Один из парадоксов современной России заключается в следующем. Не все знают, что мы рекордсмены по количеству людей с высшим образованием – 54% от числа граждан в возрасте 25 – 64 лет. Рядом с нами Канада. При этом в России кадровый кризис и кадровый голод. Перефразируем традиционный вопрос русской интеллигенции: в чем причины и что делать? На наш взгляд, ответ надо искать в системных проблемах российского образования, которые не решены, некоторые из которых сегодня я хочу назвать.
Первая проблема – недофинансирование. Международные исследования показывают, модернизацию проводят те страны, которые тратят на образование около 7% и более от ВВП. Бразилия поставила задачу выйти на 10%. В России сейчас – 4%. Если говорить о международных делах, то мы – 22-е среди государств ОЭСР по доле финансирования от консолидированного бюджета и 29-е – по доле финансирования от ВВП. Понятно почему – у нас бюджет меньше, чем у большинства стран государств организаций экономического сотрудничества и развития.
Вторая системная проблема – низкий статус педагогического работника. По данным Общероссийского народного фронта, в стране в 75 регионах из 85 Указ президента в части оплаты педагогического труда не исполнен. Для примера: опыт одного из федеральных московских вузов, как решается вопрос по президентскому указу. Преподаватель, который работал на полную ставку, оформляется на четверть, соответственно, в рамках этой четверти указ исполняется, на остальные 3 четверти заключаются дополнительные соглашения, которые к указу никакого отношения не имеют. Понятно, что и в майском указе 2012 года был один изъян – приравняли к средней по стране не ставку педагогического работника, а зарплату. Последний результат такой: количество учителей, которые работают на 2 ставки в стране, за последний год увеличилось с 7% до 13%. Как сами учителя говорят: «Работаем на полторы ставки, потому что на одну есть нечего, на две есть некогда».
Третье – бюрократизация. Комитет Госдумы по образованию в прошлом составе провел исследования. Оказалось, что среднее российское учебное заведение заполняет 300 отчетов в год по 11700 показателям. Российский учитель – мировой рекордсмен по количеству времени, которое затрачивается на эти процедуры. Работать с детьми и студентами становится просто некогда.
Четвертое – псевдооптимизация. За послесоветское время количество школ в стране сократилось практически на 28 тысяч. В последнее время резко сократилось количество вузов. Я понимаю, что в России есть вузы, которые нужно закрывать, но сначала Министерство образования призывало, в том числе крупные вузы открывать филиалы в регионах, потом потребовалось, чтобы они были закрыты. За 4 года филиалы сократились в 2 раза, специально открытые по просьбе министерства, а количество госвузов – на 17%. Понятно, что проверки, которые сейчас проходят, не имеют никакого отношения к качеству реального образования.
Пятое – торможение электронного обучения и утечка умов. По данным ЦСР, за послесоветское время утечка из РФ составила порядка 18 млн. После революции прошлого века – порядка 3-4 млн. Герман Греф оценивает потери от утечки человеческого капитала выше, чем потери от утечки обычного капитала. При этом утечка умов сейчас происходит в значительной степени через электронное обучение. Я не говорю, что оно – причина, оно – механизм. Ведущие зарубежные университеты создают порталы, бесплатные курсы, очень небольшая плата за работу с преподавателем или сертификат. Если вы показываете хорошие результаты, вы достаточно быстро получаете приглашение в зарубежный университет или высокотехнологичную компанию. Не случайно Академия наук говорит, что количество ученых, которые уехали с 2013 по 2017 год, увеличилось с 20 тысяч до 44 тысяч.
На мой взгляд, совершенно очевидно, что если мы говорим о новой индустриализации, она требует новой образовательной политики. Контур этой новой образовательной политики мы заложили в большой проект законов об образовании для всех. Он предлагает решение для всех основных системных проблем российского образования.
Оценили 4 человека
7 кармы