Первой мировой (как артиллерист), Гражданской и Советско-финской войн, причем во время последней ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Но по словам начальника штаба Брянского фронта генерала Казакова М.И. он был человеком увлекающимся и у него порой не хватало терпения на детальный анализ обстановки, на кропотливую деятельность по созданию прочной обороны.
И, как пишет историк Исаев А.В., "командующий 40-й армией генерал-лейтенант Парсегов и его штаб, бросив часть документов, в том числе и оперативного характера... окончательно потеряли управление боевыми действиями войск. Видимо, у Парсегова просто не выдержали нервы: в сентябре 1942 г. он был одним из непосредственных участников боев под Киевом, закончившихся огромным "котлом". Так или иначе, вскоре генерал Парсегов был отстранен от командования 40-й армией и отправлен на Дальний Восток".
Как далее пишет историк Мощанский, "немецкие войска, словно стая гончих, приближались к Дону в районе Воронежа. Утром 3 июля разведывательные подразделения 48-го корпуса вермахта вышли на широком фронте к Дону выше устья реки Воронеж".
А на следующий день, как записал в дневнике фон Бок, "утром пришло известие, что 24-я танковая дивизия и пехотный полк "Великая Германия" достигли Дона. Части танковой дивизии пересекли горящий мост на юго-западе от Воронежа и захватили плацдарм на противоположном берегу".
Таким образом за шесть суток 4-я танковая армия Гота от райцентра Волово Липецкой области и от г. Курск продвинулись до реки Дон на 250 км. Средний темп ее наступления достигал 40 км в сутки, что повторяло начало "блицкрига" 1941 года.
Приехавший в Воронеж в середине июня 1942 г. начальник информационного отдела газеты "Правда" (главного печатного органа ВКП(б)) Бронтман Л.К., прозванный еще в 1930-х годах "королем московских журналистов", в своем дневнике тогда отметил: "Город оживлен... (но) война чувствуется, однако, во многом: на перекрестках вместо мужчин - женщины-милиционеры, часто попадаются часовые-женщины".
Еще через неделю он снова пишет: "Любопытно: в Воронеже нет почти совсем милиционеров-мужчин. Вместо них - девушки. Отлично регулируют, вежливы, но неимоверно много свистят. Лица у большинства - интеллигентные".
Но все это изменилось 28 июня. "В ночь на сегодня, - записал журналист, - немцы устроили полный концерт... Взрывом оторвало ногу постовому милиционеру. Мы взяли его, подняли, внесли в подъезд, он без сознания. Одна женщина разорвала свое белое платье, перевязала, но не помогло. Через полчаса он умер.
Зенитки продолжали стрелять валом. Строчили пулеметы - шли низко немецкие самолеты. Канонада сливалась порой в один гул".
Уже находясь в Москве (через 10 месяцев после этого) Бронтман 27.04.1943 г. записал в том же дневнике о только что состоявшемся разговоре с начальником Авиации дальнего действия (АДД) генералом Головановым А.Е.: "Я рассказал (ему), как в Воронеже, во время бомбежки, женщины-милиционеры стойко себя вели".
О сильной тогда бомбардировке города говорится и в документальном рассказе "Судьба человека" М. Шолохова, нобелевского лауреата в области литературы. Его экранизировал в 1959 г. выдающийся советский кинорежиссер Сергей Бондарчук.
О том, как погибли жена и две дочери главного героя этих произведений Андрея Соколова, рассказал ему во время его приезда в краткосрочный отпуск с фронта сосед: "В июне, в сорок втором году, сильно "Он" нас бомбил. От всей улицы, почитай, ничего не осталось. Ирина твоя и дочки как раз были дома..."
А сын его Анатолий, вечером вернувшийся с завода и увидевший, что от их дома осталась только огромная воронка, пошел на фронт добровольцем и дослужился до командира артиллерийской батареи. Однако он погиб уже во время боев в Германии.
Сам же Соколов, потерявший из-за войны всю семью, просто не смог после демобилизации оставаться в Воронеже. Он уехал в г. Урюпинск Сталинградской (теперь Волгоградской) области, где и остался жить.
Между тем Андрей Соколов является реальным лицом и в 1959 г. он неоднократно встречался со зрителями "Судьбы человека". Эти встречи показывали по Воронежскому телевидению и по 1-му (московскому) каналу. Тогда же на побывку приезжал из Советской Армии его приемный сын (в фильме мальчик, но в то время уже солдат), выступавший перед кинозрителями вместе с отчимом.
В дни бомбежки Воронежа Соколов, находившийся на фронте неподалеку, оказался в плену, где находился до своего побега (уже в Белоруссии). О том, что ему пришлось пережить, он вспоминал так: "Куда меня только не гоняли за два года плена. И в Саксонии был, на силикатном заводе работал. И в Рурской области на шахте уголёк откатывал. И в Баварии на земляных работах горб наживал. И в Тюрингии побыл. И где только не пришлось по немецкой земле походить.
Природа везде там разная, но стреляли и били нашего брата везде одинаково. Били за то, что ты русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти. Печей, наверно, для всех нас не хватало у Гитлера".
В фильме "Судьба человека", кстати, показаны огромные развалины, ещё сохранявшиеся в конце 1950-х годов, когда я с друзьями ходил на "поле боя". Неподалеку от нашего "Авиагородка" находилось такое 8-этажное здание, подняться выше 5-го этажа которого мы никак не могли, ибо все его лестничные пролеты отсутствовали, а остались только несущие рельсы.
Знаменитый поэт-фронтовик Александр Твардовский написал о том времени поэму "Я убит подо Ржевом", где есть (как бы от погибшего при жестоком артналёте безымянного бойца 5-й роты) такие слова:
Я не слышал разрыва И не видел той вспышки,
Точно в пропасть с обрыва И ни дна, ни покрышки.
И во всем этом мире До конца его дней
Ни петлички, Ни лычки С гимнастерки моей.
В нем прямо говорится, что происходило это "летом, в сорок втором". А еще в поэме есть такие строки:
Летом горького года Я убит. Для меня
Ни известий, ни сводок После этого дня...
Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец.
Я убит и не знаю - Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши Там, на Среднем Дону?
Этот месяц был страшен. Было все на кону...
Действительно, то был страшный месяц (28 июня - 28 июля), и здесь надо упомянуть еще о некоторых произошедших тогда значимых событиях. Так, в конце июня в тоннеле стрельбища школы офицеров запаса Болгарии были расстреляны 18 заброшенных из СССР болгарских разведчиков.
30 июня гестапо захватило в Брюсселе с поличным во время работы радиста советской разведсети "Красная капелла", перешла в наступление из-под Волчанска Харьковской области в направлении Острогожска Воронежской области 6-я армия Паулюса и одновременно итало-немецкие войска вышли в Северной Африке к египетскому городу Эль-Аламейн.
3-го июля 11-я немецкая армия при содействии румынских войск полностью овладела Севастополем, где в плен попало (по немецким данным) 95 тыс. советских бойцов и командиров. Тогда ее командующий Манштейн, получив за это от Гитлера звание генерал-фельдмаршала, на месяц отправился в отпуск, после чего ему предстояло захватить находившийся уже год в блокаде Ленинград, переживший первую страшную зиму.
Но город держался, хотя блокада влияла не только на жизнь в нем, но и на смерть. С 1.06.1942 г. здесь прекратили проведение массовых захоронений, т.к. се кладбища в осажденном городе заполнились до отказа.
Поэтому на кирпичном заводе № 1 в его Московском районе организовали крематорий и теперь все мертвые тела из моргов и с улиц города вывозились трестом "Похоронное дело" сюда, там же оставался и пепел кремированных. Этот крематорий проработал 1142 дня, в т.ч. 760 дней блокады. Когда его снесли, то на этом месте разбили парк Победы, под корнями деревьев которого лежит прах 754 тыс. ленинградцев, значительно больше, чем на братской "Пискаревке".
Великий казахский акын Джамбул Джабаев тогда написал:
Ленинградцы, дети мои, Ленинградцы, гордость моя!
Что же слышит Джамбул теперь? К вам в стальную ломится дверь,
Словно вечность проголодав, Обезумевший от потерь,
Многоглавый жадный удав...
Но ничего у отдохнувшего Манштейна не получилось и его наступление на колыбель революции летом 1942 г. провалилось, как и предсказал Джамбул:
Сдохнет он у ваших застав! Без зубов и без чешуи Будет в корчах
шипеть змея!
Будут снова петь соловьи, Будет вольной наша семья.
Ленинградцы, дети мои, Ленинградцы, гордость моя!
Защитников Ленинграда все время поддерживал соседний Волховский фронт. В 1950-е годы я часто слышал очень популярную тогда песню "Волховская застольная", в которой есть такие слова:
"Вспомним о тех, кто командовал ротами, Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами, Горло сжимая врагу,
Вспомним и тех, кто неделями долгими Мёрзнул в сырых блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове, Не отступал ни на шаг.
Тем временем операция "Блау" продолжалась. Послевоенный английский историк, генерал-майор Джон Фуллер в книге "Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор" писал, что президент Франклин Делано Рузвельт, "сильно встревоженный падением Севастополя и продвижением немцев на Воронеж, стал настаивать на вторжении на ербурский полуостров, чтобы отвлечь часть немецких сил" (портовый город Шербур расположен на северо-западе Франции у пролива Ла-Манш).
Фуллер далее отмечает: "В качестве доброжелательного жеста по отношению к России 19 августа был совершен значительными силами рейд за море, в Дьепп. Рейд закончился так катастрофически, что, казалось, сильно настроил Черчилля против действий по ту сторону Ла-Манша в будущем".
В свою очередь немецкий историк, генерал от инфантерии Курт фон Типпельскирх писал, что "высадка началась ранним утром 19.08.1942 г. в районе небольшого портового города Дьеппа, расположенного в 80 км северо-восточнее устья реки Сены. В ней приняло участие сформированное из канадских, американских, деголлевских и английских войск соединение силой до дивизии. Поддержанные крупными силами авиации и соединением кораблей десантные части высадились в четырех пунктах побережья, однако местная береговая оборона все время держала их под угрозой, так что вводить в бой значительные резервы союзники не рискнули.
К 16 час. десант был сброшен в море. Противник потерял 28 танков и 1500 чел. пленными, несколько его военных кораблей потоплены береговой артиллерией, а 3 самолета уничтожены в воздушных боях. Быстрая и эффективная реакция немцев произвела на англичан сильное впечатление". В результате открытие "второго фронта" во Франции было отложено на два года.
Но это происходило в августе 1942 г., а 4 июля началось уничтожение немцами в Норвежском море следовавшего в Архангельск союзнического конвоя "PQ-17". В этот день, как пишет в своем очерке "Союзные конвои с Новой Земли", включенном сборник "Северные конвои. Исследования, воспоминания, документы" историк Пузырев В.П., британское Адмиралтейство приказало ему рассредоточиться, а сопровождавшие торговые суда крейсера и эсминцы "на полной скорости ушли на запад для поддержки британских линейных кораблей в связи с предполагаемым выходом из норвежских фиордов германской эскадры во главе с линкором "Тирпицем". Покинули свое место в ордере конвоя и 15 небольших кораблей эскорта...
Транспорты рассыпавшегося конвоя, преследуемые подводными лодками и самолетами противника (стояли белые ночи), направились самостоятельно к берегам Новой Земли и в Белое море. Семнадцать из них в период 5-8 июля были потоплены, часть достигла Новой Земли, два – советский транспорт "Донбасс" под командованием капитана Павлова М.И. и американский транспорт "Беллингэм" (капитан Мортенсен) - героически прорвались в Белое море, отразив вражеские атаки.
Эфир в эти дни был заполнен призывами о помощи. Весьма ограниченным силам Северного флота и Беломорской военной флотилии вместо усиления и прикрытия конвоя "PQ-17" в своей зоне пришлось заняться длительными поисками уцелевших транспортов и шлюпок с людьми, рассеянных на обширных просторах Баренцева моря...
Из 34 транспортов, вышедших из Исландии, погибли 23 транспорта и спасательное судно... Вместе с ними пошли на дно 430 танков, 210 самолетов, 3350 автомашин и около 100 тыс. тонн разных военных грузов".
Все то лето советские моряки сражались с немецким флотом, продолжавшим разбойничать в Северном Ледовитом океане. В упомянутом выше сборнике "Северные конвои..." говорится о том, что экипаж ледокольного парохода "Сибиряков" под командованием капитана Качарава А.Н. вступил 25 августа в неравный бой с немецким крейсером "Адмирал Шеер" и ценой гибели многих моряков и полярников, находящихся на борту судна, спас от разгрома шедший навстречу арктический караван.
Оценивая бой на рейде пос. Диксон с крейсером "Адмирал Шеер", командующий Северным флотом адмирал Головко А.Г. писал: "Приклоняюсь перед мужеством и героизмом полярников-экипажа и персонала научной станции на борту "Сибирякова", экипажей "Дежнева-СКР-19" и "Революционера", артиллеристов и портовиков Диксона - все они исполнили свой долг советских патриотов. Бой, который они дали фашистскому рейдеру, сорвал планы гитлеровцев".
12.07.1942 г. на территорию Сталинградской области вторглись немецкие войска, в связи с чем Ставка Верховного главнокомандования (ВГК) создала Сталинградский фронт во главе с маршалом Тимошенко С.К. Одновременно она срочно направила туда девять воздушно-десантных корпусов, на основе которых были сформированы 13-я гвардейская, 33-я, 36-я, 37-я, 40-я и другие дивизии.
Соединение генерала Родимцева А.И. входит в этот перечень и именно оно затем отбило возвышавшийся над Сталинградом Мамаев курган. Данная позиция позволяла немцам прицельно стрелять по катерам Волжской военной флотилии и гражданским судам, перевозившим беженцев и пополнения защитникам города.
А в бою у пгт Славяносербск нынешней Луганской народной республики, в тот же день 12 июля, военным фотокорреспондентом Альпертом М.В. был сделан знаменитый фотоснимок "Комбат" (один из символов Великой Отечественной войны). В действительности на снимке запечатлен младший политрук одной из рот 220-го полка 4-й стрелковой дивизии Южного фронта Ерёменко А.Г., в недавнем прошлом председатель одного из колхозов Запорожской области Украинской ССР. Герой погиб в этой атаке.
Тем временем немецко-фашистское наступление продолжалось. Генерал-майор Салтыков Н.Д. в своих мемуарах "Докладываю в Генеральный штаб" писал, что 19 июля "в г. Россошь (на самом юге Воронежской области, у границы с Ростовской) в глубоком тылу Юго-Западного фронта внезапно ворвались танковые части врага (4-й танковой армии). А здесь, на станции Юго-Восточной железной дороги (ЮВЖД), стояло много эшелонов, в т.ч. поезд, пассажирами которого были преимущественно командиры, направляющиеся в штаб Южного фронта. Все они были расстреляны врагом".
Прорвавшаяся к Россоши группировка, отмечает Салтыков, являлась передовым отрядом главных сил, которые шли по советским тылам в направлении Ростова с задачей все же окружить здесь армии Южного фронта, не дав им отойти на Кавказ.
В приказе № 227 между тем говорилось, что "часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором". В результате Южный фронт 28 июля Ставка ВГК расформировала, а его войска передала Северо-Кавказскому фронту.
В 1966 г. во время 11-месячной производственной практики от Воронежского техникума железнодорожного транспорта (ВТЖДТ) на станции Журавка Юго-Восточной железной дороги (ЮВЖД) в Кантемировском районе Воронежской области я познакомился с ветераном войны Нечаевым, 1916 г. рожд., который рассказывал, как он две недели "драпал" после разгрома их дивизии Южного фронта в сторону Кавказских гор. Спасла его запряженная лошадью брошенная кем-то телега, на которой он ночами двигался на юг (днем это не давали постоянно висевшие в воздухе немецкие самолеты).
Перед горами Нечаева остановил заградотряд, изъявший лошадь и телегу, а потом была проверка "особистами". Далее он служил в войсках Северо-Кавказского фронта и Приморской армии. Но в конце осени 1943 г. их изолированный морской десант на Керченском полуострове Крыма после месяца боев полностью остался без боеприпасов и был взят немцами в плен.
Нечаев вспоминал, что в оккупированном Севастополе их били русские и украинские полицаи, а также крымско-татарские националисты. В конце концов он оказался в австрийском концлагере Маутхаузен, из которого весной 1945 г. ему с несколькими друзьями удалось бежать по канализационным трубам. Спас их пожилой австрийский бауэр (крестьянин), договорившийся со старостой своей деревни записать их восточными рабочими (этот бауэр, сносно говоривший по-русски, т.к. во время Первой мировой войны был в русском плену и хорошим словом вспоминал Сибирь).
Когда пришли наши войска, Нечаев с друзьями сразу явился к советскому коменданту. Была новая проверка "особистами", которые теперь именовались "смершевцами", после чего бывших пленных демобилизовали и отправили домой.
Об "особистах" ветеран войны мне говорил, что в обоих случаях они его "пальцем не тронули". Да и дома, после войны его ни разу органы госбезопасности "не дёргали".
Севернее Воронежа 24 июля погиб командующий недавно сформированной 5-й танковой армии генерал-майор Лизюков А.И. Военкор Симонов лично познакомился с ним еще 25 июня 1941 г. когда они ехали в одном купе к г. Борисову Минской области Белорусской ССР. С Лизюковым находился сын-подросток.
Под Борисовым они оказались в хаосе отступления, которое Симонов ярко описал в романе "Живые и мертвые". А в своем "Дневнике" он отметил, что "несколько полковников, в том числе и тот полковник-танкист Лизюков, с которым я ехал в одном вагоне, наводили в лесу порядок. Составляли списки, делили людей на роты и батальоны и отправляли налево и направо вдоль берега Березины занимать оборону...
Архивные документы рассказали мне, что полковник Лизюков, ехавший вместе с сыном в одном вагоне со мной и на моих глазах наводивший порядок под Борисовом, воевал там еще двенадцать дней - до 8 июля 1941 года. В наградном листке говорится, что "товарищ Лизюков проявил максимум энергии, настойчивости, инициативы. Буквально под непрерывной бомбежкой со стороны противника, не имея средств управления, товарищ Лизюков своей настойчивой работой обеспечил управление частями, лично проявил мужество и храбрость. Достоин представления к правительственной награде орденом Красного Знамени... Но Лизюкову было присвоено звание Героя Советского Союза
Деятельность Александра Ильича Лизюкова была тогда оценена по достоинству. Он оказался одним из первых наших командиров, награждённых в начале войны на Западном фронте и получивших звание Героя Советского Союза. Под Москвой он командовал 1-й мотострелковой дивизией, а весной 1942 года был назначен командиром 2-го танкового корпуса".
И вот вновь в районе Воронежа фронтовые пути Симонова и Лизюкова почти пересеклись, но встретиться им все же не довелось. Симонов, находившийся поблизости от этих мест (в Башкирской кавалерийской дивизии) вернувшись оттуда в штаб Брянского фронта узнал о гибели этого генерала "при обстоятельствах довольно страшных".
В дневнике Симонов записал: "Одна из его бригад была отрезана и с ней потеряна связь. Обескураженный своими неудачными действиями в предыдущие дни, Лизюков сел на свой командирский танк КВ и пошел разыскивать пропавшую бригаду в одиночку.
Через два или три километра, когда он подходил к опушке леса, его танк расстреляли в упор спрятанные в засаде немецкие орудия. Спасся только один башенный стрелок - он успел выскочить, забился в рожь и оттуда видел дальнейшее.
По его словам, фашисты окружили танк, вытащили трупы погибших, в том числе тело Лизюкова, по документам поняли, что это генерал, и в доказательство того, что он убит отрезали голову и взяли ее с собой".
Это следует из воспоминаний знаменитого военкора, а между тем на самом "верху" в отношении Лизюкова тогда возникло подозрение, что он перебежал к немцам, т.к. в 1939-1941 гг. его репрессировали по ложному обвинению, реабилитировав только незадолго до начала войны. И лишь в 2008 г. его останки (без головы) удалось обнаружить поисковикам в братской могиле вместе с еще шестью погибшими советскими воинами.
Между тем, захват Воронежа в начале июля представлялся немецким генералам легкой задачей. Абвер знал, что еще весной 1942 г. город полностью оставили войска РККА после перевода в пос. Калач (180 км. юго-восточнее) командования Юго-Западного фронта во главе с маршалом Тимошенко.
Тогда в Воронеже находились лишь не имевшие тяжелого вооружения части и подразделения НКВД, в т.ч. 125-й (по охране железнодорожных сооружений), 233-й и 287-й стрелковые полки 8-й дивизии внутренних войск, а еще сформированный сразу после начала войны в Закавказье 41-й пограничный полк, боровшийся с диверсантами-парашютистами, массово забрасывавшихся сюда Абвером. Имелись еще Школа и гарнизон милиции, а также формирование народного ополчения.
Лишь в самом конце мая 1942 г. прибыла из Сибири вновь сформированная 232-я стрелковая дивизия РККА, части которой расположились в окрестных лесах, продолжив боевую подготовку. Но её прервало летнее наступление гитлеровцев, и она едва успела получить 30 июня вооружение.
Однако под мощным ударом немецко-фашистских войск эта необстрелянная дивизия отошла к северу от Воронежа и весь удар противника пришелся по полкам НКВД. Но именно они удержали город до подхода других войск РККА, создав непреодолимую оборону, в т.ч. на том "поле боя", где сражался, как я понимаю, 287-й полк внутренних войск и куда я друзьями ходил в самом конце 1950-х годов.
Современный историк-сибиряк Виталий Баранов в недавно увидевшей свет книге "Битва за Воронеж" пишет, что "грозное лето 1942 г. - один из тяжелых периодов Великой Отечественной войны... В июле 1942 г. началась знаменитая Сталинградская битва, но в это же время шла еще одна битва, которая по ожесточенности, мужеству, стойкости, трагизму и напряженности боев не уступала Сталинградской. Это битва за Воронеж.
Самого понятия "Битва за Воронеж" в истории Великой Отечественной войны не существовало. По подсчетам историков (она) ...длилась 212 дней. На дальних и ближних подступах к городу, в пригороде и на улицах, площадях, на заводских территориях, днем и ночью шли невиданные по своей ожесточенности и кровопролитию бои, явившие примеры личного и массового героизма сотен тысяч советских солдат".
Книга Баранова посвящена участию в этих боях вышеупомянутой 232-й и 303-й стрелковых дивизий. В их честь одна из улиц, построенных в первой половине 1960-х гг. на юго-западе города, носит название Героев сибиряков.
Большинство имеющихся в Воронеже монументов посвящены и другим участникам обороны города, в т.ч. бойцам 18-го танкового корпуса генерал-майора Черняховского И.Д., вскоре возглавившего здесь же 60-ю армию, освободившую в январе 1943 г. город. Не удивительно, что именно в нем установлен доставленный из литовского Вильнюса после развала СССР памятник этому полководцу, ставшему в дальнейшем генералом армии и командующим 3-м Белорусским фронтом, освободившему Минск и Вильнюс, дважды Героем Советского Союза, погибшему под Кенигсбергом в феврале 1945 г.
К сожалению, историк Баранов ничего не пишет об участии внутренних войск и гарнизона милиции в боях за Воронеж. Нет таких упоминаний и в вышедшей в 1970-х гг. в серии "Жизнь замечательных людей" книге Шарипова А.А. "Черняховский".
Вместе с тем ее автор в ней сказал, что положение на подступах к этому городу на тот момент создалось критическое. В спешивший сюда из-под Москвы 18-й танковый корпус даже приехал член ЦК ВКП(б), соратник Ленина В.И. старый большевик Ярославский Е.М., созвавший митинг делегатов от всех его 4-х бригад.
Он прямо сказал, что Родина в огромной опасности и просил удержать Воронеж до подхода из-под Москвы остальных соединений 3-й резервной армии, потом переименованной в 60-ю. Одним словом возникла ситуация, о какой писал Аркадий Гайдар: "Нам бы только день простоять, да ночь продержаться!".
Осенью 1941 г. аналогичная кризисная обстановка сложилась в районе г. Тулы, к которой во время операции "Тайфун" по захвату Москвы с юго-запада прорвалась 2-я танковая группа генерал-полковника Хайнца Гудериана. Однако 156-й полк 69-й бригады войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности вместе с полком милиции и ополченцами смог удержать периметр города до подхода танковой бригады Катукова, а потом и других частей РККА.
Несколько позже событий у Воронежа в августе 1942 г. первый натиск танков 6-й армии генерала Паулюса на Сталинград смогла остановить прибывшая из-под Саратова 10-я дивизия НКВД. Она почти полностью там погибла, удерживая свой участок обороны города (из ее 10 тыс. в живых осталось только 200 чел.).
Однако бойцам и командирам внутренних войск, героически защищавшим Воронеж, не посвящено ни одной строчки даже в Книге-альбоме "Войска НКВД СССР в годы Великой Отечественной войны", вышедшем из печати в 2019 г., чего не скажешь об упоминании в ней участия данных войск в обороне Ленинграда, Москвы, Сталинграда и Кавказа, о боях на Курской дуге и т.д.
Таким образом подвиг защитников Воронежа фактически замалчивается до настоящего времени. С этим согласен, в частности, американский военный историк Дэвид Гланц, который относит бои за этот город в июле 1942 г. к "белым пятнам" в истории войны на "Восточном фронте".
Но летом 1942 г. весь Советский Союз знал, что происходит в Воронеже. Главный редактор газеты "Красная Звезда" Ортенберг Д.И. в собственном дневнике "Хроника. Год 1942" приводит репортаж своих корреспондентов с места событий: "Ни днем, ни ночью, не утихает гул большого сражения западнее Воронежа... Ценою колоссальных потерь врагу удалось перебросить часть своих сил на восточный берег Дона".
Другой военкор этой газеты Василий Коротеев тоже прислал корреспонденцию с названием "В районе Воронежа", опубликованную 14 июля. В ней он писал: "Битва за город достигла наивысшего напряжения. Появились свежие немецкие танковые и моторизированные дивизии, переброшенные сюда с других участков фронта. Врагу удалось захватить рощу.., однако мощной контратакой наши войска отбили ее..."
В "Красной Звезде" тогда появилась статья-обращение очень популярного в те годы писателя Ильи Эренбурга, где есть такие слова: "Нас постигла военная неудача: немецкие танки прорвались к степям Средней России. Над Родиной снова сгрудились грозовые тучи... Настали снова грозные дни... Друзья бойцы, вы отбили немца в трудные дни декабря, когда он подошёл к пригородам Москвы. Отбейте его теперь! Отгоните немцев от Дона!"
В третьем томе сборника "Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне" говорится, что "в результате неудачных для Красной Армии оборонительных операций на воронежском направлении и в Донбассе, продолжавшихся с 28 июня по 24 июля 1942 г., войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов вынуждены были отступить на 150-400 километров и оставить Донбасс. Противник вышел в большую излучину Дона и создал непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу".
Ортенберг еще вспоминал, как в его газете ждали материалы от Симонова, который, как уже упоминалось, в то время находился непосредственно на фронте поблизости от Воронежа. И вот, пишет главный редактор армейской газеты, ему, наконец, доставили сверхсрочный пакет, а там "оказался не очерк, а стихи "Убей его!".
"Не буду объяснять, пишет Ортенберг, как нужен был этот прямой публицистический призыв в тяжелые дни нашего отступления. Об этом лучше всего сказали сами фронтовики.
Писатель Михаил Алексеев вспоминает: "Мне, политруку минометной роты, в самые тяжелые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: "Ни шагу назад!" Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова "Убей его!" - стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши солдатские души".
А поэт Михаил Львов рассказывал: "В 1944 г., на Сандомирском плацдарме, за Вислой, говорил мне друг-танкист о стихотворении Симонова "Убей его!": "Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза. Оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер..."
Эти стихи вошли во все "Собрания сочинений" Константина Симонова, но без того газетного заголовка. Теперь они называются по первой строке: "Если дорог тебе твой дом..." Между тем, в нем есть такие слова:
Если ты фашисту с ружьём Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что Родиной мы зовем, -
Знай: никто ее не спасет, Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет, Если ты его не убьешь...
Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей!
Да и как иначе следовало относиться к захватчикам, жестоко расправлявшихся с нашим населением. В энциклопедии "Великая Отечественная война 1941-1945" (1985 г.) говорится, что "немецко-фашистские войска прорвались к Воронежу в начале июля 1942 г. и закрепились на левом берегу Дона. Из захваченной части города немцами изгнано все гражданское население, уничтожено более 2 тыс. человек, расстреляно свыше 500 раненых и больных, находившихся в одной из городских больниц".
Так гитлеровцы старались запугать советское население и иногда это давало результат. В Интернете есть утверждения, что Воронеж, якобы, является единственным городом в Европе, где немцы не смогли назначить своего бургомистра. Однако заместитель начальника УНКВД по Воронежской области капитан госбезопасности Соболев В.С. еще 4.08.1942 г. в своём спецсообщении за № 1/2082 доложил, что бургомистром в захваченной части города стал некий Михайлов.
В числе арестованных к 18 марта 1943 г. на освобожденной при советском контрнаступлении части территории Воронежской области 218-ти немецких пособников оказалось 16 членов и кандидатов в члены ВКП(б) и 47 членов ВЛКСМ. По захваченным в то же время материалам полицейского управления только г. Россоши было выявлено 53 члена ВКП(б), которые представили в него биографии, где характеризовали себя как ущемленных, подвергавшихся преследованиям со стороны Советской власти лицами, всячески отрекаясь от партии. Естественно, что эти перевёртыши получили справедливое наказание.
Успели оккупанты перебросить непосредственно в Воронеж и мельдекопф (головной пост) "Оппель" капитана Шульца Бруно из абвергруппы-105 Абверкоманды-102. С июля 1942 г. это низшее разведподразделение (опергруппа) располагалось на ул. К. Либкнехта, в домах 5, 7 и 9, где его сотрудники активно вербовали из числа оставшихся жителей агентуру, которую советским контрразведчикам потом пришлось разоблачать.
В числе захватчиков правобережной части города находились не только немцы и венгры. В докладной записке начальника 4-го Управления НКВД СССР Судоплатова П.А. в НКВД СССР за 14.08.1942 г. говорится, что "среди оккупировавших Воронеж войск имеются солдаты польской национальности".
Вернер Пихт в очерке "Немецкий солдат" сборника "Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых" написал, что "выступая против большевизма плечом к плечу с вооруженными силами Финляндии, Италии, Венгрии, Румынии, а также вместе со словацкими и хорватскими частями и добровольцами из Испании. Швеции, Дании и даже из Франции, Бельгии, Голландии и Норвегии.., немецкий солдат мог чувствовать себя защитником Европы".
Подобное бывало и раньше, ибо в одиночку на Россию почти никогда какая-либо европейская страна не нападала. Только шведский король Карл XII, возомнивший себя великим полководцем, попытался сделать это единолично, но после Полтавы он пытался (правда безуспешно) втянуть в свои союзники Османскую империю.
Во всех остальных случаях это были европейские коалиции, как в 1612 г., когда произошла польско-шведская интервенция, в 1812-1814 гг., когда Наполеон привел к нам армии всех покоренных им стран, в 1853-1856 гг., когда во время так называемой "Восточной войны" на нашу страну ополчились Великобритания, Франция, Сардинское (итальянское) королевство и Османская империя, в 1918 г., когда началась иностранная военная интервенция прежде всего (но не только) Антанты, включавшей в 20 стран, и в 1941 г., когда на СССР напала практически вся прогитлеровская континентальная Европа. А сколько было у нацистов добровольцев?...
Но каждый раз все эти коалиции агрессоров "получали по зубам". Тогда наша многонациональная страна бралась за оружие, давая им (хоть не всегда сразу) сокрушительный отпор. Как сказал упоминавшийся выше Андрей Соколов, наши в конце концов "свернули Гитлеру скулу набок".
Вот и летом 1942 г. советское руководство смогло собрать все силы и устоять в критической ситуации. В то время на фронт в сторону Дона (среднего и нижнего) перебрасывались из глубокого тыла всё новые и новые советские войска. Мой дед (по матери) Иван Филатович вспоминал, как летом 1942 г. их воинская часть, где он служил шофером, срочно направили из-под Хабаровска на запад.
У них были любимые строевые песни, в т.ч. "Варяг". Этот легендарный крейсер совершил пдвиг на их Дальнем Востоке (в моей воинской части эта песня была одной из основных, ибо тот корабль сражался в окружении, а мы, десантники-парашютисты, готовились воевать в таких же условиях).
Еще одной любимой строевой песней деда и его соратников являлась "Дальневосточная", написанная в 1929 г. во время боев на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), когда его, тогда 23-летнего, призывали на военные сборы. Но Отдельная дальневосточная армия (ОДВА) быстро обезопасила советскую границу и помощь резервистов не потребовалась.
Между тем в этой песне есть слова, какие он и его земляки полностью разделяли:
Дальневосточная, опора прочная, Союз стоит, стоит непобедим,
И все что было кровью завоевано Мы никогда врагу не отдадим!
И не отдали. Войну дед закончил уже в Австрии, когда их 9-я гвардейская воздушно-десантная армия 3-го Украинского фронта маршала Толбухина Ф.И. встретилась в 1945 г. на западе этой страны после взятия ее столицы Вены с американскими и британскими войсками.
В этой же армии служил Квятковский Э.И., уроженец Москвы, 1919 г. рожд., но живший потом с семьей в Воронеже. С ним я познакомился вскоре после своего "дембиля" в 1970 г. и особенно зауважал, когда узнал, что он "отпахал" в ВДВ девять лет.
Сначала были три года срочной службы по комсомольскому призыву в 1936 г., но их "дембиль", когда срок службы закончился, раз за разом откладывался. Сначала это произошло из-за советско-японского конфликта в 1939 г. на монгольской реке Халхин-Гол, потом в том же году состоялся освободительный поход на западные Украину и Белоруссию, а в ноябре началась Финская война.
Когда она закончилась в 1940 г., началось возвращение в состав СССР Бессарабии и присоединение Прибалтики с вводом туда советских войск. В результате у Квятковского прошли пять лет действительной службы и, наконец, он должен был уйти в запас в конце июня 1941 г. Но тут началась Великая Отечественная война и он служил и воевал еще 4 года.
Что касается новой переброски на советско-германский фронт войск с Дальнего Востока, то она допускалась Ставкой ВГК потому, что в июле 1942 г. она меньше, чем осенью 1941 г., опасалась нападения милитаристской Японии. Вооруженные силы этой страны после внезапного налета ее авиации 6.12.1941 г. на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор активно наступали в бассейне Тихого океана.
Уже 9 января 1942 г. их морской десант высадился на индонезийском острове Целебес, 14 февраля выброшен воздушный десант на острове Ява, следующим днем японцами захвачен Сингапур, 17 и 18 февраля высажены морские десанты на островах Тимор и Бали. Затем авианосцы "Страны восходящего Солнца совершили 19 и 25 февраля рейды на австралийский порт Дарвин.
Далее 6 марта японскими войсками захвачена Джакарта (Батавия), 7 марта ими взят бирманский Рангун, 8 марта их десанты высажены на Новой Гвинее, а 13 марта уже на Соломоновых островах.
Японское наступление все продолжалось и продолжалось и 5 апреля их авиации совершила налет на столицу Цейлона г. Коломбо, 9 апреля американские войска сдались на филиппинском острове Лусон, 28 апреля японская армия взяла г. Лашио на Бирманской дороге, 4 мая японский десант высадился на острове Гуадалканал, а 5 мая их армией захвачена американская морская крепость Коррехидор снова на Филиппинах.
Так Япония достигла почти всех своих целей, тем более что всё побережье Китая с его многомиллионным населением и весь Индокитай (Вьетнам, Лаос и Камбоджу) они захватили еще до нападения на США, на восточные владения Великобритании и колонии Нидерландов. Поэтому японское руководство летом 1942 г. стало возвращаться к мысли о столь же стремительном захвате советского Дальнего Востока (кстати в Хабаровске тогда жили мои бабушка и 16-летняя мать).
Миллионная Квантунская армия по-прежнему находилась в Манчжурии и только ждала приказа, который должен был последовать после захвата Сталинграда. Поэтому Советскому Союзу приходилось держать на Дальнем Востоке и в Монгольской народной республике 40 боеспособных дивизий. Это видно из фильма "Приказ: огонь не открывать".
В третьем томе вышеупомянутого сборника "Органы государственной безопасности" содержится сообщение, направленное НКВД СССР 8.07.1942 г. за № 1214/Б в Государственный комитет обороны (ГКО) с изложением доклада руководителя Объединенного разведывательного комитета США Уильяма Донована. Между тем в нем отмечалось: "Возможно, что японское нападение на СССР будет совершено до конца этого лета, т.к. для захвата и удержания позиций на Байкале и Амуре потребуется значительное время при условии, что СССР сможет продержаться в войне на два фронта.
С другой стороны, немцы рассчитывают на совместные операции с японцами, и в настоящее время они, очевидно, сконцентрировали на Восточном фронте необходимые материалы и вооружение, и их наступление может начаться в ближайшем будущем. Подобного наступления Японии можно также ожидать в любой момент..."
Одновременно с японцами начать наступление на Закавказье готовилась также миллионная турецкая армия. Достоверные разведданные об этом уже имелись у нашего верховного руководства.
В этой связи оборона города на Волге нашими войсками, начавшаяся 17 июля, приобрела особое военно-политическое значение, хотя сначала, как пишет историк Мощанский, "Сталинград, согласно плану операции "Блау", не представлял собой оперативной цели".
Английский историк Бивор также говорит, что на совещании 1 июня, т.е. до начала операции "Блау", "Гитлер практически не упоминал о Сталинграде. Похоже, и для его генералов это был просто очередной город на карте, не более. В первую очередь Гитлера интересовали нефтяные месторождения Кавказа. "Если мы не захватим Майкоп и Грозный, - заявил он, - мне придется прекратить войну".
Наконец, маршал Василевский отмечает, что "данному (сталинградскому) направлению в плане врага отводилась вспомогательная роль. Но вскоре это направление, вопреки расчетам и желанию нацистских стратегов, из вспомогательного превратилось в решающее направление борьбы на всем советско-германском фронте". Маршал еще говорит, что "в боях между Доном и Волгой, доходивших до крайней степени ожесточения, за июль-ноябрь немецкое командование не досчиталось около 700 тыс. солдат и офицеров, более тысячи танков, свыше 2 тыс. орудий и минометов, более 1400 самолетов".
Государства Антикоминтерновского блока (Германия, Италия, Япония и их сателлиты) тогда все же достигли наибольших успехов. Армии этих стран к 30 августа 1942 г. оккупировали самую большую в мире территорию. Но они еще не достигли между собой полного военно-политического взаимодействия.
В этой связи необходимо напомнить, что долгое время между историками идут споры о том, когда именно началась Вторая мировая война. Одни из них говорят о 1931 г., когда японцы захватили китайскую Манчжурию, другие о вводе немецких войск в 1934 г. в демилитаризованную после Первой мировой войны Рейнскую область, третьи о крупномасштабном нападении японцев на Китай в 1937 г., четвертые о нападении Германии на Польшу в 1939 г. Есть ещё мнение, что Вторая мировая являлась непосредственным продолжением Первой.
Но если говорить строго юридически, то мировая (именно мировая) война началась 11 декабря 1941 г., когда Гитлер реально объединил в одну две до того отдельных континентальных войны - Азиатскую и Европейско-Североафриканскую, объявив (в поддержку Японии) войну Соединенным Штатам. Тогда немецкие подводные лодки по приказу Гитлера стали активно нарушать американское торговое судоходство, проводя операцию "Паукеншлаг".
Как писали в книге "Война на море. 1939-1945" американский адмирал Нимиц и его соавтор Поттер, "наступление немецких подводных лодок в северо-американских водах на какое-то время буквально ошеломило как американские, так и канадские силы обороны... Если в декабре общий тоннаж потопленных судов составил 124 070 т., то в январе он увеличился до 327 357 т., в феврале - до 467 451 т. и в марте - до 537 980 т. ...
Для предотвращения катастрофического положения с судоходством необходимо было принять решительные меры, ибо в марте 1942 г. общие потери союзников впервые в ходе войны достигли угрожающей цифры - более 800 000 т."
Но Япония в ответ на этот пригласительный жест Гитлера тогда не среагировала и не напала на СССР, придерживаясь заключенного с Советским Союзом в 1940 г. договора о нейтралитете. Однако фюреру всё же очень хотелось втянуть эту страну, а также Турцию, в свою войну, но те условием поставили обязательный полный захват Сталинграда.
Поэтому Гитлер даже приказал повернуть 4-ю танковую армию Гота с кавказского на сталинградское направление, чем серьезно ослабил группу армий "А". Гитлер рассчитывал, что если Турция вступит в войну и захватит Закавказье, то эти месторождения автоматически достанутся ему.
Но группа армий "А", наступавшая на Кавказ, самостоятельно не смогла достичь главной цели операции "Блау" - нефтяных месторождений Грозного и Баку, хотя наступление в том направлении еще продолжалось. После захвата 27 июля Ростова немцы 10 августа взяли столицу Адыгеи г. Майкоп, а на следующий день Краснодар.
Затем 22 августа произошло восхождение на Эльбрус через Тиберду подразделений 99-го егерского полка 1-й горнострелковой немецкой дивизии "Эдельвейс" 49-го горного корпуса генерала Конрада. Тогда они установили на его вершине фашистский флаг.
Тогда Лётная школы Гражданского воздушного флота (ГВФ), где учился (как курсант) мой отец и которая долго эвакуировалась под бомбами от восточной Белоруссии до северо-осетинского Моздока, опять прервала учебу, т.к. началась новое отступление нашей армии. Будущие лётчики рвались в бой, но строгий приказ Сталина категорически запрещал использовать их как пехоту (лётные курсанты перед экзаменами проходили строгую медкомиссию, что удавалось немногим).
Поэтому их Школа сначала эвакуировалась в столицу Азербайджанской ССР г. Баку, потом переправилась через Каспийское море в Красноводск, далее добралась до Ферганы, а окончательно оказалась в г. Минусинске Хакасской автономной области. На все эти эвакуации и переезды ушло два года и только потом курсанты начали изучать лётное дело.
Но пока они все ехали и ехали "на перекладных", Школу переподчинили от ГВФ к ВВС, а ее курсантов в зависимости от показателей здоровья начали распределять по лётным специальностям: истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и транспортников. Отец (к его радости) попал в истребители.
Надо сказать, что тогдашние лётчики-истребители действительно обладали хорошим здоровьем и жили долго. Последний ветеран нашего 91-го инструкторского полка Павел Грачёв ушел из жизни 24.06.2020 г., которому за четыре дня до этого исполнилось 100 лет.
Что касается выпускников Лётной школы 1945 года, то на германский фронт они уже не успели. Большинство их распределили на Дальний Восток. Великий полководец маршал Василевский, перед этим всего за четыре дня взявший неприступный Кенигсберг, сумел так организовать самую масштабную за всю историю войн Манчжурскую наступательную операцию, что Советско-японская война закончилась всего за три недели. При этом была разгромлена Квантунская армия и завершилась восьмилетняя японо-китайская война. Тогда же наши войска не допустили высадки американских морпехов в Порт-Артуре и на Курильских островах. А молодых младших лейтенантов направили служить на освобожденный Южный Сахалин в составе 6-й армии ВВС.
Там отец и приехавшая из Хабаровска (со своими родителями) моя мать поженились, там родился я и два моих брата. Потом были переезды к новым местам службы в армянском Ленинакане (ныне Гюмри), в Саратовской области и в Воронеже.
Кстати, на службу в Советскую Армию сам я ехал в ноябре 1968 г. в противоположном направлении. Тогда мне довелось после окончания ВТЖДТ по распределению работать в Карагандинской области Казахской ССР.
Во время учебы в нем преподаватели, большинство из которых были участниками войны, вспоминали, что их с первого ее дня перевели на особый режим. Преподаватель Общего курса железных дорог (ОКЖД) Дюваль, потомок дореволюционного французского эмигранта, говорил, что ему тогда присвоили звание лейтенанта и до 1945 г. он считался военнослужащим железнодорожных войск.
В Казахстане и меня хотели призвать в эти войска, но я добровольно вызвался служить в ВДВ. Сначала меня оставили "до особого", а затем в составе 41-й команды я проехал на поездах из Караганды в советские тогда республиканские столицы Ташкент и Ашхабад, порт Красноводск, переправился на железнодорожном пароме через Каспийское море, после чего уже из г. Баку опять же на поезде прибыл в Кировабад в учебный центр 104 воздушно-десантной дивизии.
Но это происходило через 23 года после окончания войны, а в 1942 г. план "Блау" потерпел в районе Воронежа первый крах. Историк Гринько А.И. в своем очерке "Чекисты в боях за Воронеж" из сборника "Незримые поединки", вышедшем в Центрально-Черноземном издательстве еще в 1985 г. (40 лет назад!), упоминает опубликованную 27.07.1942 г. в газете "Правда" статью, где говорилось, что "опьяненные первыми успехами немцы широко разбежались, но расшибли себе лоб о стену стойкости наших частей. Более полутора месяцев колотится враг под Воронежем, будучи не в состоянии продвинуться дальше".
Гринько при этом ссылается на следующие источники Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО): 1) ф.72, оп.35782, д.1 л.36; 2) ф.203, оп.2843, д.14, лл.5-6 и 3) ф.233, сп.НКВД, оп.682524, д.1001, л.538.
Именно первые защитники города сначала задержали на критически важные дни в уличных боях 4-ю танковую армию Гота, чем позволили Юго-Западному и Южному фронтам отойти на левый (восточный) берег Дона. А затем они совместно с остатками вырвавшейся из "котла" 40-й армии Брянского фронта и подоспевшей 60-й армией создали здесь непреодолимую оборону, сохранив за собой "половину Воронежа", как об этом упомянул в приказе № 227 Сталин.
Генерал Штеменко писал, что "противник, достигнув Воронежа и отбив наш контрудар, должен был повернуть на юг 4-ю танковую армию. Осуществить маневр достаточно быстро ему, однако, не удалось, поскольку советские войска связали эту армию своими оборонительными действиями. Наши настойчивые контратаки сорвали все сроки, намеченные гитлеровским командованием".
Фуллер отмечал, что "русские войска, сосредоточенные к северу от Воронежа, прибыли вовремя, чтобы спасти положение, возможно, они спасли русским всю кампанию". Защита города, таким образом, повлекла стратегические последствия.
Тогда еще раз подтвердился закон войны, сформулированный великим русским полководцем Суворовым А.В.: "Одна минута решает исход баталии, один час - успех кампании, один день - судьбу империи". А тут таких дней было гораздо больше.
Но благодаря выигранному бойцами внутренних войск времени к вечеру 5-го июля 1942 г. к линии фронта успели подойти соединения вышеупомянутого 18-го танкового корпуса. При этом его 180-я танковая и 18-я мотострелковая бригады заняли оборону севернее Воронежа, 110-я танковая бригада южнее города, а 181-й танковой бригаде предстояло уничтожить противника, вклинившегося юго-западнее Воронежа, т.е. на направлении главного вражеского удара.
Вышеупомянутый Шарипов отмечает, что "Черняховский лично вывел к воронежскому Мясокомбинату 181-ю танковую бригаду, бойцы которой утром 6-го июля во встречном бою отбросили танки дивизии "Великая Германия". К сожалению, в этой контратаке командир бригады погиб, а Черняховский получил тяжелую контузию. Он потерял сознание, но через два часа смог вернуться в строй.
Надо учесть, что расстояние от левого берега Дона до Мясокомбината, находившегося тогда на самой западной окраине Воронежа, составляло всего 5-6 км. (это я знаю достоверно, т.к. жил поблизости). Таким образом, если за шесть суток от начала наступления до этой реки немецко-фашистские войска продвигались со средним темпом 40 км/сут, то с утра 3-го июля до утра 6-го июля (до окраины города) они прошли в 30 раз меньше (2 км/сут).
Но в самом городе, где танки не могли развернуться, основную тяжесть несла пехота, форсированно перебрасывавшаяся к линии фронта. В книге "Боевой путь 161-й стрелковой Станиславской Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого дивизии 1941-1945 гг." говорится, что это соединение в составе 60-й армии "в начале июля передислоцировалось в район Воронежа. К 10 июля она, совершив 200-километровый марш, сосредоточилась в 25 км севернее этого города".
Будущий космонавт Константин Феоктистов (совершивший в 1964 г. полет на корабле "Восход"), которому летом 1942 г. исполнилось 15 лет, сначала ушедший из родного Воронежа, а потом вернувшийся в город, в своей книге "Траектория жизни. Между вчера и завтра" вспоминал: "Было это 6 июля. Уже на рассвете, на левом берегу реки Воронеж, в небольшом лесу перед самым городом, на полянке мы нашли что-то вроде штаба. Здесь я получил первое задание: пробраться в город и уяснить, что там происходит. Дело в том, что четкой линии фронта вблизи города не было и в городе - было слышно - шёл бой...
Было раннее, очень ясное утро, но город, лежащий на высоком правом берегу реки, горел, и над ним растянулась черная страшная пелена дыма. Зрелище было жуткое".
Феоктистов за полтора месяца пребывания на фронте ночами пять раз переплывал реку Воронеж и собирал в захваченной части города разведданные. Об этом докладывал своему руководству в рапорте начальник Острогожской оперативной группы УНКВД по Воронежской области младший лейтенант госбезопасности Назарьев М.М.
Однако 19 августа немцы подростка задержали. Феоктистов пишет: "Один из них, высокий, с эсэсовскими молниями в петлицах, схватил меня за руку, что-то крича, и повел через арку во двор. Притащил к глубокой яме, поставил к ней спиной, достал пистолет...
Я не успел испугаться, увидел только мушку на стволе пистолета, когда немец вытянул руку и выстрелил мне в лицо. Я почувствовал будто удар в челюсть и полетел в яму... Падая, перевернулся на живот и не разбился... На какой-то момент я, наверное, потерял сознание, но тут же очнулся и сообразил: не шевелиться, ни звука!.. Я полежал еще немного, поднялся и все-таки выбрался наружу".
Гитлеровец не принял во внимание то, что перед ним 15-летний безоружный подросток. Он не отвел его для проверки в комендатуру, а сразу вынес свой приговор.
Феоктистову удалось затем дойти до своих и попасть в госпиталь. Он пишет: "Пуля, как потом выяснилось, прошла через подбородок и шею, навылет". Лично я полагаю, что это Бог спас будущего космонавта и ученого.
В УНКВД по Воронежской области по ВЧ-связи поступило от его 4-го отдела такое сообщение: "Утром прибыл Феоктистов, который имеет сквозной прострел шеи, нарушен акт глотания... Феоктистову оказана медпомощь в санбате 6-й Краснознаменной стрелковой дивизии, и он отвезен в эвакогоспиталь в с. Макарье Рождественско-Хавского района, откуда будет эвакуирован в Борисоглебск. Пищу и жидкость принимать не может, питание производится через зонд..."
Феоктистов на фронт больше не вернулся, т.к. его демобилизовали в августе 1942 г. Излечившись он поступил в МВТУ имени Баумана, стал доктором технических наук и профессором, действительным членом Международной академии астронавтики. Его именем назван кратер на обратной стороне Луны.
В 1964 г. Феоктистов находился в составе отряда космонавтов и в октябре того года на многоместном космическом корабле "Восход" в качестве научного сотрудника совершил орбитальный космический полет вокруг Земли. Тогда и в дальнейшем он был участником разработки космических кораблей и орбитальных станций.
Феоктистов в своей вышеупомянутой книге написал: "Меня приняли в разведгруппу при Воронежском гарнизоне". В действительности она называлась 3-м отделением 4-го отдела УНКВД по Воронежской области, т.е. территориальным подразделением госбезопасности, а не армейским разведорганом. Именно оно установило, что бургомистром Воронежа немцами назначен некий Михайлов и что все население оккупированной части города эвакуировано в тыл к немцам.
В спецсообщении 3-го отделения также говорилось, что "хождение разрешено по спецпропускам, выданным немецкой комендатурой, находящейся в военном городке, а все лица, не имеющие пропусков, задерживаются и направляются в комендатуру. На проспекте Революции, против дома связи, повешена женщина, лет 45-50, и на ул. Кирова, около маслозавода, повешено 2-е мужчин, лет 50-60. У всех повешенных на груди имеются дощечки с надписью: "Несмотря на приказ, я вернулся в эвакуированную область и наказан за неподчинение, грабеж и шпионаж".
Подразделения госбезопасности тогда были как территориальными, в т.ч. вышеупомянутый 4-й отдел УНКВД, так и военными. Последние именовались Особыми отделами НКВД, а их сотрудников в армии звали "особистами".
Но 19.04.1943 г. Совет Народных Комиссаров (СНК), как тогда называлось правительство СССР, издало Постановление № 415-138СС "О реорганизации Управления особых отделов НКВД СССР в Главное управление контрразведки НКО "Смерш", в первом пункте которого говорилось следующее: "Управление особых отделов изъять из ведения НКВД и передать Народному комиссариату обороны (НКО), реорганизовав его в Главное управление контрразведки НКО "Смерть шпионам" (ГУКР). Теперь армейская контрразведка стала подчиняться непосредственно наркому обороны Сталину.
Затем 21 апреля ГКО приняло Постановление № 3222СС/ОВ с утверждением положения о ГУКР "Смерш" НКО СССР, в п.1 его раздела VI которого говорилось, "органы "Смерш" комплектуются за счет оперативного состава бывшего Управления особых отделов НКВД СССР и специального отбора военнослужащих из числа командно-начальствующего и политического состава Красной Армии". Таким образом, все "особисты" сразу стали "смершевцами".
В пп.3-4 того же раздела Постановления, также сказано, что "работникам органов "Смерш" присваиваются воинские звания, установленные в Красной Армии", и что они "носят форму, погоны и другие знаки различия, установленные для соответствующих родов войск..." И если до этого их звания назывались, например, "лейтенант госбезопасности", то теперь он именовался просто "лейтенантом".
Исключение составил руководитель ГУКР "Смерш" Абакумов В.С., звание которого осталось прежнее - "комиссар госбезопасности 3-го ранга". Однако при этом он был повышен в должности до заместителя наркома обороны, т.е. самого Сталина.
Тогда же 9-й отдел Управления особых отделов НКВД СССР по обслуживанию ВМФ был передан в этот Наркомат, где на его базе образовано Управление контрразведки "Смерш" НКВМФ СССР с аналогичными армейским функциями. Оно прямо подчинялось наркому флота адмиралу Кузнецову Н.Г.
В свою очередь особые отделы, обслуживавшие войска и органы НКВД, также были переименованы в контрразведку "Смерш". Здесь они по-прежнему подчинялись наркому внутренних дел Берия Л.П.
Реформы этим не закончились. Уже само НКВД СССР приказом № 0792 от 4.05.1943 г. сформировало Главное управление войск НКВД по охране тыла Действующей Красной Армии, подчинив ему войска НКВД, несущие охрану тыла фронтов. до этого они входили в состав Главного управления внутренних войск (ГУВВ).
Ещё раньше (в начале войны) руководство этими войсками осуществляло Главное управление пограничных войск, которое одновременно руководило и охраной государственной границы. Затем 28.04.1942 г. приказом НКВД СССР № 00852 было создано специальное управление в составе ГУВВ, просуществовавшее до мая 1943 г.
Мне однажды довелось разговаривать с ветераном погранвойск, прошедшим всю войну. Тогда я впервые узнал, что по всему периметру советско-германского фронта в ближнем тылу наших войск находилась настоящая пограничная полоса с заставами, комендатурами и маневренными группами, такая же, как на обычной границе. Там несли службу пограничные и внутренние подразделения НКВД, которые именовались Войсками охраны тыла фронта.
Они не только осуществляли контрольно-пропускной режим, но проводили регулярное прочесывание местности и проверку находившихся в этой полосе населенных пунктов. Нередко им удавалось задерживать здесь шпионов и диверсантов, а также дезертиров и самовольщиков, которых они предавали в особые отделы.
В рамках вышеупомянутых реформ еще был организован Народный комиссариат государственной безопасности СССР (НКГБ) путем выделения из НКВД оперативно-чекистских управлений и отделов. На него было возложено ведение разведывательной работы за границей, охрана руководящих кадров партии и правительства, а также борьба
- со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок внутри СССР (за исключением частей РККА, ВМФ и войск НКВД),
- со всякого рода антисоветскими элементами и проявлениями среди различных слоев населения СССР, в системе промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства и т.д.
Но это происходило в первой половине следующего 1943 г., когда война с гитлеровцами пошла в противоположном направлении, на Запад. А за год до этого 4 июля 1942 г. фон Бок отметил в своем дневнике: "4-й танковой армии удалось захватить три плацдарма на противоположном берегу Дона на западе от Воронежа, а отдельные части ее левофлангового корпуса втянулись в сражения с противником, отступающим к городу. На левом крыле танковой армии 11-я танковая дивизия вступила в ожесточенные бои с противником, атакующим с северного направления".
На следующий день Гальдер уже в своем дневнике отметил, что "наступление группы армий "Юг" развивается вполне успешно. Наши войска вышли к Дону на широком фронте западнее и южнее Воронежа, (но) есть опасность того, что 24-я танковая дивизия и дивизия "Великая Германия" серьезно истощат свои силы".
На следующий день (5 июля) фон Бок записал: "Я сказал (Гальдеру), что высвобождение мобильных дивизий из района Воронежа зависит от того, когда туда подойдет пехота и займет позиции южнее города, прикрыв дорогу, по которой в настоящее время осуществляется снабжение наших частей горючим... Вейхс хочет завтра утром предпринять попытку захвата Воронежа - пока противник не успел основательно усилиться, особенно в плане артиллерии. Верховному командованию сухопутных сил было сообщено, что, по мнению Вейхса, удержать плацдарм на противоположном берегу Дона можно только при условии, что Воронеж будет захвачен".
Типпельскирх также отметил, что 5 июля "2-я полевая армия подошла к Воронежу и двумя днями позже после ожесточенных боев захватила плацдармы на противоположном берегу Дона. Затем ей пришлось выдержать сильные контратаки русских с фронта и северного фланга. Левое крыло наступающих немецких войск было уже остановлено ожесточенным сопротивлением русских, которые всеми силами стремились помешать продвижению немцев за Дон".
В результате захватить Воронеж полностью, как хотел Вейхс, не удалось, а его подвижные соединения, которым предстояло наступать на соединение с 6-й армией Паулюса, в этих боях завязли. Фон Бок 6 июля записал в дневнике: "Верховное командование сухопутных сил продолжает давить на меня с тем, чтобы я высвободил части танковой армии, находящиеся у Воронежа и на севере от него, и развернул их в южном направлении. Против этого возразить нечего, но все зависит от того, как быстро подойдет пехота, которая должна сменить танкистов".
Однако через четыре дня (10 июля) фон Бок снова отмечает в дневнике, что "высвобождение танковых дивизий из-под Воронежа происходит медленно". Гальдер в этот же день записал, что "северный участок фронта Вейхса снова под ударами противника. Смена 9-й и 11-й танковых дивизий затруднена".
И как результат 13 июля (т.е. через 10 дней после начала боев за город) появляется такая запись в дневнике того же Гальдера: "Доклад у фюрера начался с выражения (им) крайнего недовольства по поводу затягивания с вводом в действие 23-й танковой дивизии, которая наступала с запада и оказалась связанной противником, 24-й танковой дивизии и дивизии "Великая Германия", а также двух других моторизованных дивизий 4-й танковой армии. Вину за эту задержку несут те, кто, несмотря на требование фюрера, погнал 24-ю танковую дивизию и дивизию "Великая Германия" на Воронеж и тем самым задержал их высвобождение. Поэтому фюрер принял решение освободить с поста командующего группой армий "Б" фельдмаршала фон Бока...
4-я танковая армия Гота была переподчинена группе армий "А" с задачей помешать оттягиванию противника на восток ударом с тыла" (с 7-го июля группа армий "Юг" разделена по вынесенному Гитлером еще 11 мая 1942 г. решению на группу армий "Б" на воронежском направлении под командованием теперь фон Вейхса и группу армий "А" генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа на сталинградском и кавказском направлениях).
Кстати, одновременно с этим 7-го июля из Брянского фронта Ставка ВГК выделила Воронежский фронт, продолживший оборону города. С 14 июля в его командование вступил генерал-лейтенант Ватутин Н.Ф.
Гитлер затем жаловался начальнику штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю: "Фон Бок теряет из-за Воронежа 4-5 дней... В то время, когда дорог каждый день для того чтобы окружить и уничтожить русских, он продолжает "сидеть" с четырьмя лучшими дивизиями, в первую очередь с 24-й танковой дивизией и дивизией "Великая Германия"... Затем пришла эта беда - несколько дней плохой погоды, в результате чего русские неожиданно выиграли 8-9 дней, в течение которых они смогли выбраться из котла".
Этот факт однозначно и бесспорно доказывает истину, что именно защитники Воронежа своим героизмом сорвали гитлеровский план по окружению и уничтожению Юго-Западного и Южного фронтов, иначе некому было бы защищать Сталинград и Кавказ. Ведь "сидели" в Воронеже лучшие немецкие соединения из-за упорной борьбы с ними защитников города, в т.ч. и прежде всего бойцов полков внутренних войск.
В подтверждение мужества тех защитников Воронежа историк Гринько приводит показания пленного немецкого унтер-офицера, жаловавшегося в штабе 233-го полка НКВД: "Против таких солдат воевать трудно. Они сражаются до последнего патрона, потом отбиваются камнями или бросаются в штыки. Они сгорают в огне, но не сдаются".
Об этом свидетельствует и запись фон Вейхса уже в его дневнике за 8 июля: "Все еще не удалось уничтожить три огневые точки, которые, по-видимому, заняты фанатиками и хорошо вооруженными людьми НКВД".
Про органы и войска НКВД сталинского времени написано очень много негативного. Конечно, часть их сотрудников участвовала в массовых репрессиях 1937-1938 гг.
Вместе с тем другая, здоровая их часть честно боролась со шпионами и диверсантами, с бандитами и обычными уголовниками. И она героически показала себя в годы Великой Отечественной войны.
Знаменитый журналист-фронтовик Смирнов С.С. в своей книге "В поисках героев Брестской крепости" (он первым рассказал об этом подвиге) писал: "Участники боев в Брестской крепости, с которыми мне приходилось встречаться, с восторгом говорили о том, как сражались пограничники. Они признавали, что пограничники были поистине лучшими защитниками крепости, наиболее смелыми, самыми отважными и стойкими бойцами героического гарнизона" (там находились 9-я застава лейтенанта Кижеватова А.М. и 3-я комендатура 17-го Краснознаменного погранотряда).
Рассказывают, что гитлеровское командование, взбешённое упорным сопротивлением пограничников, в первые дни войны отдало приказ своим солдатам: если у советского бойца будут зелёные петлицы на гимнастерке или зеленая фуражка, его не брать в плен, хотя бы он был даже тяжело ранен, а расстреливать на месте.
Но пограничники и не собирались сдаваться в плен. Они дрались действительно до последней капли крови, до последнего дыхания". Между тем, пограничники в то время являлись составной частью войск НКВД и только в 1956 г. их переподчинили КГБ СССР.
В монографии Чугунова А.И. "Граница сражается" приводятся слова гитлеровского штабного генерала Гюнтера Блюментрита: "В Брестской крепости, где находилась школа ГПУ, русские в течение нескольких дней оказывали фантастическое сопротивление" (там находились Школа шоферов Белорусского пограничного округа и Сборы кавалеристов-пограничников, а ГПУ немцы по-старинке именовали НКВД).
Гитлеровцы мстили даже близким родственникам пограничников. Чугунов пишет, что в начале июля тяжело раненый Кижеватов "...погиб смертью героя. Уничтожили гитлеровцы и его семью - мать, жену, детей. Десятилетнего сына Ваню изуверы закопали в землю живым..."
Кижеватову 06.05.1965 г. (через 24 года после его гибели) было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а его имя стала носить застава Западного пограничного округа СССР. Тогда же моря начали бороздить теплоходы "Андрей Кижеватов" и "Нюра Кижеватова".
На западной границе СССР 22 июня 1941 г. дислоцировались 8 пограничных округов, включавшие в свой состав 47 сухопутных и 6 морских погранотрядов, 9 отдельных комендатур и 11 полков оперативных войск НКВД. Границу непосредственно охраняли 666 погранзастав, ни одна из которых не отошла без приказа. Службу здесь несли 83 тыс. пограничников. И если по официальным данным на 1 апреля 1942 г. погибшими в погранвойсках значились несколько больше 3 тыс. чел., то пропавшими без вести - 35 298 человек.
Что касается защитников Брестской крепости, то их число входили и другие подразделения войск НКВД, в т.ч. 132-й отдельный конвойный батальон. На стене его казармы осталась надпись за 20 июля 1941 г. (т.е. через месяц после начала войны): "Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина".
Между тем крепость штурмовали не германцы, а австрийцы (соплеменники Гитлера), их 45-я дивизия, разгромленная затем советскими войсками в марте 1942 г. под Орлом во время их контрнаступления. Тогда удалось захватить, как рассказал писатель Смирнов, ее штабные документы, в т.ч. "Боевое донесение о занятии Брест-Литовска", где "...день за днем гитлеровцы рассказывали о ходе боев за Брестскую крепость".
Смирнов привел в своей книге заключительные слова того штабного донесения самого врага: "Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению".
Между тем австрийские нацисты ничем не отличались от германских и прочих. Население этой страны (за редким исключением), активно участвовало в так называемой "охоте на зайцев", которыми оно называло бежавших в ночь на 3-е февраля 1945 г. из 20-го "блока смерти" около 500 его узников. Всех пойманных сразу убивали и спастись по данным Смирнова удалось всего девяти военнопленным.
Именно австрийские охранники в ночь на 18 февраля 1945 г. также зверски расправились в концлагере Маутхаузен с генералом Карбышевым Д.М. Его в числе 500 других заключённых они обливали из пожарных брандспойтов водой на морозе при температуре -12°C, пока генерал не превратился в ледяную глыбу. Тела же всех убитых (в живых из той команды осталось всего 70 чел.) были отправлены в лагерный крематорий.
Гитлеровцы все четыре года его плена безуспешно склоняли Карбышева к переходу на свою сторону, но ничего не добились. В результате они написали: "Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за шестьдесят лет, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму. Карбышева можно считать безнадёжным в смысле использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела".
Защита Брестской крепости происходила в самом начале войны, но точно также бойцы НКВД сражались и в дальнейшем. В примечании к документу № 1122 третьего тома сборника "Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне" прямо говорится, что "самоотверженные оборонительные действия войск... в районе Воронежа срывали стратегический план второго генерального наступления вермахта на востоке: 4-я танковая армия противника завязла в боях под Воронежем и утратила запланированный темп продвижения".
Гитлеру поэтому, как сказано выше, пришлось взять руководство войсками групп армий "А" и "Б" на себя. Поэтому и его Ставка из Восточной Пруссии передислоцировалась 16.07.1942 г. под Винницу. Оборудованный в небольшом леске в 15 км от этого города новый пункт управления получил название "Вервольф" ("Оборотень").
В этом и состоит великий подвиг защитников Воронежа, геройски связавших боями в решающий момент войны лучшие немецкие дивизии, не позволив им окружить и уничтожить Юго-Западный и Южный советские фронты.
Гринько пишет, что "воины-чекисты сражались с врагом на южных, западных и северных окраинах города, участвовали в боях на Чижовке, у аэропорта, сельскохозяйственного института (СХИ), Отрожских железнодорожных мостов, Березовой рощи, стадиона "Динамо", бились с фашистами на площадях и улицах центральной части города. Они наносили врагу тяжелые потери в людях и технике, заставляли его топтаться на месте, а в ряде случаев и отступать".
Еще он упоминает о том, как "немецкие танки прошли по кривым проулкам Чижовки на улицу 20-летия Октября, свернули вправо и по булыжной мостовой направились к дамбе (через реку Воронеж). Фашисты стремились захватить мост и прорваться в левобережную часть города.
Но едва головные машины достигли дамбы, как с левого берега ударили зенитки, застрочили пулеметы 41-го полка НКВД. Оставив на дамбе подбитый танк, фашисты отошли назад, укрылись за постройками.
Прорвавшаяся группировка проникла на улицу Софьи Перовской, продолжая движение в северном направлении вдоль реки (Воронеж). Теперь под угрозой захвата оказался Чернавский мост. Но опять с левого берега загремели выстрелы... Два фашистских танка были подбиты, другие стали поспешно отходить к Чижовке...
7 июля 1942 г. из района Чернавского моста 287-й полк перешёл в наступление и к исходу им вновь занято восемь городских кварталов и вокзал. Боевые действия велись в северной части города в районе улицы Сакко-Ванцетти и Петровского сквера.
В ходе боя воины 287-го полка и танкисты 110-й бригады (18-го корпуса) полностью уничтожили прорвавшуюся группировку врага, а потом совместными усилиями контратаковали пехоту на переднем крае. К восьми часам вечера южная окраина Чижовки очищена от противника. Фашисты отступили на исходные позиции к опушке Шиловского леса".
Тогда немецко-фашистские войска нанесли 8-го июля удар по 233-му полку НКВД. Гринько пишет, что танки врага "обошли полк с левого фланга и ворвались на улицу "9-го января". Линия обороны сперва изогнулась дугой, потом приняла зигзагообразную форму, а вскоре распалась на отдельные звенья.
Разрозненные подразделения и группы чекистов повсюду оказывали врагу упорное сопротивление. Они цепко удерживали в своих руках то группу домов, то часть улицы, то отдельное здание, а зачастую этаж или комнату. Враг повсюду имел численный перевес, но это не всегда обеспечивало ему успех. Укрываясь за развалинами, баррикадами, заборами и стенами, красноармейцы косили фашистов ружейным и пулеметным огнем, били их гранатами".
Гринько упоминает, что упорные бои шли на ул. Плехановской, в т.ч. у завода "Электросигнал" и виадука. "Особенно горячие схватки, - пишет автор очерка, - происходили на отрезках улиц Кольцовской и Володарского, Плехановской и Таранченко, Пушкинской и Карла Маркса. Здесь бои шли в заводских цехах и на верхних этажах жилых домов, в парках и на бульварах...
В то время, когда в центральных кварталах Воронежа продолжались бои за отдельные здания, крупная группировка фашистов прорвалась со стороны Подгорного в городок СХИ и к вечеру 8-го июля полностью овладела им. После этого гитлеровцы попытались пробиться в Отрожку по железнодорожным мостам.
Здесь держали оборону подразделения 125-го полка НКВД... Они встретили врагов сосредоточенным ружейно-пулеметным огнем и заставили их залечь на открытой местности перед мостами..."
Конечно, и полки внутренних войск несли потери. Поэтому уже 9-го июля 1942 г. из остатков их частей сформировали "сводный полк" НКВД, продолжавший бои за Воронеж вплоть до 30 июля 1942 г., когда главные усилия немецко-фашистских войск перенацелились на Сталинград.
Но до этого в Воронеже шли самые активные бои. Бойцы НКВД утром 10 июля сами атаковали противника, засевшего в городке СХИ. Со стороны Отрожки наступал их сводный полк, смявший при поддержке зенитчиков оборону гитлеровцев и ворвавшийся в котлованы глиняного карьера. Противник был отброшен, а батальон прорвался на территорию кирпичного завода.
Гринько пишет, что "у печей обжига, в сушильных сараях, в других постройках и между штабелями кирпича происходили острые схватки. Повсюду рвались гранаты и гремели выстрелы, возникали рукопашные стычки".
Сводный полк вновь переходил в наступление 11 и 13 июля, а остальное время стойко держал оборону, пока его не отвели на отдых. В очерке Гринько отмечается, что "много ратных подвигов в боях за Воронеж совершили воины-чекисты... Всего они истребили около 6 тыс. фашистов, уничтожили 14 танков, 6 орудий, 2 броневика, 13 автомашин, 40 дзотов".
Действиями помогавшим им зенитчикам в обороне Воронежа по указанию Ставки ВГК лично руководил Заместитель наркома обороны по ПВО страны генерал-лейтенант Громадин М.С. Согласно его указанию еще 7-го июля из подразделений Воронежско-Борисоглебского района ПВО были сформированы специальные зенитно-артиллерийские группы, способные бороться как с воздушными целями, так и поддерживать наземные войска. Такие же группы потом успешно показали себя в Сталинграде.
Командование 3-й дивизии ПВО выделило для огневой поддержки воинов-чекистов девять батарей зенитных орудий и один зенитно-пулеметный батальон, полностью оголив противовоздушную оборону всех пригородных аэродромов, Чернавского и ВОГРЭСовского мостов, городских ж/д вокзалов.
Во время этих боев 16 июля погибла легендарная наводчица 4-го зенитно-пулеметного полка данной дивизии Лидия Рябцева. Она до последнего дыхания стреляла из своего счетверенного "Максима" по очередному пикирующему немецкому "Юнкерсу" и сбила его. Однако после взрыва сброшенной фашистом бомбы соратницы нашли от Лидии только кисти ее рук, продолжавшие сжимать ручки пулеметной установки (их захоронили в братской могиле № 19 на ул. Мичурина д.1 вместе с еще 171-им погибшим).
В 1969 г. (через 25 лет после того боя) девушку посмертно наградили орденом Отечественной войны 1-й степени. Одновременно именем зенитчицы в Воронеже назвали улицу.
Подобный же бой показан в популярном фильме "В шесть часов вечера после войны", вышедший на экраны нашей страны в 1944 году. Там главная героиня сержант Варя Панкова (актриса Марина Ладынина) вместе с девушками-зенитчицами своего расчета ведет с железнодорожной платформы направлявшегося на фронт военного эшелона огонь из такого же пулемета по немецким бомбардировщикам "Юнкерс-88" и получает тяжелое ранение.
В этом фильме впервые прозвучал знаменитый тогда "Артиллерийский марш", в припеве которого есть такие слова:
Артиллеристы, точный дан приказ, Артиллеристы, зовет Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей, За слезы наших матерей,
За нашу Родину огонь, огонь!
Вначале, однако, в первой его строчке говорилось несколько иначе: "Артиллеристы, Сталин, дал приказ, Артиллеристы, зовет он в битву нас!" (далее по тексту). Но после 1956 г. с подачи Хрущёва Н.С. фильм в этой части переозвучили, подобно тому, как в 1961 г. по его же требованию переименовали Сталинград в Волгоград.
В 2010 г. Воронежский институт МВД России опубликовал статью своего слушателя Ефановой О.В. "Оборона города Воронежа полками НКВД", где также говорится, что его на разных рубежах защищали четыре полка НКВД, в т.ч. 41-й (пограничный), 125-й, 233-й и 287-й (внутренних войск). Автор писала, что с целью прорваться в левобережную часть Воронежа немецко-фашистские захватчики даже выбросили на пустырь между площадкой строящегося Шинного завода и пос. Масловка десант. Но вскоре вражеских парашютистов удалось полностью уничтожить.
"Боевые действия на территории Областной больницы в правобережной части Воронежа, пишет Ефанова, продолжались в течение 203 суток. Все её постройки были разрушены до основания и уцелело только здание демонстрационного хирургического зала главного корпуса - Ротонда, которая сохранена при восстановлении города как памятник войны".
В поддержку 2-й полевой немецкой армии, как пишут историки, фюрер направил сюда из Германии для подъема боевого духа 196-й пехотный полк, включенный в состав 57-й пехотной дивизии. Им в Первую мировую войну командовал будущий фельдмаршал Лист, а ефрейтором служил сам Адольф Шикльгрубер (Гитлер). Однако в конце января 1943 г. после перехода уже советских войск в наступление под Воронежем после двухдневных боев в составе этого полка в строю осталось всего восемь человек.
Когда осенью 1942 г. эпицентр сражений сконцентрировался на Сталинграде, защитники соседнего Воронежа продолжали свою борьбу с врагом. Командующий 40-й армией генерал Москаленко К.С. отмечал: "В течение июля, августа и сентября 1942 года в районе Воронежа советские войска вели напряжённые бои и их общий оперативный результат оказался весьма положительным: противник был вынужден полностью сохранять свою группировку в районе Воронежа и к северо-западу от него, лишился возможности перебрасывать войска отсюда под Сталинград и на Кавказ".
В свою очередь начальник штаба Воронежского фронта генерал Казаков М.И., вспоминая октябрь 1942 г. писал, что "Воронежский фронт удерживал перед собой не менее тридцати вражеских дивизий, которые очень бы пригодились немецко-фашистскому командованию под Сталинградом". Это второй великий подвиг защитников Воронежа.
Когда появилась возможность часть закаленных в боях войск Воронежского фронта направить на помощь сталинградцам, то Ставка ВГК незамедлительно это сделала. Был воссоздан 25 октября Юго-Западный фронт (2-го формирования), командование которым было поручено переведенному сюда Ватутину.
Сюда же из-под Воронежа прибыла переформированная 5-я танковая армия генерала Романенко П.Л., тыл которых охранял прославившийся там 287-й полк НКВД. Начальник Генштаба Василевский прибыл в 5-ю танковую армию, "которая наносила основной удар на Юго-Западном фронте", накануне начала наступления.
Ватутин, сдав по приказу Ставки Воронежский фронт своему заместителю Голикову, немедленно прибыл в г. Серафимович (бывшую станицу Усть-Медведицкую в нижнем течении Дона) на севере Сталинградской области. С собой он взял часть воронежских соратников.
По замыслу Ставки Юго-Западному фронту предстояло сыграть важнейшую роль в рамках разработанного ещё в сентябре плана операции "Уран" (кодовое название Сталинградской стратегической наступательной операции). Так оно и произошло.
Эта операция, повернувшая ход войны, началась утром 19 ноября 1942 г. именно с наступления войск Юго-Западного фронта после мощной артиллерийской подготовки. Оборона румынских, а потом и немецких войск была прорвана сразу на двух участках: 5-й танковой армией генерал-лейтенанта Романенко П.Л. с плацдарма юго-западнее г. Серафимовича, а 21-й армией генерал-майора Чистякова И.М. с плацдарма у станицы Клетской. За сутки их ударная группировка продвинулась на 35 км.
Сталинградский фронт перешел в наступление днём позже. На обоих фронтах успешно действовали танковые корпуса, которые встретились у хутора Советский, замкнув кольцо окружения сталинградской группировки противника в составе 22-х немецко-фашистских дивизий Паулюса. Все они потом были полностью уничтожены, а из 330 тыс. находившихся в их составе солдат и офицеров врага уцелела лишь 91 тыс. чел., сдавшихся в плен. В Германии из-за этого Гитлер объявил трехдневный траур.
В четвертом томе вышеупомянутого сборника "Органы государственной безопасности..." отмечается, что "после разгрома противника на Волге началось массовое изгнание немецких захватчиков с советской земли. Наступательные действия советских войск развернулись от Кавказа до Ленинграда". И еще в сборнике говорится, что "эта победа имела огромное международное значение: усилилась борьба порабощенных народов Европы против немецких оккупантов, Турция и Япония не выступили против СССР..."
Ватутин был награжден орденом Суворова 1-й степени и медалью "За оборону Сталинграда", а вот за оборону Воронежа он подобную медаль не получил, т.к. ее почему-то никогда не учреждали. Между тем у Воронежа Ватутин находился почти 3,5 месяца, тогда как у Сталинграда меньше месяца.
Ватутина 28 марта 1943 г. повторно назначили командующим Воронежским фронтом, а командование Юго-Западным фронтом он передал Малиновскому Р.Я. В дальнейшем Ватутин руководил обороной южного фаса Курской дуги, а после победы здесь над Манштейном его фронт, переименованный вскоре в 1-й Украинский, успешно шел на запад, освободив и отстояв затем Киев.
К сожалению Ватутин 29 февраля 1944 г. около села Милятин Острожского района Ровенской области УССР был тяжело ранен в ногу при обстреле штабной группы его фронта боевиками сотни "Зеленого" Украинской повстанческой армии (УПА). Генерала срочно эвакуировали в Киев, но 15 апреля он там умер и был похоронен.
Пополненный 287-й стрелковый полк НКВД в дальнейшем охранял тыл 21-й армии, а после операции "Багратион" в 1944 г. вошел в состав Белорусского округа внутренних войск НКВД. Там он боролся уже с польской подпольной Армией Краевой (АК).
Сам Воронеж, где все 212 дней его обороны шли упорные бои, очень сильно пострадал. О том, что стало с городом за эти 7 месяцев, сохранилось немало воспоминаний.
Так, житель г. Кургана Меркурьев В.Е. рассказывал, как его привезли в Воронежскую область - в 1156-й Краснознаменный пушечно-артиллерийский полк 152-мм орудий 60-й армии на должность начальника рации РБМ. "Было это в разгар кровопролитных боев с фашистами, рвущимися к Воронежу. Город много раз переходил из рук в руки. Камня на камне не осталось от него. В этих боях я был ранен в колено левой ноги осколком".
Инвалид войны Рясин В.Н. в своих воспоминаниях, опубликованных в 4-м томе сборника "От солдата до генерала" упоминал о своей службе "в 25-м танковом корпусе, завершавшем бои за город Воронеж, разрушенный за время боёв на 90%".
Известный советский писатель Бакланов Г.Я. в "Военных рассказах" вспоминал: "В Воронеже стоял фронт, с той и с этой стороны били по городу из орудий, взрывали его, бомбили - где тут чему уцелеть? И школа не уцелела, в которой я учился, и дома нашего не было, да и города фактически не было".
Писатель Гроссман В.С. в книге "Годы войны" отмечал: "Пришлось побывать мне во многих городах спустя несколько недель после освобождения: в Ворошиловграде, Киеве, Харькове, Новоград-Волынске, Ровно, Луцке, Кривом Роге. И всюду и везде - в дыму и в пламени Орла и Минска, в холодных развалинах поросших травой улиц Гомеля и в остывшем пепле Воронежа - читают глаза страшный свиток преступлений германского фашизма".
Наконец в военно-историческом очерке о боевом пути 4-й гвардейской армии "От волжских степей до австрийских Альп" упоминается, как следуя в первой половине 1943 г. на фронт это соединение (тогда еще 24-я армия) прибыло в Воронеж, который был разрушен до основания. Квартирьеры прибывавших соединений и частей не смогли найти ни одного сохранившегося здания для размещения войск.
Несмотря на это жители стали постепенно возвращаться в город. Часто можно было наблюдать, как женщины с детьми на руках, волоча на санках скарб, по плохо обозначенным снежным тропам пробирались в город, надеясь найти в нем пристанище. Картины эти вызывали слезы. Какие только невзгоды и лишения не приходилось переносить в годы войны нашему народу, но ничто не сломило его веру в победу. И люди шли в свой родной город, зная, что он снова будет возрожден, что их не бросят, им помогут".
Воронеж был освобожден 60-й армией 25 января 1943 г, после чего она пошла на Курск. Тогда была разгромлена 2-я венгерская армия, после чего ее уцелевшие остатки отозваны домой. А всего, как пишут историки, после начала советского наступления в районе Воронежа зимой 1943 г. удалось разгромить 26 фашистских дивизий.
Освободив 8-го февраля Курск 60-я армия образовала часть "Огненной дуги". В дальнейшем она участвовала во многих успешных наступательных операциях, освободив города Конотоп, Львов, Краков и многие другие, завершив войну в ходе Пражской операции в Чехии.
Кстати, до этого именно она 27 января 1945 г. успела освободить уцелевших узников концлагеря Освенцим в Польше, потеряв тогда 231 солдата и офицера. Дата эта считается во всем мире Днем памяти узников и жертв нацизма, т.к. через данный лагерь смерти гитлеровцы прогнали 1 млн. 300 тыс. чел., из которых 1 млн. был убит или замучен до смерти.
Но кара настигла коменданта этого лагеря Рудольфа Гесса. На его же территории он был повешен 16.04.1947 г. польскими властями.
А на территории Воронежской области количество немецких, румынских и итальянских пленных оказалось в 1943 г. даже больше, чем под Сталинградом. Кроме того, немало их пытались где-либо укрыться и в этой связи Воронежский обком ВКП(б) и Управление НКВД по Воронежской обл. утвердили 5.01.1943 г. совместную Директиву № 1/5012-1943 "О мероприятиях по очистке территории области от вражеских и уголовных элементов".
В ней говорилось, что "в результате быстрого продвижения Красной Армии на освобожденной территории области оседает значительное количество солдат и офицеров противника (итальянцев, румын и немцев), а также лиц призывного возраста и бывших военнослужащих РККА (дезертировавших из армии или уклонившихся от призыва, находившихся в плену либо проживавших на оккупированной территории). Вследствие того, что их задержание недостаточно организовано, они разбредаются по районам области и оседают в населенных пунктах, организуют грабежи, проводят разложенческую работу среди населения.
В свою очередь среди жителей бывшей оккупированной территории имеются фашистские агенты, предатели и изменники Родины, пытающиеся скрыться от разоблачения. Значительное количество трофейного оружия, материальных ценностей и продовольствия, захваченных частями Красной Армии, вследствие отсутствия надлежащей охраны расхищается местным населением".
В этой связи секретарь Воронежского обкома ВКП(б) Тищенко и начальник УНКВД по Воронежской обл. Голубев поручили секретарям Райкомов ВКП(б) "совместно с органами НКВД и милиции с привлечением истребительных батальонов, работников военкоматов и партийно-советского актива организовать облавы, прочесывание лесов и населенных пунктов, патрулирование и заслоны на дорогах, обеспечив выявление всех лиц, проживающих здесь на нелегальном положении".
Органы НКВД были обязаны подвергать всех подозрительных лиц тщательной фильтрации, привлекать их укрывателей и пособников к уголовной ответственности. Для конвоирования задержанных подключалось и местное население (в случае крайней необходимости).
Работники милиции должны также были организовать немедленное изъятие у местного населения трофейного оружия, имущества и продовольствия, вплоть до мелочей, передавая его соответствующим пунктам сбора и приема Управления тыла Действующей армии. Органам НКВД и милиции следовало для этого проводить обыски для изъятия трофеев, выявлять их расхитителей и места хранения похищенного оружия, имущества и продовольствия.
Органам НКВД и милиции также следовало арестовывать (с санкции райпрокуроров) и привлекать к уголовной ответственности грабителей, мародеров и лиц, специально занимающихся расхищением трофейного оружия, имущества и продовольствия.
И как результат 18.03.1943 г. в направленной в ГКО "Записке НКВД СССР о выявлении и ликвидации шпионов, диверсантов, немецких пособников и банд в городах и районах, освобожденных Красной Армией от войск противника" говорилось, что в Воронежской области "арестовано 3926 человек, в т.ч. агентов германской разведки и подозрительных по шпионажу - 218, немецких пособников - 2861, дезертиров Красной Армии - 319, прочего антисоветского элемента - 528".
Советские войска ушли на запад, а на том "поле боя", куда ходил я с друзьями в конце 1950-х годов, осталось много непогребенных первых защитников Воронежа. Однако на нем нет даже посвященного им памятника.
Это как в песне о "Варяге": "Не скажет ни камень, ни крест где легли Во славу мы русского флага"... Можно добавить: "Лишь волны донские расскажут одни Геройскую гибель..." тех людей.
Хочется вспомнить в этой связи еще одни строки из упомянутой выше поэмы Твардовского:
Летом, в сорок втором, Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом, Смерть меня обделила...
И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна:
Мы за родину пали, Но она - Спасена...
Что недаром боролись Мы за Родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, Вы должны его знать.
В этом году мне исполняется 77 лет, возраст, как говорится, критический. Моих ровесников, ходивших по вышеупомянутое "поле боя", уже почти не осталось. Кто после меня напомнит о первых защитниках Воронежа, оставшихся непогребенными? Хотя бы часовенку там установили, чтобы их поминали, но и ее нет.
По окончании войны восстановленный Воронеж за совершенный его защитниками подвиг неоднократно представлялся к званию города-героя, но такое решение руководством страны так и не было принято. Мое историческое расследование позволяет сделать вывод, что главной причиной для этого стало нежелание Сталина и его ближайших военачальников вспоминать после войны стратегический просчет при определении главного направления немецкого наступления летом 1942 года. Все они ждали удара в центре, на Москву, чему есть много доказательств, а тот неожиданно для них последовал на юго-западном направлении.
Перед началом операции "Блау" советские Ставка и Генштаб, как писал маршал Василевский, "исходили из того, что наиболее крупная группировка немецких войск (более 70 дивизий) находилась на московском направлении. А это давало основания полагать, что с началом летнего периода противник попытается нанести решительный удар именно на Центральном направлении. Такое мнение разделяло и командование большинства фронтов".
Маршал Жуков также отмечал: "Сталин предполагал, что гитлеровцы, не взяв Москву, не бросят свою главную группировку на захват Кавказа и юга страны. Он говорил, что такой ход приведет немецкие силы к чрезмерной растяжке фронта, на что верховное немецкое командование не пойдет".
Наконец, генерал армии Штеменко С.М. в мемуарах "Генеральный штаб в годы войны" пишет следующее: "Предполагалось, что враг, несмотря на поражение под Москвой, весной будет вновь стремиться к захвату советской столицы. Его главный удар ожидался из районов Брянска и Орла в обход Москвы с юга и юго-востока для выхода на Волгу в районе Горького (сейчас Нижний Новгород), чтобы таким образом изолировать Москву от Поволжья и Урала, а затем взять ее".
И чуть ниже генерал Штеменко отметил: "Видимо, Сталин считал, что большая часть этой вражеской (юго-западной) группировки будет всё-таки брошена на Москву... В Генштабе все напряженно ждали, что вот-вот начнется активный натиск группы армий "Центр" на Москву". А немецкое наступление пошло совсем не так, как все они думали, и оно было для них внезапным.
Но положение спасли сначала защитники Воронежа, а потом Кавказа и Сталинграда. Им удалось своей кровью исправить эту их ошибку и спасти страну от поражения.
Командующий Воронежским фронтом Ватутин и командующий 60-й армии Черняховский, непосредственно оборонявшие Воронеж, сложили свои головы во время войны. После этого некому стало защитить в истории подвиг их бойцов и командиров.
Что касается Голикова, который тоже находился в районе Воронежа, то он не справился с руководством ни обороной этого города вначале, ни с наступлением после его освобождения. В результате Сталин отправил этого генерала руководить Управлением кадров НКО, и он войсками Действующей армии больше не командовал.
Голиков вообще был известен своим конформизмом и делал всё, что желал Сталин. Являясь перед самой войной начальником Разведуправления он так докладывал руководителю Советского Союза поступавшие его службой сведения, что только усиливал его заблуждения в отношении немецкого нападения. Он во многом виноват в том, что вторжение 1941 г. стало для нашей страны внезапным. Поэтому и в отношении оценки боев за Воронеж он не мог возражать Сталину.
Вместе с тем надо признать, что Сталин во время войны сильно изменился. Маршал Василевский, ближайший к нему военачальник, сам ставший великим полководцем, в этой связи отмечал, что "в первые месяцы (войны) сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина. Он мало советовался тогда с работниками Генштаба, командующими фронтов. Даже руководящие работники Оперативного управления Генштаба не всегда приглашались для отработки наиболее ответственнейших, оперативных директив Ставки.
В то время решения, как правило, принимались им единолично и нередко не совсем удачные. Так было с постановкой задачи Юго-Западному фронту в начале войны, с планом зимней кампании 1941/42 года, с планом на весну и лето 1942 г.
Мы это тяжело переживали. Всех опытных работников Генштаба он немедленно отправлял на фронт...
Маршал Жуков также отмечал, что накануне войны "Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Однако в прогнозе направления главного удара противника (в июне 1941 г.) он допустил ошибку.
...Как и другие, я считал его опытнейшим государственным рулевым. К сожалению, и у Сталина не хватило чувства реальности.
...Нам тогда казалось, что в делах войны, обороны Сталин знает не меньше, а больше нас, разбирается глубже и видит дальше. Когда же пришлось столкнуться с трудностями войны, мы поняли, что наше мнение по поводу чрезвычайной осведомленности и полководческих качеств Сталина было ошибочным.
...Мне во время войны приходилось остро возражать против указаний Сталина по стратегии операций и по проблеме обороны страны в целом, и нередко мои суждения принимались".
Как далее пишет маршал Василевский, "поворотной вехой глубокой перестройки Сталина как Верховного Главнокомандующего явился сентябрь 1942 г., когда создалась очень трудная обстановка и особенно потребовалось гибкое и квалифицированное руководство военными действиями. Именно в это время он стал по-другому относиться к аппарату Генштаба, командующим фронтами, вынужден был постоянно опираться на коллективный опыт военачальников. От него с той поры нередко можно было услышать слова: "Чёрт возьми, что же вы не сказали!".
С тех пор, прежде чем принять решение по тому или иному важному вопросу ведения вооруженной борьбы, Сталин советуется, обсуждает его при участии своего заместителя, руководящих работников Генерального штаба, Главных управлений Наркомата обороны, командующих фронтами, а также наркомов, ведающих оборонной промышленностью.
Завершился и процесс роста Сталина как военачальника. Я уже писал, что в первые месяцы войны у него порой проскальзывало стремление к фронтальным прямолинейным действиям советских войск. После Сталинградской и особенно Курской битв он поднялся до вершин стратегического руководства.
Теперь Сталин мыслит категориями современной войны, хорошо разбирается во всех вопросах подготовки и проведения операций. Он уже требует, чтобы военные действия велись творчески, с полным учетом военной науки, чтобы они были и решительными и маневренными, предполагали расчленение и окружение противника.
В его военном мышлении заметно проявляется склонность к массированию сил и средств, разнообразному применению всех возможных вариантов начала операций и ее ведения. Сталин стал хорошо разбираться не только в военной стратегии, что давалось ему легко, ибо он превосходно владел искусством политической стратегии, но и в оперативном искусстве.
Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и все советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хваленой на Западе немецко-фашистской военной школы".
И еще маршал Василевский отмечал: "Если Сталин был чем-либо недоволен, а в войну, особенно в ее начале, поводов для этого имелось много, он мог резко и несправедливо отругать. Но в ходе войны он заметно изменился. К нам, работникам Генштаба и главных управлений Наркомата обороны, командующим фронтами, стал относиться сдержаннее, спокойнее, даже тогда, когда на фронте что-то случалось неладное. Встречаться с ним стало гораздо проще, чем ранее. Видимо, война, ее повороты, наши неудачи и успехи оказали влияние на характер Сталина".
Наконец, о том же сказал маршалу Василевскому маршал Ворошилов К.Е.: "Раньше Сталин был не таким. Наверное, война научила его многому. Он, видимо, понял, что может ошибаться и его решения не всегда могут быть самыми лучшими и что знания и опыт других могут также быть полезными. Сказались на Сталине и годы: до войны он был моложе и самоувереннее..."
Но все это было уже после начала боев за Воронеж, перед которыми он допустил стратегическую ошибку. Но забыть ее он все-таки не смог. Следующие руководители нашей страны продолжили замалчивание подвига защитников Воронежа. Хрущёв Н.С. этот город не оборонял, а "драпал" в составе Юго-Западного фронта к Сталинграду.
Брежнев Л.И. параллельно отступал вместе с Южным фронтом к Кавказу. Про их кратковременных наследников Андропова Ю.В. и Черненко К.У. и говорить нечего.
Тем не менее, в память о заслугах защитников города, Воронеж 6.05.1975 г. (лишь к 30-летию Победы) при Брежневе все же наградили орденом Отечественной войны 1-й степени, а еще через 33 года - 16.02.2008 г. присвоили звание "Города воинской славы" (каких десятки).
Между тем, врагу не удалось полностью захватить Воронеж, как и города-герои Москву, Ленинград, Тулу, Сталинград и Мурманск, чего не скажешь о побывавших в оккупации крепости-герое Брест и городах-героях Керчи (дважды), Киеве, Минске, Новороссийске, Одессе, Севастополе и Смоленске. При этом в черте Москвы, Ленинграда, Тулы и Мурманска не происходило уличных боёв, да еще таких, какие были только в Сталинграде (и в Воронеже).
Как пишут историки, Воронеж является третьим (после Ленинграда и Севастополя) городом по длительности нахождения непосредственно на линии фронта. Наконец, за всю войну есть всего два города - Сталинград и Воронеж, где устойчивая линия фронта проходила непосредственно через сам населенный пункт.
Как известно, звание города-героя является высшей степенью отличия, присваиваемой за массовый героизм и мужество, проявленные в Великой Отечественной войне их защитниками. Воронеж полностью соответствует данному требованию и поэтому смотрится весьма обоснованным ещё раз поставить перед руководством нашей страны вопрос о представлении его к званию города-героя в связи с 80-летием Великой Победы нашего народа над очередным европейским нашествием.
Член Совета ветеранов ГУУР МВД РФ
полковник милиции в отставке Владимир Шишкин
5.05.2025 г.
ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ДАННОЙ СТАТЬИ, ССЫЛКА НА АВТОРА ОБЯЗАТЕЛЬНА !
Оценил 1 человек
1 кармы