Александр Филькин — человек, которому кандидат в президенты от КПРФ и олигарх Павел Николаевич Грудинин и его ЗАО «Совхоз имени Ленина», без преувеличения, пытались всячески сломать жизнь: обманули с двумя квартирами — и Александра, и его родителей, отобрали («арестовали») личное имущество, довели мать до самосожжения, а отца — до инсульта. И все это сопровождалось постоянными унижениями, давлением, обманом, насилием. Отметим важное обстоятельство — Филькины отработали в «Совхозе имени Ленина» 43 года. Разумеется, об этой истории мы узнали прежде всего со слов Филькина, но его рассказ подкрепляется солидной пачкой документов.
Возможно, что если бы Павел Николаевич не решил участвовать в выборах на пост главы государства, то шокирующие особенности ведения хозяйства в ЗАО «Совхоз имени Ленина» на некоторое время остались бы в тени. Но господин-товарищ Грудинин совершил опрометчивый шаг.
Мне лично кажется, что с таким бэкграундом и отношением к журналистам и прессе в целом, не стоило этого делать.
Выйти на Александра было не так-то просто — Александр, как юридически грамотный человек, сопротивлялся как мог произволу, царящему в ЗАО «Совхоз имени Ленина», на протяжении нескольких лет, а потом не то что бы опустил руки — просто отошел в сторону, выжидая удобного момента для торжества справедливости.
Занимаясь уточнением размеров движимого и недвижимого имущества господина товарища Грудинина (об этом будет отдельный рассказ), мы сперва вышли на Ютуб-канал посвященный мытарствам Филькина, а потом и на него самого.
И вот мы сидим посреди фудкорта в большом торговом центре и беседуем.
— Как и когда вы стали жить и работать в «Совхоз имени Ленина»?
— В 1997 году приехали из Мордовии на заработки мои родители, и отца попросили остаться в совхозе, он хороший специалист — слесарь, сварщик, токарь. Через какое-то время приехала моя мама, и они получили общежитие от совхоза. Тогда говорили: здесь перспектива, возможно получение жилья, а на тот момент с этим было очень тяжело… Я тоже приезжаю к ним с женой в 1998 году, нам говорят: в 2002 году будет сдача дома, мы вам предоставим жилье, а пока придётся потесниться — пожить с родителями. И мы вселяемся к родителям, живем с ними, в 2002 году родители получают это жилье — двухкомнатную квартиру, съезжают туда.
— На каких условиях предоставлялись квартиры?
— Условия такие: договор коммерческого найма жилого помещения, что подразумевает в дальнейшем вступление в права собственности на жилье, так как за него идут взносы — часть — заработанными средствами, часть — отработанными годами. На десять лет. Должны были в 2012 году стать владельцами квартиры, но два года не доработали — в 2010 и отца и мать сократили. Сократили должности, а их уволили.
— Почему сократили?
— Тут нужно понять механику развода. В 2002 году в законодательство были внесены требования об обязательном заключении трудовых договоров, но с уточнением, что те работники, кто был принят на работу до 2002 года включительно, могут этого не делать или делать на свое усмотрение — они и так, по умолчанию, считаются постоянными работниками. А мои родители работают с 1997 года, и чтобы их уволить, нужно либо их собственное согласие, либо конкретный «залет».
— И «залет» организовали искусственно?
— Да, но не сразу. Пока что мы все работаем — по специальности я водитель бензовоза, но «совхоз — дело добровольное», куда пошлют, туда и идешь. Супруга и мать работали в котельной, отец слесарем, я — и в гараже, и в цехе переработки, и купажистом, и карщиком, и сборщиком контейнеров. Работаем и ждем себе квартиру, проживая в общежитии. И в 2005 году начинаются непонятные вещи… Фамилии первых двух людей, на которых Грудинин и его юрист Дмитриева откатали схемы, не назову, но там все прошло гладко, и им пришлось уволиться без жилья. На них началось давление, угрозы и все остальное. Совхозу невыгодно было отдавать квартиры ниже их рыночной цены: скажем, квартира стоит четыре с половиной миллиона, а получит работяга ее за два с половиной, а то и меньше, ведь если работают муж и жена, то им идет льгота и они выплачивают всего 30 процентов от общей стоимости. И зачем совхозу такое?
— А в чем заключается сама «схема»?
— Сама схема такая: приглашают в кабинет и начинают объяснять, какое сейчас тяжелое время, кругом рейдерские захваты, а у нас с вами договоры, то есть вы уже являетесь фактически собственниками, на вас же наедут и отнимут это жилье! И давайте мы ваши договоры коммерческого найма переоформим как договоры аренды. Потом-то вы его получите, а сейчас оно будет нашим, и у нас его никто не отожмет. А аренда — это просто съем квартиры, пока у тебя есть трудовые отношения с ЗАО. Если человек неугоден, а годовой срок аренды закончился, ему говорят: извини, мы бы и рады с тобой сотрудничать дальше, но тогда квартплата будет в 4-5 раз выше.
— А такие деньги выплачивать позволяет совхозная зарплата? Грудинин всегда утверждал, что она высокая.
— Тогда у нас зарплаты были от 6-8 до 10-18 тысяч, это 2005-2006 годы. Когда говорили, что 30-40 тысяч получают — это ложь. Считается зарплата в среднем, суммируя высокие заработки специалистов и мизерные «батраков» — получается средняя приличная цифра. Поэтому с документами в руках Грудинин доказать высокие зарплаты своих работников не может. Люди у него работали не за зарплату, а ради перспектив получить жилье.
— Получается, совхоз-то — не особо преуспевающий?
— Весь смысл держать работников для Грудинина заключается в том, чтобы показать: я получаю прибыль от сельского хозяйства, а не от сдачи в аренду земли. Тот минимальный доход от урожая с полей нужен исключительно для формального статуса сельхозпредприятия, потому что иначе Москва просто заберет землю, а не может она этого сделать только пока на ней «сельское хозяйство».
— И что было дальше?
— Короче, отец отказался. Он прямо спросил — мы столько лет заключаем договоры коммерческого найма, что в этот раз мешает? Они начали: да вот, приедут, наедут. Отец: да вы-то чего боитесь, я ведь потеряю, не вы. Ну и началось: да чего ты против всех, как белая ворона… Понимали же, что если один откажется, то и остальные начнут отказываться. На тот момент до 30 человек постоянных работников имели такие договора. И вот начальство говорит отцу: а вы о сыне подумайте, о его будущем, он же тоже здесь работает. И началось давление на меня: из водителя бензовоза я превратился в разнорабочего, последние свои два месяца я просто приходил к своему рабочему месту, сидел весь рабочий день, и вечером уходил, чтобы не сказали, что я прогульщик, а работы мне не давали. А у отца от этих событий давление начинает скакать до 220, периодически вызывают «скорую», и вот в один прекрасный момент Егорова Екатерина Алексеевна (директор цеха переработки плодов и ягод) приглашает его к себе, кладет перед ним документы и говорит: либо вы подписываете, либо мы с вами прощаемся, а предлог для увольнения всегда найдем. Отец испугался, подписал.
— А вы в это время все еще живете с семьей в общежитии?
— Да, но я все еще формально стою в очереди на получение жилья. И вот мне предлагают двухкомнатную квартиру в ветхом доме, в «хрущевке», на первом этаже. Я был согласен, но когда пришел подписывать документ, то узнал, что ценовая политика поменялась, и эта «хрущевка» будет стоить мне как новое жилье по рыночной цене, мне сказали, что это из-за того, что я обнародовал схему, и о ней все узнали. Мне надо было либо молчать, либо очень тихонько с начальством договориться, а вы с отцом закрутили все… Я отказался от этой квартиры, тогда руководство делает новый финт ушами: общежитие расформировывают, всем дают квартиры, одни мы там остаемся. И тогда нас выбросили на улицу.
— В буквальном смысле?
— В самом что ни на есть! Я помню тот день: я нахожусь на рабочем месте, супруга с дочкой в магазине, сын в школе. Звонок мне от водителя, Меладзе Алана, и он говорит: ты извини, но я сейчас буду участвовать в вывозе твоего имущества. По распоряжению Павла Николаевича, сейчас гастарбайтеры с Украины и Таджикистана, а также Кравцов Виктор Алексеевич (комендант) и Костенко Наталья (бухгалтер) сейчас будут взламывать двери в твое помещение.
Я бегу с работы в общежитие, звоню 02, вызываю полицию. Прибегаю, вижу, что дверь взломана, что Кравцов ходит по моему помещению, собирает мое имущество, Наталья делает какую-то опись, они начинают грузить, при этом гастарабайтеры забирают себе мои вещи. Я им: на каком основании, господа, вы тут находитесь, это мои личные вещи? Кравцов: все вопросы к Грудинину, мы тут по его распоряжению. Больше меня в квартиру не пускают. Иду встречать жену, думаем, куда податься дальше. Идем к родителям в квартиру. Я — в робе, жена — в чем была, сын — в школьной форме. Больше ничего нет. Все остальные вещи увезли грудининские на склад ЗАО, и замок в двери поменяли, и все мое имущество там по сей день — и денежные средства, и вещи.
— То есть, просто грабеж?
— Да, грабеж или, как минимум, самоуправство. И вот я хожу то в суд, то в следственный комитет по Ленинскому району, чтобы привлечь Грудинина к уголовной ответственности, а мне там следователь в открытую говорит: мы материал-то завели, проверку, у нас тут все есть, но мы его не посадим, потому что ты не понимаешь, кто ты и кто он, у тебя просто финансов не хватит это все продавить. Ты же понимаешь, де, что весь уровень Ленинского района — это все прикормленные люди, в том числе и я (он этого не стесняется).
— А что стало с отцом?
— Отца моего, в квартире которого мы жили, Грудинин уволил. Вызвал к себе и говорит: мы с вами расторгаем договор. Отец: как вы можете расторгнуть то, чего нет? Я устроился тогда, когда договоры еще не требовались, я постоянный работник, за что меня увольнять – разве я пьяница или прогульщик? Грудинин: не переживайте, мы найдем причину. Отец прямо спросил: почему это все со мной происходит? И дальше уже на камеру — Грудинин спрашивает, на каком основании отец пустил к себе нас жить? Отец ответил, что это мои дети и внуки, а вы их, Павел Николаевич, на улицу выкинули и вещи забрали, как можно было их не пустить – там же дети? И Грудинин коронно отвечает: о детях — потом, а сейчас скажите, почему вы их вселили. Да ведь в договоре коммерческого найма написано, что вселение близких родственников ни с кем согласовывать не надо!
И потом, чтобы добить моих родителей, Грудинин подает в суд. Суд ему отказывает, его представители идут в область, там тоже в иске им отказывают. И вот уже мы чувствуем, что скоро наша победа… но в новогодние дни Грудинин продает это жилье, вместе с моими родителями, некоему третьему лицу — Полетаевой Валентине Степановне. Бабушка-попугай, никогда нигде не светилась, ее никто не знает, от ее имени ходят ее юрист и представитель. И хотя жилье моих родителей все еще принадлежит ЗАО, по сути, со стороны совхоза это мошенничество — неисполнение своих обязательств.
— Вы оспаривали сделку по продаже?
— Сейчас нам не дают возможности подать иски: на районном уровне они заматываются и до области не доходят. Заявления принимают и начинают возвращать на доработку: точка не там, запятая не там, сроки не совпадают… В итоге Полетаева выигрывает суд, мы пытаемся это как-то разрулить, к нам постоянно ходят сотрудники ЗАО — зачем, непонятно, они ведь уже не собственники, но при этом именно ЗАО требует выселения моих родителей.
В сентябре приходит снова судебный пристав Кудин, требует выселяться, меня не было дома, мама не выдерживает – заходит в ванную, обливается горючей жидкостью, поджигает себя, и идёт на пристава со словами: «За сколько тебя купил Грудинин?» Он отскакивает. Сын испугался, отскакивает, потом понимает, что надо что-то делать, хватает ее в охапку, заносит в ванную, накрывает ее всем, что там висело, чтобы сбить пламя, и потом заливает водой. В итоге — ожог 35 %-45% кожного покрова, в основном руки и ноги. Нам сначала оказала помощь знакомая медсестра, потом приехала скорая и увезла в Введенскую больницу, а потом в Подольский ожоговый центр.
— Какой ужас!
— Потом маму выписывают, она уже стопроцентный инвалид, отец тоже, и тут приходят к нам приставы с бойцами, с автоматами, вламываются к нам, начинают выселение. Я звоню в ЛайфНьюс, единственная компания, которая откликается, остальные боятся, они приезжают, включают камеры — и та компания офицеров и чиновников, которые стояли на лестничной площадке, разбегается. Лайф выставляет это в эфир, потом другие подхватили, Грудинин продолжает меня поносить, но мы продолжаем жить, и вот в феврале 2011 года в очередной раз приезжают приставы, бойцы ФССП с оружием, 8 здоровых парней без балаклав даже (говорят: «Ну, мы же у вас в прошлый раз были, вы же нас запомнили». Цинизм полный), все опечатывают даже без описи имущества, я об этом говорю Кудину, а он от бойцов требует, чтобы меня отвели в сторону. И в это время Кудину звонят, и я слышу, что некто спрашивает, долго ли вы там будете возиться, и что надо вызвать полицию, чтобы меня заковали в наручники. Звонит ни кто иной, как Грудинин. То есть, он командует всем этим балом. Но ведь он же вроде как никакого отношения к этой квартире не имеет? И получается, что это все его единая схема, и за Полетаевой стоит именно он. То есть, вторую квартиру у нас отобрал тоже он.
— То есть вас, выселили сперва из общежития, но потом и вместе с родителями — из квартиры?
— Да, нас выселяют, я бойцам говорю: парни, ну ведь зима, вы ведь выбрасываете на улицу стариков и детей, давайте мы напишем заявление, чтобы приостановили выселение до теплого времени года, это же нормальная практика. Нет, и все. Приставы меня скручивают, надевают на меня наручники. Кстати, про наручники — на следующий день я пытался снять побои — были синяки, ушибы, и у сына были следы побоев, но в больнице у нас их снимать отказались. Потом меня отвезли в Развилковский ГОМ, отвели к следователю, а у следователя сидит один из судебных приставов. И следователь говорит мне: садись, пиши объяснительную, как и почему ты этого пристава избил. А иначе он на тебя заявление напишет. Я отвечаю: вот когда он напишет заявление, ты мне повестку пришлешь, я приду и возьму материалы дела на ознакомление, а пока мой статус неясен, я могу свободно уйти. А приставу сказал: «Тебе не стыдно такое утверждать, что я в одиночку избил тебя и 8 вооружённых бойцов, как ты после такого позора будешь там работать?» Взял паспорт у него мой и ушел. Хотя боялся, что на выходе задержат. Следователь вслед мне кричал, что я горько пожалею.
— Чем же все закончилось?
— Добиться нам ничего не получилось. С момента этой истории я был еще активен порядка года, пытался обнародовать эти факты, но никто не реагировал. Пытался несколько раз выдвигаться как местный депутат в сельском поселении «Совхоз имени Ленина» и еще по 4 округам, не прошел по понятным причинам. И когда я услышал, что Грудинин баллотируется в президенты, я понял, что этой мой последний шанс — пусть я не получу эту квартиру назад, деньги мои и имущество, но, как минимум, я могу показать, что этот человек — не тот, за кого себя выдает, и точно не тот, за кого надо голосовать.
Федеральное агентство новостей направило официальные запросы во все структуры, которые могут быть связаны с этой историей, включая следственный комитет, полицию, трудовую инспекцию и УФССП. Как только мы получим на них ответы, соответствующая информация будет опубликована.
Автор: Сергей Загатин
Оценили 9 человек
10 кармы