Не слишком оригинально писать про уголь в столице шахтерского края, большинство читателей так или иначе знакомы с шахтерским трудом не понаслышке, удивить их чем-то трудно. Что касается меня, то я давно собирался «сходить под землю». В последний раз я был там молодым геофизиком в составе горной бригады ВНИМИ – института старика Азарова, которым он достаточно эффективно руководил. Сейчас повод нашелся хороший – обращение норвежских журналистов Пера Кристиана и Кирре Лина с просьбой помощи в организации их группе общения с шахтерами. Убедившись в наличии всех нужных республиканских аккредитаций, мы связались с мэрией г. Снежного, местными активистами ОД «Свободный Донбасс», с помощью которых решили вопросы поселения и работы норвежских коллег.
В этот поход викингов ввязался и я.
Ранним пятничным утром выезжаю из Донецка в Снежное проходящим автобусом, вместе со мной едет переводчица Александра, молодая женщина, уже имевшая опыт взаимодействия с этой журналистской командой. Волнуется, никогда раньше с горняцкой терминологией дело не имела, всю ночь учила новые слова. Заглядываю краем глаза в ее шпаргалки – крепь, проходчик, бур, вагонетки и тд…Александра рассказывает мне о журналистах. Приехали работать в Новороссию еще в декабре прошлого года, их стезя – гуманитарная, общаются с людьми, рассказывают что видят. Накануне я нашел в интернете их статьи, на английском, сделал вывод что это точно не враги. Пишут без политики, без чернухи, без домыслов. Я не должен в открытую оценивать уровень нейтральности коллег, но мне их материалы показались даже где-то сочувственными. Ополченцев называют пророссийскими повстанцами, а не террористами даже на родном непонятном языке. Мы не первая страна, в которой побывали Кристиан и Кирре. До этого они объездили всю Восточную Европу, Грецию, Ближний Восток, Индию, США. Бывали и в горячих точках.
Цель нашей поездки - снежнянская шахта «Заря». 1927му - году рождения первой советской пятилетки, первой мире выставки космонавтики в Москве, мирным инициативам СССР - город Снежное ответил запуском в строй новой шахты. Ударное предприятие сходу вошло в список важнейших предприятий региона, питая энергетику молодой страны, успешно развивалось, затем страшно пострадало во время Великой Отечественной, было восстановлено, а в 1972 году серьезно модернизировано. После модернизации шахта вышла на рекордные нормы добычи, выдавая по миллиону тонн угля в год. С развалом СССР, лихие 90-е нанесли тяжелейший удар. Потеря связей с союзными предприятиями, отсутствие запчастей, задавленная экономика, криминал. Шахтер рассказывает нам, как приходилось действительно работать «за еду», унося домой не заработную плату, а «тормозки», которыми семья и выживала.В полдень мы приехали на шахту. Нам показывают здание, достаточно старое, но ухоженное. Полы помнят шаги многих тысяч горняков, поколений, династий, ходивших по этим коридорам. На доске почета – передовики, фотографии свежие – хорошие, светлые лица. Есть своя фотогалерея исторической памяти – на стенах портреты засуженных работников, групповые фотографии рабочих и инженеров, помнят здесь и старых руководителей, чьими усилиями шахта укрепляла свои мощности. Шахтеры готовятся к рабочей смене, начальники участков проводят пятиминутки, дают рабочим задания. Нам тоже дают инструктаж – учат пользоваться «самоспасом» – устройством для дыхания в случае задымления. Расписываемся по очереди в журнале и выходим во двор.
Тихий, уютный осенний дворик за зданием. Лавочка, старые деревья, беседка. И множество мужчин. Курят, обсуждают. В шахте курить – преступление. Шахта – высококатегорийная, в переводе на русский это значит сверхопасная. Поэтому курящие горняки стараются «закуриться» на всю смену. Впрочем, многие не курят вообще. Я рассматриваю их – практически все крепкие крупные мужчины 30-40 лет, спокойные, с выразительными чертами лиц. На журналистов особого внимания не обращают, шахта «центровая», к пристальному вниманию прессы давно привыкли. Всё, идем переодеваться. Комплект нательного, роба, сапоги, каска, портянки. На портянках у норвежцев случился культурный шок. Выражение у Кристиана – как будто говорящего медведя увидел. Ни на что эти европейцы не годятся, пришлось учить как правильно надевать портяночки. Все, оделись, обулись, получили все что полагается и загрузились в клеть. Шахта не особо глубокая, мы опускаемся на 800 метров. Компанию нашей группе составляет зам.директора по охране труда Владимир Глупак, главы профсоюзов Владимир Колисниченко и Владимир Золотарев, а так же кандидат в мэры Снежного Ирина Карташева, которую я и уговорил на встречу с бездной и знакомство с настоящим мужским трудом. Кандидат согласилась, созвонилась с мужем, получила от него благословение и вот мы стремительно падаем вниз.
Мелькают сочащиеся водой стены колодца, слегка закладывает уши. Наконец свет, остановка. На выходе – вечный ливень, железные воротца клети распахиваются и мы сквозь пелену воды выныриваем в просторный зал. Собрались, поправились и гуськом уходим в темноту туннеля. Коренной штрек – основная линия, от которой в разные стороны расходятся дополнительные ходы. Здесь свежо, сравнительно просторно, под сапогами хлюпает вода, ощущается движение воздуха. Идем. По центральному ходу проложена узкоколейка, здесь периодически ездит электровоз, тащит вагонетки, груженые углем. Мы встречаем его, вжавшись в стены и он уносит свою добычу мимо нас к клети, где груз будет поднят наверх. Минут двадцать пути и мы выходим к боковому штреку, по которому надо спуститься вниз. Из штрека поднимается конвейерная лента с углем, а внизу находится лава, где собственно уголь и рубится. Здесь все иначе. Про относительный комфорт туннеля можно забыть. Резкий наклон в 13 градусов, узкий проход, замерший воздух, сумасшедшая влажность и жара. Это и есть обычные условия труда шахтеров. В момент становимся мокрыми. Идем вниз. Навстречу нам из темноты поднимается крупный мужчина, останавливается и приветствует нас. Нам представляют – это директор шахты, Игорь Михайлович Рыжиков. Спрашивает о самочувствии и уходит наверх, торопясь по своим делам. Мы уже недалеко от цели, снизу слышен лязг привода конвейера. В просветах между закладками крепи посверкивает наш родной донецкий антрацит.
В самом низу началась регламентная работа на приводе конвейера. Двое шахтеров расчищают скопившуюся на узлах машины угольную жижу, а затем тщательно проверяют и закручивают растрясшиеся гайки. Размахивают лопатами как не в себя. Помните, жара, духота? Железные люди. Когда вам показывают картинки качков из тренировочных залов – посмейтесь. Качки не выдержат и получаса такого вкалывания. Делаем фотографии, Кристиан задает вопросы рабочим и мы начинаем долгий путь наверх. Штрек на самом деле не длинный, метров 250, но угол восхождения и безвоздушное пространство растягивают его на километры. Самоспас превращается в пудовую гирю. Уже почти на самом верху находим «лавочку» из сложенных досок и устраиваем отдых. Ирина Валерьевна клятвенно обещает, что познав воочию условия работы шахтеров, будет стоять горой защищая их интересы. Как и у большинства снежнянцев, у нее полно родственников-шахтеров – дед, отец, муж… Но рассказы рассказами, а увидеть шахту своими глазами, почувствовать ее - непередаваемо. Наконец выходим на коренной штрек, ощущая давно забытый вкус кислорода и дружеские объятия встречного ветра. Удивительным образом, время обратного пути сократилось как минимум вдвое. Прощаемся со стволовым и стартуем к небу. Спутники мои довольны, набрались впечатлений, глаза горят что твоя коногонка.
«Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был?» - известная строка популярной песни. А что ты знаешь о струе теплой чистой воды после выхода из угольной парилки? Шахтерская баня пахнет углем и отдыхом. Из под душа не хочется уходить. Отпиваемся вкусной минералкой, дышим растворенным в воздухе солнцем, приводим себя в порядок и идем с Кристианом к главный кабинет предприятия. Директор, Игорь Михайлович, заслуженный шахтер Донбасса, тот самый, что встретился нам под землей – мужчина в расцвете сил, классический образ энергичного руководителя, что конечно необходимо для управления более чем 1700 сотрудниками. Время ему досталось тяжкое, с началом незалежности шахты Донбасса, как и остальную промышленность начали варварски убивать. В Снежном из семи работающих на 1991 год сегодня остались две – Заря и Ударник. Все остальные уже мертвы. Ударник не выжил тоже, но там все таки объективная проблема в истощении пласта. Теперь шахта закрывается, люди с нее переходят на Зарю.
Игорь Михайлович пришел работать на свою шахту в 1985 году обычным учеником ГРОЗ. За тридцать лет своего стажа видел всякое, но уверен, перспектива есть. Год от года предприятие заметно поднимает уровень добычи, решает скопившиеся десятилетиями проблемы, является градообразующим. Именно Заря обеспечивает населению района социальный уголь. Это нелегкая повинность для шахты, но директор понимает ответственность предприятия за судьбы снежнянцев и уверен, что предприятие выдюжит эту нагрузку.
Прошлый год был страшным. В сентябре Снежном шли бои, каратели наносили авиаудары по жилым домам, над Сауркой неслась стальная вьюга, вокруг ствола шахты свистели градины. Лишь в этот период самых ожесточенных боев шахта не работала - риск завала ствола был высок, да и психологически невозможно было находиться на работе, не зная что происходит с семьями. Работали на свой страх и риск только группы поддержания. Окрестные поля вдоволь изрыты железом, но Зарю Бог уберег.
Заря сильная – улыбается директор. Конечно, благодаря высочайшей дисциплине. Даже в самые тяжелые времена мы смогли сберечь коллектив, за время войны уволилось не более 3 процентов шахтеров, а из администрации не ушел вообще никто. Да, есть серьезные сложности с обеспечением, поставкой материалов, и по зарплате конечно совсем не радужно, но есть подъем, значит есть перспективы и это шахтеров держит крепко. В ближайшее время на шахте ожидается большое событие – открытие второй лавы. Это событие даже не шахты или города, это событие республиканского значения. На открытие ожидают гостей из высшего руководства Республики, ветеранов шахты, людей, непосредственно связанных с ее героической историей.
Прощаемся с Игорем Михайловичем и выражаем надежду на дальнейшую дружбу нашей газеты с индустриальной легендой Донбасса. Как всегда, искренне сожалею, что формат газетной статьи не может раскрыть всей тематики нашего разговора с директором Зари. Ну да ничего, думаю, хорошие поводы для встреч еще будет, а значит и будет что рассказать моему уважаемому читателю.
На прощание, перед входом в здание разговариваю с Кристианом о Норвегии. Шахтеры в этой северной стране совсем не экзотика, в былые годы там так же копали уголек. Сейчас не копают, не видят особой нужды горбатиться. Норвегию сейчас кормят три вещи – нефть, рыбные промыслы и мозги. Именно так Кристиан и сказал – мозги. Для пущей убедительности похлопал себя ладошкой по голове. Это значит, что королевство построило внутри себя всю образовательную линейку – от детского сада, до академии. На выходе – сильнейшая инженерная рать – машиностроители, корабелы, металлурги, электронщики и многие другие. Востребованные и хорошо оплачиваемые. Причем, говорит коллега, этот мозговитый сектор экономики настолько силен, что если например полностью исчезнет один из двух первых перечисленных секторов – рыба или нефть - Норвегия от этого особенно не пострадает.
Вот так и разболтал мне герр Пер Кристиан главную государственную тайну – все возможные средства норвежский народ вкладывает в развитие своей интеллектуальной составляющей. И что тут сказать о бывших наших собратьях – украинцах, ударно строящих свой государственный колхоз? Каждому – своё, вот что я скажу.
И я надеюсь, мы не хуже норвежцев.
Вот такой вот вышел репортаж.
Дмитрий Дезорцев
газета "НОВОРОССИЯ", Донецк, 2015
novopressa.ru
Оценили 8 человек
14 кармы