Юрий Анненков отразил своё время не только живой экспрессий этой линии, но и бесценным свидетельством литературного слова. Он создал роскошную галерею графических портретов выдающихся людей своей эпохи. Любой из них удивителен.
Но он оставил о них и захватывающие воспоминания - «Дневник моих встреч».
Графические портреты отличает философская целостность, а в прозе запечатлён цепкий взгляд художника: весь облик человека предстаёт перед нами в портретном и внутреннем движении жизни. Вот всего два штриха из восхитивших меня воспоминаний.
«Навстречу нам вышел хорошо знакомый нам сомовский рисунок: высокого роста, стройный, Блок был одет в темно-коричневую художническую блузу, из-под которой выступал белый, мягкий отложной воротник рубахи. Несколько удлиненное, спокойное, чисто выбритое лицо, чуть-чуть высокомерный, а может быть, потусторонний взгляд; светлые волосы курчавым полукругом окаймляли высокий лоб. Блок принял нас не сухо, но и не очень приветливо, внимательно выслушал нас, угостил шоколадными конфетами «Миньон» и без задержки ответил согласием».
«Горький в частной жизни был человеком, не лишенным своеобразной изысканности, отнюдь не чуждался людей совершенно иного социального круга и любил видеть себя окруженным красавицами актрисами и молодыми представительницами аристократии. Я отнюдь не хочу сказать, что это льстило Горькому, но это его забавляло… Горький, всегда одетый в черное, носил косоворотку тонкого сукна, подпоясанную узким кожаным ремешком, суконные шаровары, высокие сапоги и романтическую широкополую шляпу, прикрывавшую волосы, спадавшие на уши. Этот «демократический» образ Горького известен всему миру и способствовал легенде Горького. Однако, если Лев Толстой, граф, превращался, несмотря на свое происхождение, в подлинного босоногого крестьянина, Горький, пролетарий, одевался ни по-рабочему, ни по-мужицки, а носил декоративный костюм собственного изобретения».
Думаю, что яркую образность графических и мемуарных портретов усиливает театральная сущность самого Юрия Павловича: он был не просто стихийно талантлив, им всю жизнь владело ещё и безудержное желание зафиксировать мгновения и людей в их наиболее драматических проявлениях. Не стану говорить о влиянии Бориса Григорьева – оно безусловно, скажу только, что в живописи Анненкова отразились приемы кубизма, футуризма и абстракционизма - всё это, однако, с меньшим талантом, чем графические его шедевры.
В творческой биографии Анненкова, полной радикальных поворотов, достойно восхищения его искусство иллюстрации – особенно «12» Блока, «Скверного анекдота» Достоевского, гоголевского «Носа», да и многого другого.
Летом 1924 г. художник поехал в Италию для участия в открытии советского павильона на Международной выставке в Венеции и Россию больше не вернулся.
Жил в Париже, где прославился как художник театра и кино. Работал с Н. Ф. Балиевым, Б. Ф. Нижинской, М. А. Чеховым, С. М. Лифарем, по самой скромной статистике оформил 60 спектаклей и создал эскизы костюмов и декораций к 50 кинофильмам, он «одевал» Жерара Филипа, Мартин Кароль, Симону Синьоре, Ива Монтана, Жана Габена, Марию Казарес, Даниэль Дарье, Анук Эмме, Жана Маре, а в 1955 году был номинирован на премию «Оскар» за костюмы к фильму «Мадам де…» (реж. Макс Офюльс, 1953).
Сам он всерьёз к этим работам не относился, кинематограф считал больше техникой, чем искусством. Но обо всём этом можно прочесть в его книгах. Мне же хочется отметить сегодня лишь выдающееся искусство портретов Анненкова.
Блистательная его графическая галерея пополняется и в парижский период жизни портретами Бабеля, Эренбурга, Кокто, Равеля, Спесивцевой и др.
Я вполне осведомлена, что мировое изобразительное искусство знает графику и более изощрённую, чем анненковская. И всё же только в бурной динамике прерывистых и чётких линий Анненкова я вижу разъятую бездну XX столетия, трагические судьбы его лучших детей. Портретное сходство стремительного рисунка Юрия Анненкова более знаково, чем иные претенциозные высказывания постмодернизма.
В его портретах всё чеканно, мощно и лаконично. И даже излюбленный им стилистический приём непрорисованности одного глаза исчерпывающе символичен. Он много ещё рисовал, сочинял, известны его книги «Повесть о пустяках» и «Рваная эпопея» под псевдонимом Б. Темирязев, известны его живописные работы и предметные композиции…
Вероятно, что по-своему интересны и они. И всё же – всё это меркнет рядом с блеском его неповторимых портретов - свидетельствами далеко не общих выражений и его собственного облика, и облика тех, о ком он свидетельствовал с таким грациозным блеском.
Галина Ганеева
Оценили 0 человек
0 кармы