Любая политическая дискуссия сегодня, вне зависимости от того, где она происходит – на кухне или на сцене ток шоу неизбежно заканчивается обсуждением экономической ситуации и критикой существующей экономической модели, которая не устраивает ни сторонников правой идеи, ни их оппонентов, представляющих разного рода левые экономические течения. Все это очень напоминает вечную полемику западников и славянофилов, которая, похоже, не прекращалась с момента возникновения двух противоборствующих центров сил. И сегодня в условиях ужесточения кризисных проявлений наблюдается обострение этого противостояния, так как именно в этом разрезе происходит какое-то масштабное переосмысление современных глобальных процессов.
Положение, в самом деле, настолько незавидное, что заставляет задуматься о будущем, что было совершенно не обязательно в так называемые тучные годы. Как всегда на повестке главный вопрос – что делать? Можно, например, проштудировать учебник по макроэкономике, где черным по белому написано, что экономический спад неизбежно приведет к массовым увольнениям – вырастет объем социальных выплат через пособия и различные виды поддержки населения. Кризис выполнит свою главную задачу – уничтожит слабых и неэффективных участников рынка, и снова начнется подъем.
Но все это только в теории, а что – в действительности? Все эти хваленые встроенные стабилизаторы в любом случае требуют дополнительных затрат, которые лягут тяжелым бременем на бюджет, доходная часть которого и так – в сильно потрепанном состоянии. Откуда брать деньги? Если бездумно увеличивать денежную массу, возникает угроза разматывания инфляционного бича. Для власти такой сценарий представляет наибольшую опасность, так как предполагает определенные ситуационные риски, связанные с потерей управляемости – например, в сфере деятельности силовых структур (репрессивного механизма – последнего гаранта стабильности), ведь контроль денежной системы, по крайней мере, гарантирует их лояльность в условиях финансовой зависимости от центральной власти.
В условиях гиперинфляции национальные денежные знаки, формально оставаясь в обращении, по факту замещаются сильными международными валютами, владельцы которых неизбежно перехватывают инициативу, в то время, как власти, не имея другой возможности, продолжают расплачиваться продукцией собственного эмиссионного центра, не представляющей уже ни никакой ценности. Поэтому, в экстремальной ситуации сложно ожидать от силовиков верности присяге.
Вероятно, поэтому, сценарий накачки экономики ликвидностью сегодня в серьез правительством не рассматривается. При этом, постоянно стоит задача как-то пополнять худеющий бюджет. Ведь жить по средствам невероятно раздувшаяся в тучные годы государственно-бюрократическая машина явно не готова. Недостающие деньги нужно у кого-то отнимать. Но у кого? У бизнеса или населения? Если окончательно лишить бизнес прибыли, начнется вывод деньги из страны и закрытие действующих предприятий. Огромные массы безработных полонят плотные ряды иждивенцев, ожидающих помощи от государства. Очевидно, что так можно нажить серьезные проблемы, решать которые никто не готов. Конечно, намного проще выкачивать последний жирок у законопослушного населения, которое так боится перемен, что будет тихо терпеть и радоваться стабильности. Да, в логике и здравом смысле здесь не откажешь.
По крайне мере, в эту логику вполне вписывается недавнее крайне вызывающее своим цинизмом (в какой-то степени даже провокационное) предложение министерства экономического развития ограничить рост зарплат на время кризиса, чтобы добиться роста ВВП в 4,5% к 2019 году за счет инвестиций, источником которых в этой схеме будут не столько сбережения населения, сколько корпоративные прибыли. Другими словами, предлагается несколько усовершенствовать механизм кризисного отбора, перенаправив его удар в сторону собственного беззащитного населения, ограждая неэффективный бизнес, для которого он, собственно, и предназначен.
Страхи и фобии, связанные с инфляционной угрозой заставляют любыми способами сдерживать рост денежной массы за счет высокой ставки рефинансирования в надежде, что обнищание населения приведет к удешевлению рынка труда, снижению себестоимости операций и повышению конкурентоспособности отечественных производителей, тем самым запуская процесс импортозамещения (а может быть даже выхода на внешние рынки).
Такая программа развития имеет один очень серьезный изъян – снижение денежной массы, сокращает потребление, без которого нет спроса, необходимого для окупаемости ожидаемых инвестиций в реальный сектор, направленных на импортозамещение. Более того, никаких внешних инвестиций на фоне общей политической нестабильности тоже ожидать не приходится.
Результат такой политики предсказуем – непрерывный спад и стагнация, что неизбежно ведет к перекладыванию тяжелых последствий рецессии на щуплые плечи населения, чтобы обеспечить крупному бизнесу достойный уровень дивидендов, удерживающий от перетекания под другие юрисдикции. Не смотря на всю аморальность, такая позиция позволяет сохранять внутренний баланс сил и оставляет власти все необходимые рычаги (включая репрессивный аппарат) для поддержания населения в повиновении. Конечно же, это – путь не развития, а, наоборот, замораживания всех процессов и перехода в состояние своеобразного анабиоза – равновесия при поддержании минимально необходимого уровня жизнедеятельности.
Приходится признать, что экономическая деятельность властей предельно прагматична и проста (если не сказать – примитивна), что, безусловно, не способствует появлению радужных иллюзий по поводу ближайших перспектив и позитивных сдвигов. Никаких приятных сюрпризов ожидать не приходится. Да, это – серьезная проблема, о чем кричат многочисленные оппоненты так называемого «патриотического» толка и с ними нельзя не согласиться.
Но что же они предлагают? Накачать экономику деньгами с целью разогрева реального сектора и стимулирования спроса. На первый взгляд все выглядит многообещающе. У граждан появятся деньги – они пойдут в магазины и начнут активно реализовывать свой отложенный кризисом спрос. Увеличение потребления будет стимулировать производителей наращивать объемы. За счет дешевых кредитов они расширят свои производственные мощности. А это – дополнительные рабочие места, налоги и т.д.
Не смотря на привлекательную с первого взгляда теоретическую простоту и очевидность, предлагаемая схема имеет существенную практическую нестыковку – временной разрыв. Дело в том, что с момента принятия решения о расширении производства до его реализации проходит, по меньшей мере, год – два. Все это время дополнительная денежная масса, оказавшись на руках населения, будет стимулировать импорт, то есть – на эту сумму закупят за границей и завезут еще какое-то количество товаров. До начала производства отечественных аналогов ограничить их ввоз нельзя, во избежание возникновения продовольственных дефицитов.
Для того, чтобы провести необходимые торгово-закупочные операции, импортеры будут вынуждены сначала выйти на валютный рынок (за рубли , к сожалении, пока никто поставлять товары из-за границы не готов), что неизбежно приведет к пропорциональному снижению курса национальной денежной единицы, если, конечно, Центробанк не решит перекрыть весь период временного разрыва масштабными валютными интервенциями за счет золотовалютных резервов (но этот сценарий выглядит откровенным безумством в жестких кризисных условиях). Повышение курсов иностранных валют приведет к подорожанию импортных товаров, в том числе ингредиентов и комплектующих, массово используемых в отечественном производстве. Роста цен, то есть – очередного витка инфляции не избежать.
Круг замкнулся – доходы населения выросли, цены поползли вверх, покупательная способность национальной валюты пропорционально упала – произошел инфляционный скачок. Дальнейшие инфляционные ожидания заставляют население и банки переводить ликвидность в валюту. Центробанк вынужден поднимать ставку рефинансирования.
А что же отечественные производители, которые успели набрать дешевых кредитов и самозабвенно занимаются установкой новенького импортного оборудования? Во-первых, уже при наеме нового персонала в рамках расширения производства их ждет неприятный сюрприз – новые зарплатные ожидания, вызванные повышением среднего уровня доходов (из-за роста зарплат бюджетников, пенсий, пособий). Если идти навстречу рынку при приеме новых сотрудников (а по-другому не получиться), это потянет и общее повышение уровня оплаты труда всего штата, неизбежно увеличивая рублевую себестоимость товаров.
Но настоящий шок их ожидает, когда они выйдут со своими дополнительными объемами к сетевым ритейлерам и обнаружат, что полки супермаркетов заняты импортом. Снижение цены до первоначально предполагаемого уровня невозможно, так как делает производство нерентабельным – ведь, себестоимость выросла из-за инфляции. Недогруз новых производственный мощностей при непосильном бремени обслуживания кредитов приведут к необходимости дальнейшего повышения цен. Результат – разочарование, апатия, массовые банкротства.
Банкам в условиях инфляционных ожиданий и низкой ставки рефинансирования ничего не остается кроме приобретения валюты, что, конечно, будет немедленно пресекаться властями (мерами жесткого валютного регулирования), предоставляя кредитным учреждениям незавидную альтернативу – выдавать заведомо невозвратные кредиты, превращаясь в финансовые пузыри, или искать обходные пути приобретения валюты, что в условиях тотальной импортозависимости вряд ли будет очень сложно сделать.
Да, перспектива, конечно, не выглядит привлекательной, но не стоит излишне драматизировать. Определенный положительный эффект инфляционный сценарий тоже имеет – появятся дополнительные производственные мощности, вся денежная масса (кроме массовой скупки валюты) на руках населения будет немедленно попадать в обращение, стимулируя спрос, а это – уже не мало. Но можно только представить степень разочарования и недоверия к власти, которая в очередной раз проявится в обществе. Крайне сложно будет после этого снова заставить реальный сектор вкладываться в развитие. Сама инфляционная тенденция, даже в управляемой форме – это априори негатив (паника, утечка капитала), который нивелирует незначительные положительные эффекты. Не стоит также забывать о рисках о социально-политических рисках, связанных с проблемой управляемости в условиях потери контроля над денежной массой, галлопирующей инфляции и массированных внешних воздействий.
К сожалению, следует констатировать, что ни одна известная модель не в состоянии удовлетворить сегодняшний общественный запрос – на одновременный рост экономики, благополучия населения и военно-политической мощи. Избитые примеры быстрых экономических подъемов (Германия, Япония, Китай, Сингапур и т.д.) практически все были связаны с огромными внешними финансовыми вливаниями, то есть какая-то линейная зависимость «вход-выход» при этом присутствовала.
Но сегодня в условиях политической нестабильности никакой внешней подпитки ожидать более не приходится. Собственный капитал ненадежен – он на всех парах уходит из страны. Избытка собственных дешевых трудовых ресурсов также нет. Сами вынуждены привлекать миллионы трудовых мигрантов, изымающих огромные средства из экономики. Да, есть надежда на интеллектуальные ресурсы, но утечка мозгов продолжается. Строго говоря, исходя из классического понимания сущности капиталистических отношений, в такой ситуации никаких перспектив нет. Единственное, что остается в рамках такой механистической модели – снижать транзакционные издержки, попросту уменьшая количество действий. Этот подход очень органично вписался в классическую обломовскую сущность русской бюрократической машины, когда бездействие – теперь уже не просто следствие банальной лености, а реализация глубокой идеологической парадигмы невмешательства государства в рыночные процессы.
В таких условиях с улыбкой приходится наблюдать, как маститые эксперты обрушиваются с обвинениями в сторону власти, с умным видом давая кучу совершенно бесполезных советов – как по-другому перераспределить все те же скудные ресурсы (что очень напоминает игру в наперстки), чтобы наступило всем счастье. Но на поверку, как известно, от перемены мест слагаемых сумма не меняется.
Проблема, конечно, не в каких-то формальностях, а в самой линейной сущности аддитивного подхода, который в одинаковой степени заложен в основу, как классической рыночной модели, так и кейнсианских ответвлений макроэкономики. Игры в перераспределение ресурсных потоков имеют значение лишь для определенных заинтересованных групп, не оказывая серьезного влияния на окончательный совокупный результат. И это – понятно, так как упирается в закон сохранения – выход равен входу за вычетом естественных диссипативных потерь (транзакционные издержки). Неужели решения вообще нет?
Отнюдь. Решение, конечно, существует, но где-то в другой плоскости. Для выхода из сложившегося тупика стоит обратиться к известной теореме Гёделя о неполноте: «Логическая полнота (или неполнота) любой системы аксиом не может быть доказана в рамках этой системы. Для ее доказательства или опровержения требуются дополнительные аксиомы (усиление системы)». Иначе – сегодняшний спор двух противоборствующих экономических школ (либерально-классической и кейнсианской), по сути, построенных в рамках одной и той же системы аксиом (материалистического позитивизма) вообще лишен всякого смысла.
Предпосылки к появлению новой экономической модели, ее многообещающие возможности, концептуальные очертания и внутренний образ с учетом мировоззренческих особенностей и специфики социально-экономических отношений в условиях грядущих глобальных перемен будут предложены вниманию уважаемого читателя в следующем выпуске...
Оценили 0 человек
0 кармы