Российский либеральный бомонд периодически бывает шокирован информацией о результатах социологических опросов в отношении восприятия российским обществом истории. Особенно когда эти опросы показывают высокий уровень популярности И.В. Сталина.
Предположение, что с течением времени и приходом новых поколений культовые фигуры советской эпохи будут объективно утрачивать рейтинговые позиции, не подтвердилось. Отчасти происходит даже обратный процесс, характеризуемый как ресоветизация в восприятии прошлого. Возникает парадокс существенного расхождения оценок и интерпретаций, предлагаемых в школьной версии учебников истории и в историческом сознании народа. Объяснение — народ не знает истории и вместе с историческим просвещением исправятся и его оценки прошлого — не удовлетворяет.
Серьёзность угроз, связанных с расхождением условно "официальной" и "народной" версий истории, требует специального анализа изменений исторического сознания российских граждан в постсоветский период.
Особенно индикативным является расхождение в отношении фигуры Сталина. Наблюдаемый раскол сопоставим с расхождением в оценках в народе и в элите Российской империи в отношении фигуры Ивана Грозного. Для элиты он тиран, кровопийца, патологическая личность; для народа — сакральная фигура русского самодержца. Зафиксированы были даже прецеденты почитания первого русского царя как святого. В восприятии народа правда Ивана Грозного состояла в том, что он изводил боярскую крамолу и противостоял коллективному Западу. Изводил крамолу "бояр" и боролся с Западом — в этом видится сегодня и правда Сталина.
О восприятии в российском обществе фигуры Сталина говорят материалы социологических опросов, проводимых наиболее известными агентствами по социальному мониторингу в России — Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Фонда общественного мнения (ФОМ) и Левада-центра. Обращение одновременно к опросам трёх социологических агентств позволяет соотнести полученные ими результаты друг с другом, верифицировать на предмет непротиворечивости.
Историческое сознание динамично, и воспроизводство в нём архетипов национальной памяти сопряжено с лабильностью образов, соотносимых с актуальным информационным контекстом. О высоком уровне динамических изменений в историческом сознании россиян свидетельствует, в частности, периодически проводимый с 1989 года опрос ВЦИОМ — Левада-центра по определению "самого выдающегося человека всех времён и народов". По результатам опроса 1989 года с большим отрывом (72% против 38% у идущего на втором месте Петра I) победил Ленин. Его победа вполне соотносилась с ленинским культом в СССР, сохранявшимся и в перестроечные годы. Сталин тогда был только десятым, идя вслед за Львом Толстым и Менделеевым. Демонизация фигуры Сталина в перестроечных СМИ убедила тогда многих. Общество ещё не выработало иммунитета в отношении продуцируемых исторических мифов.
По результатам опросов 1994 и 1999 годов побеждал Петр I, что в целом соотносилось с западническим вектором развития России и возрастающим запросом на "сильную руку". Сталин вместе с тем поднялся в них на четвёртую позицию.
Итогом опроса 2003 года стало разделение первого места между Петром I и частично восстановившим свою популярность Лениным, что отражало формирование пока ещё латентной тенденции ресоветизации исторического сознания. Сталин поднялся ещё на ступеньку выше, войдя уже в рейтинговую тройку.
В результате опроса 2008 года победил Пушкин, что давало, казалось бы, основания для сдвига от политических баталий в преломлении к прошлому в сферу культуры. Сталин при этом вышел на второе место.
Наконец, по результатам опросов 2012 и 2017 годов побеждает Сталин. Его победа была, как видим, неслучайна, она отражала рост державных настроений и запрос на социальную справедливость. За двадцать лет Сталин поднялся с десятого на первое место, и это означает, что происходит не инерция исторического восприятия, а ресталинизация. Сталин более популярен в современной России, чем даже в позднем СССР.
Из других изменений обращает внимание заметная потеря в голосах рядом традиционных фигур российского героического пантеона — Ломоносовым, Жуковым, Суворовым (соответственно 4-е, 5-е и 6-е место в опросе 1989 года), а также Наполеоном (5-е место в опросе 1994 года). Данные изменения указывают, что историческое сознание россиян, хотя в значительной мере опирается на матрицу советского исторического сознания, имеет и определённые отличия.
Опрос ВЦИОМ "Русские кумиры XX века" был ориентирован в большей степени на выявление наиболее популярных фигур в культурной и общественной жизни, нежели в политике. Тем не менее, по результатам голосования в перечне наиболее популярных исторических персон оказались и политические фигуры, что несколько исказило репрезентативность результатов. За первую позицию во всех трёх опросах вели борьбу Высоцкий, победивший в 1999 году, и Гагарин, победивший в 2010 и 2018 годах. Образ Гагарина выражал официальный советский бренд, образ Высоцкого — неофициальную культуру периода СССР. В историческом сознании народа в постсоветский период они сочетались как наиболее популярные кумиры, выражая в совокупности ностальгию по советскому прошлому. По результатам опроса 1999 года большой результат — в 26%, что соотносилось с 34-м местами в рейтинге "русских кумиров", получил Андрей Сахаров. Однако в дальнейшем его популярность понизилась до 11% и 910-го места. Снижение рейтинга Сахарова соотносилось с общей тенденцией девальвации либеральной платформы в историческом и — шире — общественном сознании в целом. Сталин в рейтинге 1999 года занял 9-е место, 2010-го — 5-е, 2018-го — 4-е.
Крупнейшим опросным скандалом в постсоветский период явилось голосование в рамках конкурса "Имя России" 2008 года. Конкурс проводился по аналогу с организованным Би-би-си проектом "100 величайших британцев". В большинстве стран, где такого рода аналоговые телевизионные проекты были организованы, побеждали фигуры, считавшиеся выражением национального имперского духа. В России в соответствии с этой тенденцией уверенно побеждал Сталин. Началась системная подтасовка результатов голосования. Сталин победил, но победить ему не дали. Именем России был назван Александр Невский. Власть активно раскручивала тогда образ Столыпина. Героизация его фигуры определялась, с одной стороны, приверженностью премьер-министра рыночной модели развития экономики, с другой — приверженностью политике "сильной руки" в отношении оппозиции и терроризма. Царский премьер-министр был поставлен на второе место. Сталина отодвинули на третье. Однако последующие социологические опросы Левада-центра, ВЦИОМ и ФОМ не подтверждают сколь бы то ни было весомого места, занимаемого Столыпиным в историческом сознании российского общества.
Образ Сталина прежде всего связан с периодами индустриализации, Великой Отечественной войны, послевоенного восстановления народного хозяйства. Но его рейтинг обнаруживает тенденцию роста и по отношению к ленинскому периоду руководства партией.
По персональным симпатиям из деятелей периода революции во всех опросах с 1990 по 2017 год первую позицию удерживал Ленин. Второе место в опросах 1990, 1997, 2002 и 2007 годов занимал Дзержинский, 2017-го — Сталин. Существенно потеряли в рейтинговых позициях Бухарин — с 21 до 4%, Троцкий — с 15 до 3%, Махно — с 8 до 2%. Повысился рейтинг Николая II — с 4 до 16% и Колчака — с 3 до 10%. Но этого было явно недостаточно для конкуренции с Лениным и Сталиным.
Социологические опросы показывают, что курс на "десталинизацию", четыре волны которой фиксируются в истории государственной политики СССР—РФ в сфере национальной памяти, оказав определённое влияние на формирование негативных коннотаций образа Сталина, приводили затем к обратному эффекту волнового роста сталинской популярности. Причём доминантной позицией большинства негативизация Сталина даже на пиках десталинизационных кампаний в СМИ так и не стала. Напротив, волна очередного роста популярности Сталина превосходила прежний уровень его позитивного восприятия. Волновой рост сталинского рейтинга в значительной мере объясняется протестом общества против происходящих реформ, ухудшения социального положения значительных групп населения. Сталин в данном случае выступал не только как реальная историческая фигура, а как символический образ, противопоставляемый в народной рефлексии властному дискурсу.
Еще одна закономерность, существующая в динамике популярности сталинского образа, обнаруживается в его корреляции с конфронтационностью России с Западом. При актуализации конфликта рейтинг Сталина находился в динамике роста, в ситуации потепления отношений — снижался. Такая закономерность позволяет говорить о его восприятии в качестве победителя, выразителя геополитической мощи государства. Сопричастность со сталинским образом подразумевала саморепрезентацию народа в качестве нации победителей, желания победы над новым врагом, основания для которой психологически находились в истории.
Широкий резонанс в 2019 году вызвали данные социологического опроса Левада-центра, показавшие позитивность оценки сталинской политики в российском обществе в 70%. Негативную оценку дали 19%. За все время с 2003 года проведения опросов по соответствующей опросной позиции ("Какую роль сыграл Сталин в жизни нашей страны?") сталинская политика в 2019 году получила максимум положительных оценок и минимум отрицательных. При первом таком опросе шестнадцатилетней давности положительную оценку давали 53% респондентов, отрицательную — 33%. Минимальный уровень поддержки сталинской политики пришёлся на февраль 2008 года — 39%. Далее следовали некоторый рост и новое снижение до 45% в 2011 году, что соотносилось с некоторым подъёмом либеральных настроений. После этого рейтинг популярности сталинской политики изменялся устойчиво в динамике роста. На опрос февраля 2008 года пришёлся и максимум негативных оценок политики Сталина — 38%. Это был единственный опрос, по результатам которого оценки в плюс и оценки в минус были почти равны. При всех других социологических замерах совокупность положительных ответов заметно преобладала. С 12 до 5% за весь период рассмотрения сократилась доля респондентов, относившихся к сталинской политике резко отрицательно. Резкий рост — сразу на 10% по отношению к предыдущему социологическому замеру в марте 2016 года — произошёл при последнем опросе по доле тех, кто заявил, что поддерживает тезис, что роль Сталина для нашей страны была целиком положительная.
Другая опросная позиция в опросах Левада-центра — личное отношение респондентов к Сталину — показала в целом те же тенденции при меньших общих цифрах сталинской популярности. В марте 2019 года доля заявивших о личном положительном отношении к Сталину составила 51%. Рост в сравнении с первым замером в 2001 году по соответствующей опросной позиции — 38% и минимальным уровнем 2012 года — 28% — также достаточно очевиден. Меньшая доля поддерживающих лично Сталина в сравнении со сталинской политикой объясняется позицией разграничения его на уровне исторического сознания народа в качестве политика и человека.
Доля лиц, имеющих лично неприязненное отношение к Сталину, составила 14%, что также несколько меньше доли не принимающих сталинскую политику. В 2001 году негативно к личности Сталина относились 43% россиян, что было больше относящихся к нему позитивно. Тенденция снижения этой доли в последующие годы имела достаточно устойчивый тренд. С 9 до 3% снизилась доля лиц, относящихся к Сталину с отвращением и ненавистью. В целом явных "сталинистов" — отношение к Сталину с восхищением — 4%, а явных "антисталинистов" — отношение с ненавистью — 3% — показывает, что удельный вес радикалов не столь велик. Большинство отвечает менее однозначно — "скорее да" или "скорее нет". Но их позиция в любой момент может радикализоваться в ту или иную сторону.
Перелом в "сталинской теме" произошёл за последние годы по опросной позиции отношения народа к политическим репрессиям — их оправданности/неоправданности. На интервале с 2008 по 2012 год по данным Левада-центра доля тех, кто считал, что репрессии нельзя ничем оправдать, колебалась в диапазоне 58-61%, составляя очевидное большинство. Впервые число тех, кто считает, что они в какой-то мере оправданны, превысило число считающих их недопустимыми в опросе 2015 года. По результатам опроса 2019 года доля оправдывающих репрессии была снова чуть выше — 46 против 45%. Базовый компонент перестроечной исторической кампании — неприятие репрессий в политике СССР — утратил для значительной части общества своё прежнее мотивационное значение. От 3 до 13% возрос удельный вес тех, кто оправдывает политические репрессии целиком, а соответственно и считает их целесообразным методом реализации государственной политики по отношению к сегодняшнему времени.
Сталин, судя по результатам опроса Левада-центра 2019 года, оказывается лишён привязки исключительно к коммунистической идеологии. Из голосовавших на президентских выборах за того или иного кандидата положительно относятся к политике Сталина 80% сторонников Жириновского, 70% сторонников Путина (как в обществе в целом) и только 68% сторонников Грудинина. По логике Сталин должен был, казалось, получить наибольшую поддержку среди адептов КПРФ. Однако результаты голосования такому ассоциативному ряду очевидно противоречат. Среди голосовавших за Грудинина оказалась выше, чем в электорате других кандидатов, доля негативно относящихся к сталинской политике — 24% и относящихся к ней резко отрицательно — 7%. Все это указывает на тенденцию переосмысления образа Сталина в версии государственника, восстановителя империи и даже оппонента исходной коммунистической идеологии Ленина. Разрывал ли в действительности Сталин с идеологическими принципами ленинской политики — вопрос, находящийся в фокусе обсуждения в СМИ и на форумах, и вне зависимости от того, был ли такой разрыв в действительности, в обществе имперская переоценка сталинской политики, по-видимому, происходит.
Опрос ВЦИОМ апреля 2019 года подтвердил результаты опроса Левада-центра о росте популярности Сталина в российском обществе и достижении исторического максимума сталинского рейтинга за весь постсоветский период. Точку зрения о том, что в период сталинской власти страна развивалась в правильном направлении, поддержали 65% опрошенных. Почти столько же респондентов (64%) солидаризировались с взглядом, что Сталин действовал в интересах всего общества. Личное положительное отношение к Сталину в опросе ВЦИОМ оказалось даже несколько выше, чем в опросе Левада-центра, — 58 %.
При сравнении с опросами ВЦИОМ 2005, 2006 и 2007 годов отношение к Сталину изменилось принципиально в положительную сторону. Согласно опросным результатам 2005 года, доля респондентов, считавших, что страна в сталинские годы развивалась в правильном направлении, составляла 37% против 48%, оценивавших вектор развития как неправильный. По прошествии времени соотношение поменялось. Устойчивой осталась только сравнительно маленькая доля лиц, согласившихся бы лично жить в сталинскую эпоху, — только 4%.
Уже в 2011 году был проведён опрос ВЦИОМ по отношению общества к десталинизации, показавший неприятие большинством официального курса отношения к Сталину. Только 26% респондентов оценили десталинизацию в качестве целесообразной и своевременной меры государственной политики, тогда как мифом, манипуляцией историческим сознанием определили её 45% опрошенных. В контексте 2011 года, когда десталинизационные установки были восстановлены на уровне властного дискурса, в отрицании целесообразности десталинизации можно усмотреть проявление латентной оппозиционности со стороны общества в отношении к власти.
Индикативное значение меняющегося отношения общества к Сталину имел опрос ВЦИОМ 2017 года, проводимый по вопросу о целесообразности установления мемориальных досок и памятных знаков, связываемых со сталинским образом. Известна негативная реакция части общественности к прецедентам мемориализации Сталина. Среди респондентов опроса ВЦИОМ получила преобладание оценка допустимости и целесообразности такой мемориализации. При этом большинство — 62% солидаризировалось с взглядом о необходимости установления мемориальных знаков, пропагандирующих успехи на посту руководителя государством, и 65% — о запрете негативизирующих сталинскую политику мемориалов. Народ предпочитает видеть в истории своей страны великие свершения, а не разоблачение совершённых преступлений в соответствии со сценарием журнально-газетных кампаний периода перестройки.
Опросы Фонда общественного мнения (ФОМ) фиксировали преобладание позитивных оценок сталинской политики ещё до того, как аналогичные результаты были получены Левада-центром и ВЦИОМ. Ещё в 2003 году доля оценивающих сталинскую политику положительно составила 36% против 29%, считавших, что она привела к негативным результатам. В 2006 году положительно оценивали роль Сталина уже 47% респондентов, отрицательно — по-прежнему 29%.
Опросы ФОМ позволяют также зафиксировать динамику оценок российским обществом роли Сталина в Великой Отечественной войне. В 2005 году как положительную её оценивали 40% респондентов, в 2013 и 2015 годах — 46%, в 2017 году — 50%. Доля принимающих оценку — отчасти положительно, отчасти отрицательно — находилась во всех опросах в диапазоне трети голосов. Количество сугубо отрицательно оценивающих роль Сталина в Великой Отечественной войне составило в опросе 2017 года только 8%.
Интересные результаты в раскрытии понимания представлений россиян дал опрос ВЦИОМ 2006 года. Опрос был посвящён теме репрессий. Тогда ещё сверхрейтинга популярности Сталина достигнуто не было, тем не менее 57% респондентов высказались с той позиции, что нашему народу всегда (слово "всегда" в данной опросной версии ключевое) нужна сильная рука. Ещё 20% предпочли версию необходимости "сильной руки" на современном историческом этапе. Связанность опроса с темой репрессий, что ассоциативно могло использоваться как предупреждение о том, к чему "сильная рука" может привести в реализации своего курса, не повлияло на общие итоги голосования. Только 20% респондентов заявили, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вся власть сосредоточивалась в одних руках.
Победа в Великой Отечественной войне справедливо оценивается в качестве важнейшего консолидационного основания в историческом самосознании россиян. Тем не менее широкую циркуляцию в средствах массовой информации и Интернете получили различного рода мифологемы, направленные на дезавуирование образа СССР и советского руководства периода Второй мировой войны. Многие из них со времён перестройки составили клише интерпретации Второй мировой войны ангажированно в антисоветской/антироссийской направленности. Динамика социологических мониторингов показывает устойчивую тенденцию отхода от этих клише на уровне массового сознания.
Одна из наиболее резонансных мифологем, связанная с фигурой В. Суворова (Резуна), книги которого издавались в России большими тиражами, состояла в утверждении превентивного характера нанесения Гитлером в 1941 году удара по СССР. На вопрос Левада-центра, планировало ли руководство Советского Союза нападение на Германию, положительно отвечали в 2005 году 19% респондентов, 2010-м — 16%, 2015-м — 14%, 2018-м — 13%. С каждым опросом увеличивалась соответственно и доля тех, кто давал отрицательный ответ и ответ категорически отрицательный (по опросу 2018 года совокупно они составили 76% населения).
Значительность потерь Красной армии на начальном этапе войны, превышающих потери Германии, преимущественно объяснялась в опросах 1990-х годов тем, что "сталинское руководство не считалось с жертвами". Такой ответ получен в опросах 1991 и 1997 годов, соответственно 36 и 34%. В дальнейшем доля лиц, придерживающихся такого объяснения, устойчиво снижалась, достигнув по результатам опроса 2018 года исторического минимума — 9%, что соответствовало последнему месту из всех представленных объяснительных версий. В качестве основных причин 36% респондентов чаще всего указывают на внезапность нападения Германии и её военно-техническое превосходство в начале войны — 29%.
Рост популярности Сталина сказывался соответственно на падении популярности Хрущёва как десталинизатора. И по самым ранним социологическим замерам Хрущёв не воспринимался в череде главных героев истории. Но он не оценивался российским населением и в качестве резко отрицательного персонажа, каковыми оказались Горбачёв и Ельцин. Главным положительным содержанием хрущёвской эпохи с большим отрывом от других индикаторов являлось освоение космоса. Наиболее часто ассоциируемое с Хрущёвым негативное содержание — дорогостоящие и малоуспешные эксперименты в сельском хозяйстве, выражаемые через образ "кукурузника". Десталинизация и "оттепель" имели в оценках хрущёвских деяний в позитивном ключе сравнительно незначительный факторный вес (соответственно 7-ю и 14-ю позицию в 2014 году). Позитивные оценки Хрущёва преобладали по всем опросам над негативными. Но установившаяся тенденция снижения положительных оценок и роста отрицательных позволяет предположить, что при её сохранении он в скором времени окажется в восприятии большинства в ряду антигероев России. По замеру Левада-центра 2016 года, доля положительных оценок политики государства периода Хрущёва — 31% почти совпала с долей отрицательных оценок — 29%.
Антиподом Сталина в историческом сознании народа оказывается не только Хрущёв, но и ещё в большей степени Горбачёв как десталинизатор номер 2. Горбачёв, являясь в восприятии большинства россиян отрицательной фигурой истории, оказывается для значительной части населения преступником, изменником Родины. Главное предъявляемое ему обвинение — распад Советского Союза. Большинство полагает, что при другом правителе СССР бы не распался. Причём такого мнения придерживаются не только сторонники КПРФ, но и "Единой России".
Прямо противоположные результаты дают опросы по определению самого выдающегося деятеля российской истории в западных странах. Сообразно с ними Горбачёв является наиболее высокорейтинговой исторической фигурой России. Самый негативный образ для российских и самый позитивный для западных респондентов, Горбачёв является и индикатором сохраняющего актуальность и воспроизводимого конфликта РоссияЗапад.
Акцентированно эта версия прошла верификацию в опросе Pew Research Center, проведённом в 2017 году в бывших странах социалистического лагеря. Брались для сравнения мнения респондентов в отношении Сталина и Горбачёва. Разработчики опроса предположили, что популярность этих фигур находится в отрицательной корреляционной зависимости. Разность положительных и отрицательных голосов (в процентах) по странам опроса выразилась следующим образом. За Горбачёва: Эстония — 47, Польша — 45, Венгрия — 45, Чехия — 42, Литва — 40, Хорватия — 39, Латвия — 28, Румыния — 18, Беларусь — 10, Греция — 9, Босния — 8, Украина — 6. За Сталина: Болгария — 1, Сербия — 5, Молдова — 12, Армения — 25, Россия — 36, Грузия — 39.
Анализ состояния исторического сознания россиян в преломлении отношения к фигуре Сталина за последние тридцать лет по данным социологических опросов позволяет выявить выраженные доминантные тенденции. Десоветизация исторического нарратива сталкивалась с советской матрицей восприятия истории. Определённые проявления её трансформации в десоветизационном тренде проявляются в 1990е — начале 2010х годов, достигнув апогея на интервале 2009-2011 годов. Однако взгляд на историю в соответствии с советской матрицей восприятия прошлого оставался на всех периодах явно доминирующим. С начала 2010-х наблюдается новый рост популярности советских исторических образов и интерпретаций, что возможно трактовать в качестве сформировавшейся тенденции ресоветизации общественного сознания. Предположение, что советский исторический нарратив в общественном сознании российского населения связан исключительно с ностальгией по СССР старших поколений, не подтвердилось. Молодое поколение, вошедшее во взрослую жизнь в 2010-е годы, оказалось в восприятии истории более просоветски ориентировано, чем поколения средних возрастов.
Вместе с тем новая модель исторического сознания не является непосредственным воспроизводством исторического сознания периода СССР. Наряду с вектором ресоветизации прослеживается тенденция распространения взгляда на историю с позиций православной государственности. В целом оба вектора выражают тренд усиления имперского исторического нарратива. Сталин имеет высокий рейтинг популярности как у симпатизантов коммунистической идеи, так и у доминирующей части сторонников православной модели государственности. Либеральный взгляд на историю, несмотря на поддержку на уровне властного дискурса в 2000-2010-х годах, не сформировался в виде доминанты и представлял позицию меньшинства.
Прослеживаемые тенденции показывают, что имперский вектор в историческом сознании будет и далее усиливаться. Главный вопрос состоит в том, будут ли православно-имперский и советско-имперский дискурсы синтезированы в рамках единой версии истории или они будут представлять в дальнейшем две антагонистические версии восприятия прошлого. Синтез оказывается возможен именно и прежде всего через фигуру Сталина. По большому счёту, сталинский образ и есть важнейший символический интегратор советской патриотики и православной державности.
Оценили 16 человек
28 кармы