«Заговор» против Эфира Менделеева

В среде конспирологов гуляет одна занимательная теория заговора, согласно которой власть имущие, масоны, иллюминаты, жители Нибиру или еще какие-нибудь злодеи скрыли от людей, не побоюсь этого слова, Величайшее открытие Менделеева — истинную периодическую таблицу. Его «истинность» заключается в наличии в данной таблице «Эфира» (нет, не CH3COOC4H9 и даже не C6H5COOCH2C6H5) — некой незримой, неощущаемой и всепроникающей субстанции.

Основная озвучиваемая причина сокрытия существования данной субстанции — потенциальная возможность получения из ничего дармовой и неисчерпаемой энергии. Следовательно, данное открытие смертельно угрожает будущему, власти и нахапанным богатствам вышеупомянутых отрицательных персонажей.

На дворе середина XIX века — эпоха пара, угля, пороха и лошадей. Исследования электричества и электромагнетизма по сути только начались. Менделеев открыл свою периодическую таблицу в 1869 году. Еще никто не осознал какую мегабомбу под благополучие магнатов угледобывающей промышленности и под коневодство подложил этот ученый.

На дворе начало XX века. Те же пар, уголь, порох и лошади. К ним добавились электричество, газ, нефть и динамит. До сих пор нет установок, извлекающих энергию из упомянутого «эфира», не проводится никаких подтверждающих опытов. Нет даже подходящего научного обоснования, кроме каких-то философских рассуждений. Зато электромагнитное поле и электричество пробили себе дорогу в жизнь. Но угрозу иллюминаты чувствуют почему-то именно от вездесущего «эфира» и в 1903 году, в седьмом издании книги «Основы Химии» Менделеева мифический «эфир», ранее известный под названием «Ньютоний», «внезапно» исчезает из таблицы.

Сам Менделеев пишет: «Следя пристально, со времени Берцелиуса, Либиха, Дюма и Жерара, за всеми крупными успехами химических знаний, видя перед глазами торжество многого, сперва незаметного и падение немалого числа обольстительного, невольно приобретаешь склонность анализировать вновь выступающее и это стремишься передать читателям "Основ Химии", если такой анализ помогает правильному — на мой взгляд — понимаю и обобщению химических элементов. Внимательно вновь обрабатывая это издание, я не упускал из вида, что мне уже едва-ли придется вырабатывать новое издание этой книги, а потому ныне о многом я высказываюсь определеннее, чем в предшествующих изданиях. Будучи почти полстолетия хотя малым, но все же деятельным участником в разработке химии, я желал, чтобы в моей книге остались следы того, как убежденный последователь Жерара глядит на основные задачи учения о химических элементах в начале XX века. В виде примера укажу на то, что чем более приходилось думать о природе химических элементов, тем сильнее я отклонялся как от классического понятия о первичной материи, так и от надежды достичь желаемого изучением электрических и световых явлений и каждый раз настоятельнее и яснее сознавал, что ранее того или сперва должно получить более реальное, чем ныне, представление о "массе" и об "эфире". Возврат к электрохимизму, столь явный у последователей гипотезы об "электролитической диссоциации" и признание распадения атомов на "электроны" — на мой взгляд — только усложняют и ничуть не выясняют дело столь реальное — со времен Лавуазье — как химическое превращение веществ, приведшее к признанию элементарных, весомых и неизменяющихся атомов простых тел. В определении массы нашлось средство разобраться и овладеть химическими превращениями веществ, дойти до атомов и масса же атомов, по периодическому закону, оказалась влияющею на все их коренные химические свойства. Следовательно химия в своих началах твердо встала на реальную почву Галилея, Ньютона и Лавуазье и чтобы идти далее в познании самих атомов, неизбежно выяснить опытным путем исходные понятия о массе, о притяжении и об "эфире", иначе реализм опять сам откроет двери метафизическим и метахимическим представлениям, подобным флогистону и разным мистическим бредням. С своей стороны, я стараюсь остаться верным заветам реализма Ньютона и Лавуазье и глубоко желал бы внушить такую же склонность молодым русским читателям, для которых и писал эту книгу».

В сносках ученый поясняет про "эфир": «Реально глядя на несомненно существующий и всепроникающий "эфир" и невольно спрашивая, из чего состоит масса этого "эфира", я никак не могу допустить мысли о том, что его атомы или вещество содержат лишь саму "первичную материю", из которой сложены всякие атомы, потому что будь это так, должно было бы ждать не только случаев появления и исчезания "массы" вещества, но и превращения одних элементов в другие, а все, что знаем, заставляет это отвергать, хотя тысячекратно — от спиритов до Емменса (превращение серебра в золото, 1897) и Фиттива (превращение фосфора в мышьяк, 1900) — пытались и пытаются утверждать и доказывать противное. Отрицать же в "эфире" присутствие материи, своих "атомов" и массы, кажется, никто конечно — кроме метафизиков, не решался и едва ли когда решится. Признавая же материальность и массу "эфира", мне кажется прежде всего необходимым допустить, что его вещество лишено силы химического воздействия на другие вещества. Еще недавно такая мысль могла бы показаться лишенною реализма. Но ныне, когда в аргоне и его аналогах нашли примеры совсем не реагирующих веществ, в указанном соображении должно видеть полную возможность. Кроме допустимости, легкое вещество, лишенное химической силы, по видимому, неизбежно должно существовать и должно предвидиться. Мало того, располагая элементы по группам и рядам периодической системы и видя, что, кроме групп I-VIII для аналогов аргона должно признать нулевую группу, можно полагать, что есть и нулевой ряд элементов, более легких, чем водород и даже в ряде водорода элемент нулевой группы. Элемент же нулевого ряда и нулевой группы должен быть во много раз легче водорода по весу атома; назовем этот вес x. Это должен быть несжимаемый газ и плотность по отношению к водороду — при одинаковых условиях — должна быть = x/2, т.е. в его частице будет один атом, как у гелия, аргона и т.п. Чрезвычайно малая плотность газа, т.е. чрезвычайная быстрота собственного движения его частиц — при ничтожном весе их, равно как и положение в нулевой группе, должно влиять на то, что газ этот везде проникнет, будет наполнять вселенную, но ни к чему прочно не примкнет — для согласного движения в химическом соединени, т.е. он нигде не скопится. Такие же воображаемые свойства должно иметь и вещество "эфира". Стараясь придать понятию об "эфире" химическую, а потому и реальную возможность, согласованную с чисто-реальным периодическим законом, я полагаю, что посильно служу единству естествознания, составляющую залог его силы» (Основы химии — 7-е издание, 1903 г., стр. VII-VIII).

Т.е. он, хотя и верит в существование «эфира» (впервые предложенного в виде гипотезы Декартом в XVII веке), признает, что никаких реальных доказательств его существования у него нет. Никакого обоснования у Менделеева использования, как неисчерпаемого источника энергии, нет и в помине. Ему, как химику, чисто умозрительно интересны его предполагаемые химические свойства и он только высказывает надежду, что в будущем появятся доказательства существования данного элемента.

Безусловно гипотеза о мифическом «эфире» оказала большое влияние на естествознание и многие открытия в физике совершались в результате опытов, призванных доказать его наличие или отсутствие. Но, как единая теория, связывающая свет, магнетизм, электричество, гравитацию и другие явления, она не годилась из-за многочисленных внутренних противоречий.

В 30-х годах XX века увлечение данной мифической субстанцией сходит на нет, а чересчур усложнившаяся и уже во многом противоречивая теория об «эфире», как попытка свести воедино все законы физики, уступает место общей и специальной теориям относительности Эйнштейна. Буквально через 15 лет первые города стерты с лица Земли после применения практического военного воплощения ОТО и СТО в виде атомных бомб.