На Руси к различиям относились с выдумкой. «Замалчивать» было не принято. Наоборот! И в литературе, и в разговорной речи использовали множество слов, чтобы обозначить очевидные вещи. Табу на их широкое употребление пришло гораздо позже – примерно с елизаветинских времен. А до восемнадцатого века на Руси широко использовали различные выражения и эпитеты.
Когда русская женщина оказывалась «в положении», деликатно говорили, что дитя находится в «золотнике» или на дне. Иногда использовали слово «нутро» или "лоно". А вот что этому предшествовало ёмко выразило слово «тараканить». Употребляли его в Московском царстве, в разговорной речи. Были и другие иносказательные выражения - например, "снимать шерсть".
Часто считают, что до Петра I, в ходу были только пословицы и поговорки, или всевозможные «Жития святых». Однако это не так! В XVII веке появилось множество исторических и бытовых повестей, песен, сказаний… И рассказывалось в них не только о жизни великих людей. В них обыгрывались простые сюжеты, самые обыденные ситуации, знакомые каждому. В «Повести о Горе-Злосчастии» бравый молодец уходит из отчего дома и попадает в водоворот разнообразнейших событий, в «Повести о Карпе Сутулове» речь идёт об отношениях внутри семьи. Язык этих произведений богат и изобилует многочисленными метафорами.
Говорить не прямо, а «красиво», научились, конечно, не в семнадцатом столетии. Еще в «Песни Песней Соломоновых», что ни строчка – метафора:
«Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот, голос моего возлюбленного, который стучится: «Отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя!»
Соломон, конечно, вкладывал в слова двойной смысл, и речь идёт не только про буквальное открытие дверей. А в русской литературе бывали даже более прямолинейными – в повести о «Еруслане Лазаревиче» герой «смотрячи на красоту ея, с умом смешался, и забыл свой первый брак».
Фольклор оставил немало упоминаний о мужских и женских различиях. «Мясные врата», «вареники», ракушки и сундучки, "большой пирог" или «затворы» - всё это указывало на женщину. Касаемо мужчин отзывались так – «лихарь», «фирс», хохолок или «уд». Иногда использовали обычные русские имена. Если кто-то говорил "мой Ваня", речь могла идти вовсе не о человеке. Также обозначали и женские отличия. Например, в ходу была поговорка "Миронью не прикроешь ладонью".
Говорили о различиях часто с иронией, с улыбкой. Интонация менялась, если отношение к персонажам шло со знаком «минус». Тогда и про любовь упоминали, как про «недоброе дело». Классический пример этому в «Повести о Петре и Февронии», о неравном союзе, где князь взял в жёны девушку «из простых». Несмотря на привязанность князя, бояре были очень недовольны выбором повелителя:
«Княгини Февронии не хощем, да не господствует женами нашими».
Однако история Петра и Февронии (несмотря на противодействие остальных) закончилась благополучно, и нынче именно их принято считать русским олицетворением любви, верности и семейных ценностей.
В Европе тоже проявляли деликатность. В тринадцатом веке, в Англии, считалось нехорошим тоном называть части человека напрямую, своими именами. Наутро после венчания можно было аккуратно сообщить, что «лодка благополучно достигла гавани», и всем сразу становилось понятно, о чем идёт речь. А героиня «Саги о Греттире», написанной в XIV столетии витиевато сокрушается – воин, конечно, отчаянно смел и обладает колоссальной силой. Но частично не дорос.
В русском языке некоторые слова, обозначающие сильное чувство по отношению к кому-либо, были производными от имени славянского бога Ярило (в других вариантах – Ярила). Изображали его молодым парнем на коне, или же просто в виде сияющего диска. Ярило был символом плодородия, солнца, будущего урожая. В честь него устраивали праздники, чтобы привлечь удачу на свою сторону (об этом, например, писал епископ и просветитель Тихон Задонский).
Ярило – жизни царь, и властелин сердец. Из мака алого сплетен его венец. В руках зеленой ржи трепещет сноп высокий… Идет веселый бог, цветов и жатв отец! (П. Бутурлин «Ярило»)
Поэтому-то и слово «яриться» в 16-17 веках обозначало не вспышку гнева, а прямо противоположное – большую симпатию. А её логическое продолжение поясняло выражение "перо в чернильнице".
Язык восемнадцатого столетия стал намного сложнее. Во-первых, среди русских слов появилось огромное число заимствований. Голландский, немецкий, французский и итальянский языки обогатили словарный запас наших предков. Во-вторых, слагать стихи и песни, а также писать письма стало принято особым, «высоким штилем», где даже погодные явления, вроде грома и дождя, упоминали иносказательно, через примеры из античной мифологии.
Русский язык стал «двоиться». Люди из полей и аристократических гостиных с трудом понимали друг друга. К тому же, дворянство предпочитало объясняться по-французски. Так что старые слова, обозначающие различия мужчин и женщин, бытовали – в основном – в крестьянской среде. Князь или граф XVIII века, услышавший про «вареники», решил бы, что речь идет исключительно о блюде из теста. И ему в голову бы не пришло соотнести это со строением женщины.
Оценили 24 человека
48 кармы