Вспоминаю фильм Луи Маля «Ваня с 42-й улицы». Обаяние фильма - в той проникновенной простоте, красоте и внимании к драматургии Чехова, от которых мы уже отвыкли. Использован обычный ход - репетиции. Но вся пьеса «Дядя Ваня» разыграна как по нотам. И каждая попадает в сердце. Нет никаких оборотней, нет клоунады, нет многоумных дивертисментов, нет фриков, нет глухонемых, нет символов и «понтов», без коих сегодня и Чехов-то Чеховым быть, вроде, уж никак не может... А вот, поди ж ты, есть всё. И это всё - драма жизни каждого персонажа, это любовь к русской драматургии, чувство чеховского текста и подтекста, ритма и печали жизни. И незримого присутствия Священного театра, поскольку действие происходит всё же на сцене.
Много лет назад, в Ялте, в музее Антона Павловича Чехова, я стояла перед его кожаным пальто, застеклённым в вертикальной витрине – во весь, что называется, рост, смотрела на царапинки, сгибы, потёртости вдоль всей длины и… глотала слезы от чувства присутствия Чехова – где-то здесь, в доме или в саду. Пальто мне слишком хорошо было знакомо по фотографиям, но я всё же не предполагала такого живого, ощутимого «облика», за которым явственно рисовалась одинокая фигура его обладателя. Тогда я, кстати, впервые поняла, какой он был высокий, Антон Павлович. Что красивый – знала; знала, и что он был высокого роста (187 см), но не представляла, что это так выглядит… Красивый человек, да и толк в красоте хорошо знавший. Можно не цитировать знаменитую фразу доктора Астрова про то, что в человеке должно быть всё прекрасно, достаточно упомянуть печальную сентенцию героя рассказа «Ариадна», измученного внешней красотой пустой хищницы, заглавной героини, - о том, что природа, создавая физически красивых людей, вложила в них особый замысел… В самого-то Антона Павловича замысел был вложен поистине высокий.
И этот замысел Божий он реализовал – всей своей жизнью. Он очень хорошо знал людей. Прекрасно знал женщин. Знал, чем грозит женитьба, эти сюжеты обыграны в его прозе, в разных вариациях, но под одним знаком – знаком краха («Учитель словесности», «Скучная история»). Долго от женитьбы уклонялся, хотя романов было множество, и не одна Лика Мизинова была яркой претенденткой. Актрисам он тоже хорошо знал истинную цену, чего стоит беспощадное определение: «Актрисы – это коровы, которые воображают себя богинями»! И только недавно я поняла, почему он всё-таки женился. Знаки доктора Чехова Вспоминаю фильм Луи Маля «Ваня с 42-й улицы». Обаяние фильма - в той проникновенной простоте, красоте и внимании к драматургии Чехова, от которых мы уже отвыкли. Использован обычный ход - репетиции. Но вся пьеса «Дядя Ваня» разыграна как по нотам. И каждая попадает в сердце. Нет никаких оборотней, нет клоунады, нет многоумных дивертисментов, нет фриков, нет глухонемых, нет символов и «понтов», без коих сегодня и Чехов-то Чеховым быть, вроде, уж никак не может... А вот, поди ж ты, есть всё. И это всё - драма жизни каждого персонажа, это любовь к русской драматургии, чувство чеховского текста и подтекста, ритма и печали жизни. И незримого присутствия Священного театра, поскольку действие происходит всё же на сцене. Много лет назад, в Ялте, в музее Антона Павловича Чехова, я стояла перед его кожаным пальто, застеклённым в вертикальной витрине – во весь, что называется, рост, смотрела на царапинки, сгибы, потёртости вдоль всей длины и… глотала слезы от чувства присутствия Чехова – где-то здесь, в доме или в саду. Пальто мне слишком хорошо было знакомо по фотографиям, но я всё же не предполагала такого живого, ощутимого «облика», за которым явственно рисовалась одинокая фигура его обладателя. Тогда я, кстати, впервые поняла, какой он был высокий, Антон Павлович. Что красивый – знала; знала, и что он был высокого роста (187 см), но не представляла, что это так выглядит… Красивый человек, да и толк в красоте хорошо знавший. Можно не цитировать знаменитую фразу доктора Астрова про то, что в человеке должно быть всё прекрасно, достаточно упомянуть печальную сентенцию героя рассказа «Ариадна», измученного внешней красотой пустой хищницы, заглавной героини, - о том, что природа, создавая физически красивых людей, вложила в них особый замысел… В самого-то Антона Павловича замысел был вложен поистине высокий. И этот замысел Божий он реализовал – всей своей жизнью. Он очень хорошо знал людей. Прекрасно знал женщин. Знал, чем грозит женитьба, эти сюжеты обыграны в его прозе, в разных вариациях, но под одним знаком – знаком краха («Учитель словесности», «Скучная история»). Долго от женитьбы уклонялся, хотя романов было множество, и не одна Лика Мизинова была яркой претенденткой. Актрисам он тоже хорошо знал истинную цену, чего стоит беспощадное определение: «Актрисы – это коровы, которые воображают себя богинями»! И только недавно я поняла, почему он всё-таки женился.
Женился, когда перестал сомневаться в своей болезни…Исследователи творчества и жизни Чехова словно бы ослеплены чисто литературными реалиями, у них все причинно-следственные связи – из области теории. В теории или анализе текстов пытаются они найти и ответ на то, верующим был Чехов или атеистом, и почему он свои печальные пьесы называл комедиями, почему так и не женился на Лике, был ли увлечён Авиловой… И так далее. Словно они не знают простого факта, что доктор Чехов был болен чахоткой и о своей болезни знал (за исключением молодых лет, когда он отгонял от себя это подозрение, не находя всей совокупности симптомов туберкулёза). Он прожил 44 года, последние годы - в жестоких физических страданиях. Дом и климат в Ялте не помогли, а только усугубили его состояние.
И всегда-то закрытый, сдержанный, ироничный, от прямых разглядываний уходящий, он и с болезнью, пока мог, справлялся в одиночку – вплоть до уколов мышьяка в живот, которые делал сам себе. Он женился. И женился именно на актрисе.
Ну, во-первых, Ольга Леонардовна сильно хотела выйти замуж за драматурга Чехова и много преуспела в том, чтоб жениха поставить пред чертою, от коей отступление было невозможно. Во-вторых, ему было уже почти всё равно, на ком. Это было нечто вроде страховки. Он не хотел оставаться один на один со смертью, надо было обзавестись личным проводником в царство Аида. И жена сопроводила его в Баденвейлер. Даже оставила воспоминания с красивыми деталями – про шампанское и чёрную ночную бабочку… Их брак продолжался ровно три года, причём преимущественно в эпистолярной форме, то есть в разлуке. Молодая жена преспокойно и насыщенно жила в столице, имея двух любовников и блистая на сцене. (К слову, она переживёт Чехова почти на 55 лет, скончавшись в почтенном 90- летнем возрасте). Ей, талантливой актрисе, нужны были интересные роли, она настойчиво требовала от мужа – самого модного к тому времени драматурга - новой пьесы с роскошной ролью для себя. И он, умирающий, эту пьесу написал.
Через полгода после премьеры умер. Как известно, это был «Вишнёвый сад» - странная, красивая и страшная пьеса с рядом парадоксов и несообразностей, да ещё и по жанру определённая автором как комедия. Ломайте копья, исследователи и театроведы, над загадками драматурга! Ищите разгадки в символах искусства, исторической ситуации, новых драматургических течениях! Не найдёте. Не там ищете. Автор пьесы просто был при смерти. И что значат все заблуждения и терзания героев - в сравнении со смертью?! Вишнёвый сад всё равно будет продан – с молотка и за бесценок. Жизнь, цветущая, пленительная жизнь, цепляйся или не цепляйся за неё – всё равно скоро пойдёт под топор! Уж лучше потанцевать перед финалом, чем суетиться и торговаться с лопахиными. Комедия – точнее не определишь! Не мог же он написать: суета сует и томление духа… Как в фильме «Ваня с 42 улицы» меня поразила тонкость актёров и режиссёра по отношению к Чехову, так в дискуссии корифеев-чеховедов однажды порадовал Дональд Рейфилд, который прочувствованно сказал, что нельзя однозначно спрашивать – такой Чехов или другой, верующий или атеист, поскольку Чехов – неуловим.
Литературовед Владимир Катаев ревниво обвинил Рейфилда в том, что тот в своей книге создаёт миф о Чехове. Но ведь это естественно: быть может, и у каждого читателя тоже – свой миф?Разумеется, Чехов неуловим. Он ненавязчив, печален, мудр. Он знает жизнь и совсем не поучает. Он оставил нам в дар себя. Свой образ, свое сердце, своё творчество. Надо просто быть внимательными и любящими читателями его текстов, подтекстов и знаков.
Галина Ганеева
Оценили 0 человек
0 кармы