Только что на Первом канале закончился показ блестящего российского сериала «Союз спасения. Время гнева» – расширенной версии фильма «Союз спасения», вышедшего в 2019 году. Это история русского декабристского общества «Союз спасения», основанного в 1815 году. История, закончившаяся знаменитым каре на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, ссылкой на каторгу 121 участника восстания и казнью пятерых зачинщиков.
В год появления первой версии фильма в кругах московской интеллигенции развернулось нечто, напоминающее борьбу за декабристское наследство. Той осенью начались суды над задержанными во время беспорядков лета 2019 года. Московское дело началось с выборов в Мосгордуму, куда шли оппозиционеры из штаба Навального. Порядок сбора подписей в поддержку кандидатов был грубо нарушен, оппозиция не прошла и, отказавшись от судебных исков, тут же призвала выходить на улицы. Несанкционированные митинги шли под лозунгами «Россия будет свободной» и «Мусора – позор России». Ничего более конструктивного оппозиция не предложила. Очертания «прекрасной России будущего» были тактично скрыты в тумане.
В момент выхода «Союза спасения» оппозиция решила разыграть и эту внезапную карту. За три дня до начала проката кинокритик, а теперь иноагент Антон Долин* выступил со статьей, в которой напрочь уничтожил фильм, объявив его кремлевским заказом. История декабризма подавалась как предупреждение власти: будете выходить на площадь, получите казни и каторгу. С этого момента фильм обсуждался исключительно с политической точки зрения. Никто и не вспомнил, что проект начали делать аж в 2013 году и никаких аллюзий на протесты лета 2019 там быть просто не могло. Политические дебаты заслонили тот факт, что исторический фильм с многотысячной массовкой был адски сложен в производстве. Десятки тысяч костюмов, привлечение к съемкам военных, сложнейшие локации от Питера до Белгорода, высококлассная работа компьютерных графиков, сценарий, написанный на основе подлинных документов эпохи, – более совершенной работы в части исторического кино российская киноиндустрия просто не знала. Более того, в России впервые появился фильм, где сама суть декабризма была показана с ослепительной достоверностью. Научным консультантом фильма стала Оксана Киянская, историк и ведущий декабристовед, фактически переосмыслившая советский миф о декабризме.
Выступление Долина позволило сделать вид, что ничего этого не существует. Только либеральная повестка, только хардкор. Ради этого, считал Долин, можно было пожертвовать и блестящей премьерой.
Выход сериала «Союз спасения. Время гнева» совпал с идеологической переориентацией общества. В новом контексте этот кинопроект можно увидеть уже без либеральных интерпретаций. Вопрос о наследстве декабризма, на которое в 2019 году наложила лапу либеральная общественность, возник заново. И в этом следует разобраться.
Идеологическая борьба за декабризм ведется как минимум последние 150 лет со времен народников и «Колокола» Герцена. В 1912 году появилась знаменитая статья Ленина «Памяти Герцена», которую наше поколение поминало недобрым словом: законспектировать ее мы успели раз десять. В той статье была отлита в бронзе ленинская формула русской революции: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию», тем самым разбудив Ленина. Эта цепь пробуждений обычно завершалась вопросом Наума Коржавина – «кому мешало, что ребенок спит?» Статья Ленина увековечила прекрасный миф о декабристах и незыблемое право большевиков на их наследство: «страшно далеких от народа», романтических мечтателей, чей век, как пел Окуджава, оказался недолог.
С распадом СССР общество, жадно кинувшееся разоблачать Советы и большевиков, про декабристов как-то забыло. Их разоблачение требовало чуть больших исторических усилий, чем статьи в «Огоньке». В декабризм постсоветские ученые уходили, как в монастырь: там, наконец, можно было заняться настоящей наукой. К десятым годам XXI века историки уже точно знали – никакими наследниками декабризма большевики не стали. Как, впрочем, и русский либерализм.
Ключом к пониманию этого факта служит другое наследство – Великой французской революции. Знаменитое «либерте, эгалите, фратерните» (свобода, равенство, братство) впервые прозвучало в Европе всего за 25 лет до создания Союза спасения. Тогда-то в европейский политикум и ворвались идеи гражданского равенства. Казалось бы, декабристы, действуй они в либеральной логике, должны были дословно повторить все. Раз французы советуют, что уж нам, лапотникам, выдумывать.
А между тем декабристы изначально точно знали, что французские методы борьбы за либерте – не для России. Они были согласны с идеей, но не с тактикой. Не нравилось им то море крови, которым французы залили страну. Боевые офицеры, прошедшие войну 1812 года, отлично знали, что такое вспоротые животы и оторванные ноги. Для России они этого не хотели. Кровь во Франции, рассуждали декабристы, лилась по одной причине – Марат и Робеспьер призвали к революции народ. Значит надо сделать революцию без народа, силами армии. Нет народа – нет крови. Надо взять власть и тут же предоставить обществу четкую картину будущего. Иначе хаос и та же кровь. Десять лет подготовки к восстанию все офицерство России изучало политическую историю мира и ломало голову, как тут все реорганизовать. Писали не что-нибудь, а именно Русскую правду. Опирались на кодекс Наполеона, но ничего не копировали. Искали то, что приживется у нас, а не во Франции. Окончательно согласовать план, конечно, не успели. Но за десять лет придумали массу наработок. Если продолжить ленинскую традицию формул, то формула декабризма будет такой: план будущего жизнеустройства минус народ.
Дальше был разгром на Сенатской площади и 30 лет реакции. А потом в России появились народники, чья формула революции оказалась радикально другой. Новое поколение борцов принялось с энтузиазмом ваять великий миф о французской революции. Море крови, хаос и плохо управляемые массы уже никого не смущали. Считалось, что поднятый революцией народ не только прольет кровь, но и стихийно сформирует механизм новой власти. Никакого плана не надо. Все как-нибудь само устроится. Ни народники, ни большевики даже не пытались представить, что будет с Россией после победы. Общие слова про национализацию и экспроприацию по Марксу, конечно, говорились. Но законы, государственные институты, устройство власти – об этом и не помышляли. Думали, как взять власть, но не о том, что с ней делать. Победа Октября для большевиков стала колоссальной неожиданностью. Народ помалкивал и ждал инициатив сверху, а большевики действовали ситуативно, отрабатывая новую революционную универсалию: народ минус план. Как говорится, почувствуйте разницу.
Выходит, что декабристское наследие со времен Сенатской площади лежит в нашей истории, никем не тронутое. Герои 1812 года были и остались единственными революционерами, которые пришли в русскую историю с состраданием к родине в сердце.
А что же либералы? Возможно, новый извод декабристского сострадания и есть либеральный гуманизм и права человека? Увы, нет. План либеральных реформаторов начала 1990-х годов выглядел предельно просто: раскачать народ, взять власть, подвергнуть страну тотальному обнищанию и с низкой базы войти в мировую экономику в качестве поставщиков дешевых продукции и сырья. Недостаточно либеральные коллеги интересовались: а что делать, если по стране пойдут протесты? Вряд ли народ будет готов без боя обнищать. На этот случай у нас есть армия – не дрогнув, отвечали либеральные реформаторы. А ведь это и есть формула большевиков: море крови минус план. Если и говорить о наследственном богатстве либералов, то оно восходит вовсе не к декабристам, а к тем же большевикам. Не к Сенатской площади, а к «Бесам» Достоевского.
Оценил 1 человек
1 кармы