Андрей Сорокин, советник министра культуры России, для РИА Новости
Страшное завтра
Отличительная черта "образа будущего", который предлагается создать, в том, что будущего нет. В том смысле, что оно еще не наступило. Стало быть, сводится к гаданиям на кофейной гуще, к прогнозам или в лучшем случае к констатации экономических, технологических, социальных и иных тенденций, наблюдаемых в настоящем. Например, таких:
— промышленное производство все больше и больше автоматизируется и требует все меньше и меньше живой рабочей силы, то есть людей;
— людей в целом, как по заказу, становится все меньше, причем повсеместно, включая регионы, традиционно считающиеся "донорами миграции";
— растет социальное расслоение, причем не просто по уровню доходов ("богатые богатеют, бедные беднеют"), но и качественно — по уровню образования и компетенций; системное знание и профессия становятся роскошью, к тому же для масс и вовсе ненужной, — больше ценится натасканность рядового гражданина на несколько несложных операций, в которых человек пока что дешевле робота;
— наиболее продвинутые прикладные (то есть "для человека") научные исследования связаны с продлением жизни; с этим же (то есть с уходом за стариками) связана динамика востребованности человеческого капитала; при этом остальной видимый научно-технический прогресс сводится по большей части к маркетинговой имитации такового — попросту говоря, к постоянному обновлению модельного ряда смартфонов и приложений.
Это, конечно, далеко не полный набор имеющихся тенденций — перечень их многообразен и бесконечен.
От любого набора таких тенденций можно отстраивать любые прогнозы разной степени оптимизма и адекватности. Вплоть до того, что рассматривать их не как захватывающие перспективы, а как угрозы. В глобальном, цивилизационном масштабе — как сценарий деградации и социальной структуры в целом и человека как Homo sapiens в частности.
Ведь если человек становится не больно-то востребованным ресурсом, то его популяция так или иначе нуждается в регулировании — не со зла, а объективно, "невидимой рукой рынка". Причем самая изощренная форма массового геноцида — это не физическое истребление, а, к примеру, введение "безусловного базового дохода", то есть тупая раздача обывателям как классу денег на покупки "по праву существования".
Как показывает исторический опыт, начиная аж с Древнего Рима и до находящейся прямо перед глазами современности, в таких случаях человечья популяция справляется с самогеноцидом на зависть всем врагам — то есть добровольно и с песней деградирует до полного вырождения и исчезновения.
Почему это не страшно
Страшно? Да нет, конечно. Потому что, повторяю, любое будущее не есть предопределенность. В худшем случае — вероятность. Будущее, которое не в прогнозах, на самом деле, берется не из тенденций, а из человеческой деятельности. Даже если рассматривать будущее, которое еще не наступило, как угрозу, то просто ставится задача от такого будущего увернуться и сделать какое-то другое.
Как это делается?
В сущности, именно эту задачу — увернуться от логично предопределенного сегодняшними обстоятельствами будущего — человечество повседневно решает на протяжении всей своей истории. Это и есть развитие: обработка земли, изготовление орудий труда, строительство жилищ, экспансия, изобретения всякие. Без всего этого и загнуться недолго в первом же поколении — обстоятельства-то и тенденции сплошь неблагоприятные.
А развитие таит в себе множество неожиданностей. Ведь в набор наблюдаемых сегодня объективных тенденций не входят всевозможные сюрпризы, которыми так богата история, — как приятные, так и неприятные — от прорывных научных открытий до мировых войн и столкновения планеты с метеоритом размером с Австралию. Сегодня в известной степени бессмысленно гадать, к примеру, о грядущих технологических новшествах и строить пресловутый "образ будущего" на основе этой фантастики напополам с "объективными тенденциями". Это все — переменные, причем, как правило, внезапные переменные.
С чего начать? Да с нас
У будущего есть только одна константа, подвластная человеку в любой момент и прямо сейчас, которая всегда под рукой, — это сам человек: ведь само по себе будущее, как мы уже установили, есть продукт именно человеческой деятельности.
Следовательно, базовая отрасль в хозяйстве государства, которое планирует в прекрасном будущем быть суверенным, — это человекостроение. То есть: образование, воспитание, обеспечение физического здоровья.
Причем под образованием следует понимать не то, что получилось в какой-то момент в России в результате постсоветских судорожных попыток "соответствовать тенденциям цивилизованного мира". Мы даже не будем лишний раз обличать разделение образования на "элитное" и "для простолюдинов" — это для России с ее традиционной недонаселенностью вообще чистое вредительство и разбазаривание человеческого капитала. А вот что такое пресловутые "прагматизация", "вариативность" и прочие лукавства? Это как раз и есть усугубление тенденций, которые мы принимаем как угрозы: натаскивание человека на определенный набор исполнительских навыков, то есть, как мы предполагаем, обучение приемам деградации и в конечном итоге — самогеноцида. Вот как школьник или студент может научиться роду деятельности, которого сегодня еще нет?
На самом деле — может: если в основе образования будет лежать не обучение каким-то конкретным навыкам, а системное и фундаментальное обучение пониманию, познанию и изменению мира.
Никогда не задумывались, откуда в середине прошлого века массово взялись покорители космоса или строители АЭС, если до Королева и Курчатова таких профессий в принципе не было? Так оттуда и взялись — из фундаментальной общеобразовательной школы. Их так обучили, что они-то сами и создали новые сферы знаний и деятельности.
То есть создали будущее в настоящем.
Соответственно, первая и очевидная задача в создании "образа будущего" — это ликвидация достижений "приспособительного" образования и сборка системного базового знания заново. Пусть школьное образование будет не такое, какое положено по общемировым тенденциям, а такое, какое нужно нам. И если сложить действия и объявленные намерения нынешнего министра образования Ольги Васильевой за прошедший неполный год — возвращение астрономии, обязательного экзамена по истории, вообще усиление гуманитарно-воспитательного блока и пр., — то именно такой вектор и наблюдается: медленная "ресистематизация".
Понятно, что даже если вектор именно такой, то это надолго: строить — не ломать, так что на волшебные превращения "к 1 сентября" рассчитывать объективно не приходится. Впрочем, время есть. Человекостроение — отрасль с длинным циклом производства: продукт, то есть самостоятельный образованный человек, там строгается лет 15-20.
А там и будущее наступит.
Речь не идет, разумеется, о прыжке в советское прошлое. Речь идет о том, чтобы перестать принимать за знания калейдоскоп навыков. И восстановить в цепочке по производству новых граждан тот стержень, на который навешиваются все навыки и дополнительные дисциплины.
Все это уже было
Кстати, ровно 100 лет назад был удивительный случай: с неуловимым восьмимесячным интервалом Россия умудрилась испробовать на себе сразу два способа отношения к неминуемому будущему.
В феврале 1917-го — согласно очевидным общемировым социально-экономическим тенденциям. В октябре того же года — строго наперекор им.
По "февральскому пути" страна стремительно докатилась до деградации и утраты суверенитета, да и государственности как таковой. Так часто случается, когда приходишь в чужой монастырь без своего устава: в том мире, который складывался из естественных тенденций начала ХХ века, суверенной России места не было.
Пришлось резко строить свой мир — причем вовсе не утопический, а основанный на тех же естественных тенденциях, просто сгруппированных в проект другого, альтернативного будущего.
Оценили 8 человек
9 кармы