Всякая встреча с миром Мориса Утрилло, его полотнами, которые я видела в музее д*Орсе, в музее Оранжери или в Эрмитаже, заставляют меня заново почувствовать одну простую истину. Искусство – вне обыденности, оно если и расскажет что о художнике, то это будет совсем не история его жизни, а отражение его внутреннего мира. Да, безусловно, мир Утрилло соткан из нитей покинутости, какого-то очень светлого одиночества и невыразимо светлой мечты. Мечты - Бог весть о чём. Возможно, он думал, что в его наивно белых уголках Монмартра когда-нибудь откроется перспектива уходящего вдаль пространства, и он вырвется за пределы этого тупика?
Думаю, он мечтал и молился об этом: он был верующим человеком… А тупик – он у художника везде и всюду, даже там, где улица, или переход, или городской вид образует мнимый эффект открытости. Но всмотришься – и видишь глухую замкнутость. Он так и не смог изжить этой удушающей художественной клаустрофобии до конца своих дней. Уж не знаю, владела ли она им реально, но тупиковые сюжеты его полотен в сердце зрителя отзываются болью.
Клаустрофобии-то, возможно, и не было, а вот белая горячка время от времени овладевала его рассудком, без психиатрических клиник не обходилось. В 18 лет он попал в это заведение впервые. К тому времени он мог уже немного рисовать. Так родилось его ранее полотно «Безумие» - условное туманное, паутинное пространство в зелёных тонах… И только светлые лучи, исходящие из невидимого окна, дают надежду.
Ребёнок уже с рождения был алкоголиком – сразу получил махровый букет неблагоприятной наследственности: мать и бабушка имели обыкновение утешаться бодрящими напитками.
Поскольку матери обычно было не до сына, она сразу поручила его бабушке, у которой он и находился до 13 лет. Бабушка «пользовала» его с младенческого возраста "коктейлем" из красного вина пополам с бульоном. Существуют и несколько иные версии: например, о том, что школьником Морис вынужден был добираться до коллежа с работягами, которые его охотно угощали спиртным. Думаю, впрочем, оттого и угощали, что видели в ребёнке эту нездоровую наклонность. Во всяком случае, этот запойный и страшный алкоголизм сопровождал художника всю жизнь, вместе с припадками необъяснимого бешенства, когда он трясся всем телом, всё крушил на своём пути, ломал мебель, провоцировал драки, требовал хотя бы рюмку абсента… Коллежа окончить не смог, не смог нигде и работать, его отовсюду гнали, поскольку он был постоянно пьян или жаждал выпить. Современники свидетельствуют, что он и картины писал, чтобы выменять их на спиртное… Понятно, что не все эти источники отмечены строгой достоверностью, но общая трагедия жизни - налицо.
Во Франции о Морисе Утрилло много написано – всех привлекала его алкогольная эпопея и скандально известная личность матери. А матерью его была Мари-Клементин Валадон, известная под именем Сюзанны Валадон, - в своём роде знаковая фигура эпохи. Та самая натурщица, которую мы видим на полотнах Огюста Ренуара, Пьера Пюви де Шаванна, Винсента ван Гога, Эдгара Дега, Анри де Тулуз-Лотрека и других выдающихся художников того времени.
Анри де Тулуз-Лотрек. Похмелье. Портрет Сюзанны Валадон.
Она была дочерью прачки, а стала известной художницей, быстро перемахнув ступени модистки, официантки, акробатки и профессиональной натурщицы. Сюзанна Валадон удостоилась похвалы самого Дега, он преподал ей некоторые уроки в технике мягкого лака, и она стала писать в стиле открытой красочной гаммы фовистов. Понятно, что матери, в её бурной и раскрепощённой самореализации, было не до сына. Понятно и то, что отец Мориса был неизвестен: и Дега, и Ренуар, которым предлагалось отцовство, мальчика не признали.
Бытует какая-то тёмная история про испанца Мигеля Утрильо, который усыновил семилетнего Мориса, а через некоторое время исчез в неизвестном направлении. Но фамилия осталась, во французском варианте – Утрилло. Морис был ни к чему не приспособлен и погибал. Тогда мать проявила, наконец, свою предприимчивость и по отношению к сыну: она научила его рисовать. Уроки были мучительны – Морис казался необучаемым, он впадал в ярость, рвал бумагу, пытался выпрыгнуть в окно, мать поначалу буквально водила его рукой с карандашом… Но в итоге Морис всё же понемногу стал рисовать. И вот здесь, я думаю, Господь, наконец, оглянулся на злосчастного юношу. Произошло непостижимое: недостатки по воле провидения обернулись достоинствами. Именно в подобных случаях приходит на память гениальная мысль Сёрена Кьеркегора: «Несчастнейший, он же – счастливейший».
Нерешительность Утрилло в рисунке, неумение владеть академической техникой живописи, наполнять плотью объёмы, передавать воздух и свет на пленэре - всё это породило лёгкость, детскую наивность, спокойное и ясное освещение. Портретов не писал никогда, ссылался на свою нелюдимость и застенчивость, говорил, что никогда не смог бы разглядывать человека, чтобы создать его портрет. Ясно, что он и не ставил себе такой задачи. Как мы сегодня бы сказали, не заморачивался.
Сюзанна Валадон. Портрет Мориса Утрилло
Пейзажи его иногда населены, но фигуры людей лишь намечены, они быстро идут куда-то и повернуты спинами к зрителю.
Темой всей его жизни стал Париж, а чаще всего – Монмартр, где он родился. Он писал дома, соборы, улицы, площади, перекрёстки…
Архитектуру передавал упрощённо, обобщая контуры, основой предмета сделал его очертания, привнося в свои урбанистические картины невесомую лёгкость.
Изобрёл свою технику и не изменял ей уже до конца жизни. В масляные краски он добавлял известь, гипс, песок, клей и, говорят, даже иногда - кусочки мха. Всё это он растирал в чашке, а на холст наносил ножом, разглаживая поверхность пальцами.
Замечу в скобках: Морис Утрилло, выдающийся французский художник-постимпрессионист, родился 25 декабря 1883 года в Париже, умер 5 ноября 1955 г. в Даксе, прожив 71 год. Как художник сформировался примерно к 25 годам, после 35 стал знаменитостью международного масштаба, а после 45 (в 1929 году) правительство Франции наградило его орденом Почётного легиона. В 51 год Утрилло женился – кто пишет, что по настоянию матери, а кто – что назло ей. Таковы общеизвестные факты.
Обычно Утрилло называют то модернистом, то импрессионистом. Я думаю, ничего общего он с этими стилями не имеет. Я вижу в нём изысканный и совершенно особый примитивизм эпохи постимпрессионизма.
Это его и только его мир - неповторимый мир безлюдных городских пейзажей, которые своими белыми тонами, пятнами и всевозможными оттенками этого царящего здесь белого цвета навевают дивный эффект присутствия зрителя в полотне – по мне, главный показатель подлинности в искусстве.
Причём белый цвет, некая особая «выбеленность» живописи Мориса Утрилло, свойственна не только его «белому периоду». Если внимательно всмотреться, белый цвет у него доминирует всюду.
Праздник Парижа, - это и праздник, подаренный нам Морисом Утрилло.
Отель, в котором я жила в Париже, находился на Монмартре, и отовсюду был видны белые купола Сакре-Кёр, базилики Сердца Христова, где оставил своё сердце и удивительный французский художник Морис Утрилло...
Галина Ганеева
Оценили 0 человек
0 кармы