Леонид Крутаков
02.08.2017
Конгресс США проголосовал за новый закон о санкциях, большая часть которого посвящена росту газового влияния России в Европе. Под санкции попадут все компании, предоставляющие «товары, услуги, технологии, информацию или поддержку» русским экспортным трубопроводам. В законе содержится прямое обязательство Вашингтона не допустить строительство «Северного потока-2» и диверсифицировать энергорынок ЕС.
После утверждения закона Конгрессом у Дональда Трампа выбора, по сути, не остается. Значит, закон будет подписан и вступит в силу в самое ближайшее время, что само по себе не удивительно. Удивительной, как показалось изначально, стала реакция старой Европы (прежде всего, Германии) на законодательную инициативу Вашингтона.
Глава МИД Германии Зигмар Габриэль и канцлер Австрии Кристиан Керн обвинили США в открытом лоббировании интересов собственного бизнеса и желании вытеснить российских поставщиков газа с европейского рынка. ЕС оставил за собой право на введение санкций для Вашингтона, если новые антироссийские санкции не будут согласованы с европейскими партнерами.
В отечественных СМИ заговорили о внезапном пробуждении политической субъектности Европы. В принципе, все верно. Но не пробудившаяся субъектность Европы стала самым удивительным обстоятельством этой истории. По настоящему удивительной является причина внезапного европейского прозрения.
Заглянув в новостную ленту, причину столь резкой реакции Европы на новый закон США нашли быстро. Пять европейских энергетических компаний (Shell, OMV, Engie, Uniper и Wintershall) еще в июне перевели на реализацию «Северного потока-2» пятую часть от запланированной с их стороны общей суммы инвестиций в 4,75 млрд. евро. Однако настоящая причина конфликта намного глубже и по времени, и по сути.
В 1992 году была принята Рамочная конвенция ООН об изменении климата, которая потом превратилась в Киотский протокол, успешно похороненный не без участия США. Но идея борьбы с глобальным потеплением с помощью введения глобального налога на производящие и нефтедобывающие страны не умерла, она трансформировалась в Парижское соглашение, которое и было ратифицировано в прошлом году.
В мировом медийном пространстве Парижское соглашение подавалось как победа здравого смысла над алчностью капитализма. Никого не смущал тот факт, что если где-то поселился здравый смысл, то у алчности тоже должен быть свой уголок. Если перевести всю металлургию Европы на экологически чистую плавку в электрических печах металлических болванок-заготовок, то где-то и кто-то должен их выплавлять из руды в мартеновских печах с использованием угля и газа.
Это было время, когда обществу старательно внушалась мысль о существовании некой постиндустриальной (независимой от индустрии) экономики. Как сегодня внушается, что с помощью цифровых технологий можно создать новую экономическую реальность и выйти в мировые лидеры. Вопросом, что вы собираетесь отцифровывать при отсутствии машиностроительной, авиационной, автомобильной и судостроительной промышленности, никто не задается.
В основе всех этих псевдо-экономических концепций лежала глобализация (мировое разделение труда). Производящий сектор, практически, целиком переехал за дешевой рабочей силой в Азию (экспорт нищеты). Добыча полезных углеводородных (они же вредные) ископаемых географически сосредоточена в ресурсных странах. Условному объединенному Западу при этом отводилась роль офисного центра мировой экономики, где все ходят на службу в белых воротничках, любуются на голубое (без смога) небо, дышат чистым кислородом и кушают биологически чистые продукты.
Сегодня ВВП США на 80% состоит из услуг и продаж, но это не услуги внутри американской экономики. Это мировые банковские операции, это мировой фондовый рынок, это патенты и роялти, это проектная документация и интеллектуальная часть стоимости продаваемых по всему миру произведенных в Китае американских и европейских айфонов, «дольчегабанов», «луивитонов» и японских «тойот/нисанов».
Этими же (постиндустриальными) концепциями было продиктовано Парижское соглашение, главным смыслом которого улучшение не абстрактной мировой экологии, а экологии конкретного «офисного центра». Соглашение вводило налог на индустриальные страны в пользу постиндустриальных. Планировалось, что в 2020 году квота на выброс СО2 будет составлять 10 евро за тонну, в 2030 – 35 евро/т, а в 2050 – 100 евро/т.
Экология вещь дорогая, поэтому созданием экологического рая на основе альтернативной энергетики должны были заниматься богатые страны Запада, а платить за него – те, кто больше всего в деньгах нуждается. Уже при 35 евро/т угольная энергетика становится убыточной без дополнительных систем улавливания и хранения углерода на ТЭЦ, а при 100 евро ветровая и солнечная энергия начинают приносить прибыль по сравнению с газовой.
Без Парижского соглашения все ровно наоборот. Сегодня в Германии и Дании, где расположено максимальное число ветряков и солнечных батарей, электроэнергия стоит 29,5 и 30,4 евроцента за кВт-час. А в Болгарии и Венгрии, где электроэнергию получают стариковскими методами с помощью АЭС и газовых ТЭЦ, 9,6 и 11,5 евроцента.
Реализоваться Парижское соглашение могло только при условии сохранения прежнего проекта глобализации, где ресурсные и производящие страны неукоснительно выполняли инструкции и распоряжения «офисного центра». Однако роль простых исполнителей за установленный генеральным менеджером процент от прибыли перестала устраивать ресурсные и производящие страны. Моментально выяснилось, что постиндустриальная и цифровая экономика не может существовать сама по себе, без подотчетной энергетики и промышленности.
Именно об этом Дональд Трамп с его «сделаем Америку снова великой». И именно поэтому США вышли из Парижского соглашения, похоронив его, как и Киотский протокол. Крах глобального переформатирования энергетики оставил ЕС у разбитого корыта, то есть с высокой долей неэффективной энергетики на балансе. Европа оказалась единственным регионом, поверившим в сказку о чистом небе над головой.
В 2000 году альтернативная энергетика (солнце, ветер, океан, биомасса) составляла всего 4% в топливно-энергетическом балансе Европы. Газ занимал 16,9%, уголь – 24,4%, АЭС – 22,6%, гидроэнергетика – 20,7%, а нефть – 11,4%. В 2015 году энергетический баланс ЕС неузнаваемо изменился. Снизились все сектора (нефть – до рекордных 3,7%), кроме двух: газ вырос до 21,1%, а альтернативные источники с 4 до 29%.
За 10 последних лет (2005-2015 гг.) внутренняя добыча газа в ЕС (включая Норвегию с ее небольшим ростом) упала на 31%, все это время снижался и импорт газа. Возникающий дефицит покрывался ростом энергоэффективности (снижение потерь) и альтернативными источниками (в расчете на будущие дотации). И вот на тебе, здравствуй Дональд, Новый Год! Прощай, Парижский протокол.
В 2019 году заканчиваются долгосрочные контракты на поставку российского газа в Европу. «Южный поток» Европа придушила собственными руками. Дешевый СПГ оказался дорогим. Турецкий вариант газопровода притормаживает, и не факт, что состоится вообще. На судьбу Эрдогана, как и судьбу президента Бразилии Дилмы Русеф, много не поставишь. США сделают все, чтобы завершить неудавшийся переворот в Турции. На украинской задвижке сидят товарищи из-за океана, а глава «Газпрома» Миллер уже неоднократно заявлял, что после 2019 года никаких поставок газа в Европу по этому маршруту не будет. Еще и американский закон с санкциями против «Северного потока-2» на подходе. Ну, как тут субъектность не проявить?
Однако и европейская коллизия в этой истории - далеко не самый любопытный поворот. Особую пикантность сюжету придает тот факт, что все это время США ни о какой экологии даже не думали, продолжая наращивать быстрыми темпами внутреннюю добычу углеводородов. С 2000 по 2015 года доля атомной и гидроэнергетики в топливном балансе США уменьшилась с 14,5 до 6%, все остальное заполняют нефть, газ и уголь.
Сразу после кризиса 2008 года стало очевидно, что единый проект глобализации распараллелился: США (Запад) пошел своим путем; Китай, Россия, Индия (Азия) своим. В такой ситуации готовится надо было не к роли мирового менеджера, а к промышленной и энергетической самодостаточности. Только с 2009 по 2014 год рост добычи нефти в США составил 61%, а газа – 25%. При этом доля какого угодно, но уж никак не экологичного «сланца» (нефть и газ) в национальной добыче выросла с 1/10 до 1/3. Этим же обстоятельством была вызвана и «арабская весна» (серия переворотов и войн на Ближнем Востоке).
Сегодня континентальная Европа стоит перед сложным выбором. В очередной раз целиком и полностью положиться в вопросах энергетической безопасности на своего союзника и окончательно превратиться в вассала США. Либо договориться с «противниками» (вслед за Россией потянется Китай с Индией, а там и до Ирана рукой подать) и увеличить военно-политическую турбулентность в мире.
Выбор исторический, каждый раз заканчивавшийся большой войной. То, что США пойдут до конца, сомнений не вызывает, отступать им некуда. Для России же отступление будет означать окончательный распад и физический уход в историческое небытие. А для Китая утерю всяческих политических амбиций и статус «горячего» цеха мировой экономики с вредным производством и фиксированным доходом.
Так что глобальное потепление закончилось. Зима близко.
Оценили 39 человек
41 кармы