Борис Акимов
Россия – самая большая страна в мире. Это заученная фраза из школьного учебника. Какое отношение это утверждение имеет именно ко мне? Если я средний житель этой самой современной России – то, скорее всего, живу в большом городе и до последнего времени чаще бывал где-то за пределами страны, чем в Сибири, на Кольском полуострове или в Курганской области (это где вообще?). И – хвала небесам – с развитием внутреннего туризма я, средний россиянин из большого города, где-то уже побывал. И тут же вернулся обратно – к себе в малогабаритную квартиру в многоэтажке спального района мегаполиса.
Между тем связь между самой большой страной мира и мною, средним жителем России, самая прямая. И меня, и Россию создали наши предки, люди, населявшие нашу страну на протяжении тысячи лет – с момента образования первого русского государства. В этом смысле я и самая большая страна в мире – самые ближайшие родственники.
Александр III говорил: «У России нет друзей, нашей огромности боятся… У России только два надежных союзника – ее армия и ее флот». Обычно внимание обращают на ту часть, где про союзников и армию, но «огромность» – тут даже важнее. Потому как все остальное есть именно следствие «огромности». Размер имеет значение. Для России размер – это ключевая характеристика, именно она, а точнее, причины этой «огромности» – это фундаментальная наша черта, то, что делает нас русскими. То, что превратило нас в особый мир, особую цивилизацию, у которой свой путь, пусть тесно связанный с Европой, но свой, особенный.
А что это за причина огромности? Это тяга русского человека к освоению пространства. Наши предки столетиями (!) двигались в разные стороны, пока не дошли до мировых океанов. Советские историки любили объяснять все с позиций диалектического марксизма: мол, народу нужна была пушнина, или лес, или руда – вот они и шли. Или еще любят говорить о том, что это все «вольные люди» бежали от сурового княжеского-царского-императорского-советского режимов. Конечно, нет. Истинные причины больших событий невозможно объяснить исключительно материалистически и позитивистски. Всегда есть и значительные глубинные, онтологические причины. Пространства ли сформировали русского человека или это русский человек сформировал эти пространства – не суть важно. Со временем это превратилось во что-то единое и неотделимое друг от друга. Русский человек и русское пространство. Огромная страна была построена по воле массы людей. Это не начальники отправляли подданных в прекрасное далеко, очень часто было наоборот – подданные шли в это самое далеко и приносили потом начальникам территории как факт. «Нате, владейте!».
ХХ век вместе с окончательной победой промышленной революции и советской власти принес повальную урбанизацию. Советский проект, конечно, был глобалистским проектом. И в этом смысле мы, как часто бывает, были впереди планеты всей. Мы попытались построить свою глобалистскую вселенную на основе мировой революции и идей всемирного советского государства лет за 100 до того, как это начал делать либерализм. Вместе с идеей социальной справедливости глобального масштаба мы начали усиленно строить города – как центры создания новых советских людей.
Когда же мы попрощались с советской властью и кинулись в объятия Запада (объятия, как быстро стало понято, удушающие), наша мощнейшая урбанизация ХХ века показалась чем-то очень логичным и верным. Ну как же – вот и на Западе мегаполисы растут, а значит, правильной дорогой идем. Как «весь цивилизованный мир».
Отсюда вся демографическая, градостроительная и социально-экономическая политика постсоветской России и родилась. Сначала стихийно, а потом как результат оформленных стратегий развития страны, мы продолжали вывозить жителей России из деревень и малых городов в крупные городские агломерации. Еще лет 10 назад у нас вполне официально провозглашалась идея создания нескольких мегаполисов по всей стране и расселения малых территорий в связи с их «экономической нецелесообразностью». Сейчас ситуация заметно лучше – но пока исключительно на уровне слов и программ. Идеи освоения Дальнего Востока, Арктики и прочих пространств – символы иного дискурса. Но пока только символы. На деле процессы оттока населения в мегаполисы продолжаются, а иногда и ускоряются. Увидеть вживую это можно в любом спальном районе большого города. Особенно в Москве, где «человейники» растут с каждым годом все быстрее.
Сейчас мы находимся в состоянии войны с коллективным Западом, боремся за возможность свободного пути для страны. А что это значит на деле? Мы ведем национально-освободительную войну и в первую очередь – за освобождение территории собственного рассудка. Деоккупация нашего сознания – вот фундамент нашей свободы. Научимся мыслить по-русски – обретем гуманитарный или семиотический суверенитет. Если грубо, то мир устроен совсем не так, как нас учили «оттуда». У нас – как и у других центров мировых цивилизаций – есть право и даже обязанность смотреть на мир и осмыслять его по-своему, согласно тем традициям и ценностям, которые есть сама суть наша.
Сейчас очень много говорят о русской цивилизации, о многополярности, о суверенитете. Но это все общие слова. Они станут реальностью только через конкретные дела. Шаги, которые мы с вами вместе сделаем для того, чтобы стать свободными. И в основе этого сложного пути – как раз наша с вами сегодняшняя тема. Мы должны освободить свои мозги, в частности, и от западноцентричной концепции тотальной урбанизации и мегаполизации.
У моего любимого Александра Васильевича Чаянова, мыслителя, писателя, экономиста, государственного и кооперативного деятеля начала ХХ века, есть повесть «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии». В 1920 году Чаянов описывает Россию 1984 года (привет, Оруэлл!), где победила крестьянская партия и все мегаполисы и города свыше 10 тыс. человек расселены. Понятно, что и Чаянов в художественном произведении выдавал свои идеи в некоторой абсолютной чистоте, на то она и утопия. Но у любой глубокой утопии есть много практических причин и последствий. Мы сейчас находимся в ситуации, когда нужно всем читать Чаянова и не бояться радикальных образов и мыслей – не столько для того, чтобы их привести немедля в жизнь, сколько для того, чтобы научится мыслить иначе. Иначе, чем нас учили наши «европейские учителя».
Наши урбанисты и градоначальники, которые как под копирку из западных учебников говорят о «городах-сервисах», уже показали, кого, собственно, такие города-сервисы воспитывают. Это «креативный класс», для которого вместо понятия Родина – есть урбанистический организм, который должен мне, как жителю, предоставлять услуги. Если услуги этого организма мне кажутся какими-то недостаточными, я просто меняю один мегаполис на другой – и совсем неважно, где он находится.
Миссия мегаполиса, как успешного международного центра, воспитать космополита, гражданина мира, лишенного чувства национальной и культурной принадлежности. Собственно, все то, что случилось после начала СВО, показало эффективность такого урбанистического подхода. Креативный класс массово съехал из страны, а кто не съехал – крепко сел в тихую оппозицию.
А это значит, что иная политика расселения по стране сегодня не только дело фундаментальное и стратегически важное с точки зрения «возвращения домой», освобождения нашего общего сознания от западных ментальных конструкций. Деурбанизция – это еще и важнейший шаг к воспитанию тех, кто снова сможет ощутить Родину как практическое пространство собственной жизни. Пространство, которое, с одной стороны, является возможностью для творческого труда и созидательного освоения, а с другой – ты о нем заботишься, как об имманентной части себя.
Мы пойдем своим путем. Россия будет свободной. Мегаполис должен быть разрушен.
Оценил 1 человек
1 кармы